Ровно 91 год назад, 3 апреля 1933 года, один советский хирург провел первую в истории пересадку человеческой почки. Какова была доля импровизации в этом рискованном предприятии, прошло ли оно успешно, и какова его роль в дальнейшем развитии хирургии? Давайте узнаем…
Обреченная пациентка
31 марта 1933 года в клинику факультетской хирургии Харьковского медицинского института привезли молодую женщину с тяжелыми симптомами отравления. Накануне, после тяжелой семейной ссоры, она предприняла попытку суицида, вколов себе 4 грамма сулемы – хлорида ртути. Практически сразу после инъекции начались тошнота и сильные боли в животе. Вскоре к ним добавились еще более тревожные симптомы: воспаление полости рта, мышечные судороги, замедленная реакция зрачков на свет, анурия.
Первым делом врачи прибегли лечению пятипроцентным раствором глюкозы, сифонным клизмам и диете. Состояние пациентки по-прежнему вызывало беспокойство: анурия продолжалась уже четверо суток, не поддаваясь ухищрениям с катетером. Диагноз был очевиден: отказ почек, а это означало, что пациентка обречена. Единственным возможным – возможным ли? – выходом была трансплантация.
Предыстория
В первые десятилетия XX века медики разных стран мира уже успели провести эксперименты с пересадками почек у животных. Важный шаг, открывший возможность таких экспериментов, сделал французский хирург, нобелевский лауреат Алексис Каррель. В 1902 году в одном научном журнале он опубликовал работу, где описывался так называемый метод сосудистого шва, который медики применяют по сей день. Если коротко — этот метод показывал, как после поперечного разрезания сосуда можно зашить его так, чтобы продолжилась нормальная циркуляция крови.
В том же году австрийский врач Эмерих Ульман, основываясь на методе Карреля, успешно провел операцию, пересадив одну из почек собаки в ее шейный отдел. Этот эксперимент показал, что пересаженная почка снова начинает функционировать, как только ее опять «подключили» к сосудистой системе.
Сперва эксперименты с трансплантацией органов ставили на животных; в 1906 году в Лионе впервые провели операцию, в которой человеку пересадили почку животного; затем последовали и другие попытки ксенотрансплантаций. Все они были безуспешными: реципиенты умирали в течение нескольких дней.
Неожиданное решение
Молодой хирург, работавший в той харьковской клинике, давно интересовался проблемой трансплантации органов. Проводя собственные опыты, Юрий Юрьевич Вороной – так звали хирурга – обратил внимание на иммунобиологические факторы, к которым, по-видимому, сводилась главная причина летальных исходов в предшествующих операциях. Вороной заключил, что при трансплантации организм запускает естественную иммунобиологическую реакцию, при которой вырабатываются антитела, из-за чего, в конечном счете, происходит отторжение пересаженного органа. Вопрос в том, как затормозить эту реакцию, чтобы орган смог прижиться?
А что если пересадку провести при патологическом состоянии организма, когда он достаточно уязвлен, чтобы естественная реакция не сработала? Скажем, при тяжелом отравлении? В ходе своей клинической практики Вороной заметил, что подобные состояния – «блокады» тканевых макрофагов, как он говорил – возникают в некоторых случаях отравления сулемой. В то же время у пациента с таким отравлением не остается других шансов, кроме пересадки почки. Трансплантат, как полагал Вороной, должен вывести яд из организма, чтобы пораженные почки смогли регенерировать и вернуться к нормальному функционированию.
Оставалось решить вопрос о доноре. Вороной, несомненно, знал о неудачах ксенотрансплантаций – пересадке органов животного человеку – этот путь был для него закрыт. Донором мог служить только человек. С другой стороны, для него было немыслимо идти на столь огромный риск: нанести значительный ущерб живому, здоровому человеку, изымая из него целый орган с тем, чтобы пересадить его умирающему. Выход оставался один: пересадка трупного органа. Разумеется, эта мысль подкреплялась тем, что органы какое-то время остаются жизнеспособными; кроме того, в практике были известны случаи переливания трупной крови и пересадки отдельных тканей мертвого организма на живой.
Исторический момент
Впрочем, Вороной, несомненно, ступал на непроторенную тропу: до него еще никто не пересаживал трупные органы. И никто не проводил аллотрансплантацию – пересадку органа одного человека другому.
Этот исторический момент произошел 3 апреля 1933 года около 21 часа. В операционной харьковской клиники собрались хирург Ю.Ю. Вороной, дежурный персонал и слушательница мединститута. Пациентке пересадили почку во внутреннюю часть правого бедра (донором стал 60-летний мужчина, скончавшийся за несколько часов в приемной клиники). Как только Вороной наложил сосудистый шов, кровообращение тут же возобновилось. На следующий день состояние пациентки улучшилось: анурия, рвота и судороги прошли; прооперированная область не вызывала никаких беспокойств.
К сожалению, при всей важности этого события для последующего развития хирургии, нельзя сказать, что операция была успешной. На вторые сутки, после того как пациентке сделали переливание крови, наблюдалось резкое ухудшение: ранние симптомы вернулись, и к ним прибавились новые. К вечеру она скончалась.
В последующие годы Вороной провел еще несколько аналогичных операций. Несмотря на неудачи этих первых опытов, их роль в развитии клинической трансплантологии сложно переоценить. Успех трансплантаций органов начала 1950-х годов – когда хирурги уже знали, что группа крови донора и реципиента должны совпадать, что донора следует искать среди кровных родственников, причем живых и т.д. – был бы невозможен без анализа и учета недостатков клинического опыта Ю.Ю. Вороного.
Наира КОЧИНЯН
Нет комментариев