Как известный нейрофизиолог добивался признания коллег
«Поиск» (№№3-4, 2021) рассказывал о работе профессора биологического факультета МГУ Александра КАПЛАНА в буддистских монастырях, где по инициативе Далай-ламы XIV вместе с коллегами он ведет исследования, представляющие несомненный интерес для науки о мозге. Если ученые изучают его около 200 лет, то буддистские монахи копят знания о нем более 2000 лет. Медитации помогают им проникать в глубины сознания — это ключевая проблема и для нейрофизиологов, и буддистов. Осчастливить мир они не стремятся, но сделать счастливыми каждого человека в отдельности — это им по силам. Александр Каплан продолжает рассказ:
— В буддистских монастырях мы изучаем активность мозга монахов вовремя медитаций методом регистрации биопотенциалов мозга непосредственно с поверхности головы. Это всем известная электроэнцефалография (ЭЭГ) с последующим всесторонним анализом. Если совсем просто, медитация — умение погрузиться в собственный психический мир или в свой ум, как сказали бы буддисты. Эта особая культура воспитывается чуть ли не с пятилетнего возраста и требует многолетних тренировок. Фактически такие путешествия в себя — смысл жизни монахов.
Западная культура основывается больше на внешних непосредственных впечатлениях — на том, что вокруг нас, что мы видим и ощущаем. А для монахов это вторично, их интересует основа всего — ум. Цель — докопаться до самых его глубин, дойти до абсолютной ясности. Приборы не в состоянии проникнуть так глубоко, единственная возможность — медитация. А наша задача — изучить, как работает мозг монаха во время этого действа, для чего мы непрерывно записывали ЭЭГ от 40 электродов.
В московской лаборатории в качестве подготовки предлагают различные тесты и задания: считать в уме, комментировать картинки и т. д. Монаха ни о чем просить не надо: у него есть своя «программа» мысленного путешествия. На этом пути согласно буддистской традиции он преодолевает восемь этапов. У меня накопились записи ЭЭГ более 10 уникальных тантрических медитаций продолжительностью от 34 до 90 минут. Проблема в том, что во время путешествия в себя монах не станет отвлекаться и сообщать о переходе от одного этапа к другому. А мы не можем поставить в записи ЭЭГ метки, означающие эти переходы. Приходится изобретать самые изощренные методы компьютерного анализа, чтобы найти и оценить все восемь ступеней.
Почему это важно? Только монахи, причем именно тантрической традиции медитаций, обладающие 20-30-летним опытом, в состоянии «показать» деятельность мозга на разных этапах погружения, вплоть до последней ступени, так называемого «ясного света», когда остается только ощущение собственной личности. Это своего рода эталонные образы ЭЭГ — свидетельство потенциальных возможностей мозга человека. Безусловно, в западном мире медитациями занимается гораздо больше обычных людей, чем монастырских монахов. Однако в большинстве случаев они дают иные эффекты, преследуют другие цели.
Практически каждый человек, даже далекий от практик медитации, поймает себя на мысли, что в какой-то момент ненадолго выпал из реальности, ушел в себя. Похоже, такие спонтанные медитации нужны мозгу. Интересно было бы сравнить ЭЭГ европейских практиков и случайных людей в подобных состояниях с эталонными записями монахов. Наверное, найдется что-то общее, но еще интереснее различия. Они позволят лучше понять самих себя, а может быть, откроют новые возможности нашего мозга. Но без помощи монахов и их учителей нам в таких исследованиях не обойтись.
Однако даже опыт медитаций не всегда дает гарантию успешности исследования. Пару лет назад несколько буддистских монахов побывали в моих лабораториях в Москве и Санкт-Петербурге у академика Святослава Медведева. Мы сделали пробные записи ЭЭГ, но практически не нашли явных следов необычных состояний мозга. Другое дело, когда мы работали на их территории в привычной обстановке и в удобное для них время. К тому же они не испытывали напряжения от нашего присутствия: как говорится, мы уже примелькались, устраивали посиделки в свободное время и даже диспуты, поэтому ничто не мешало произвести «эталонную запись».
— Легко ли они на это соглашались, знали ли английский?
— Если соглашались, то легко, но зачастую монахи не видели в нашем исследовании смысла. Возможно, от уверенности, что подвластное их уму постижение таинственных явлений мозга недоступно нашим приборам. Некоторые соглашались из уважения к нам или в ответ на проявленный нами интерес к их культуре. Они привыкли к нам: я, например, читал им лекции и делаю это сейчас, но только онлайн. Рассказываю, как работает мозг человека. Знакомлю с наиболее интересными мировыми исследованиями. Но читаю, естественно, иначе, чем студентам биофака. Стараюсь быть понятным, использую метафоры. У каждого из вас, говорю им, есть смартфон, ноутбук. Главная деталь их процессора — транзистор, элементарная ячейка вычислительных операций. Он либо пропускает ток, либо нет. А что является элементарной единицей работы мозга? Они говорят, хотя и не все: нервная клетка. Вы ответили, ободряю я их, как мои московские студенты, но ответ неверный. Аналог транзистора в мозге — контакты между нервными клетками. От них зависит, пройдет ли сигнал от одной клетки к другой. Только у синапсов не два состояния, как у транзисторов 0/1, а несколько десятков. Так что в мозге все куда сложнее, нежели даже в самом лучшем процессоре. А общались мы на английском, хотя знали его далеко не все, однако всегда находились монахи, помогавшие нам в переводе на их родной тибетский язык и наоборот.
— И самый главный вопрос: каковы результаты компьютерного анализа ЭЭГ?
— Я уже говорил, что дело это оказалось далеко не простым, поскольку мы не могли внести в запись метки перехода от одного этапа медитации к другому. К тому же у всех монахов продолжительность этих стадий была разной в зависимости от их состояния и опыта. Поэтому искать ступени медитаций приходится по изменению признаков в самой ЭЭГ. Но одно дело, когда речь идет о поиске откликов на простые действия, скажем, открыл-закрыл глаза. В этом случае легко обнаружить перестройку частотных характеристик ЭЭГ, когда частые бета-волны сменяются более медленными альфа-колебаниями
и т. д. Мы надеялись, что этапы медитации также будут различаться этими ритмическими рисунками или спектрами. Увы, в этом отношении ЭЭГ не очень-то менялась. Поэтому сейчас мы применяем новые методы компьютерного анализа сигналов, включая нейросетевые. После долгих поисков удалось нащупать три-четыре типа сегментов ЭЭГ, отличающихся друг от друга по некоторым сложным признакам. Это может служить отражением искомых ступеней медитации. Пытаемся сопоставлять найденные сегменты у разных монахов: не похожи ли они один на другой, не появляются ли примерно в одно и то же время и
т. д. К сожалению, в своих отчетах после медитации монахи практически не дают новых сведений, несмотря на искреннее желание помочь нам. Дело еще и в том, что тантрические медитации — дело тайное, о своих переживаниях монахи не могут никому рассказывать.
— Вы разберетесь с этапами медитаций и что это вам даст?
— В первую очередь нейрофизиологам интересно, как работает мозг во время медитаций. Особые возможности открываются при изучении именно тантрических практик, так как в буддистском учении они подробно разработаны. В одном из монастырей мне подарили репринт книги классика тибетского буддизма Джо Цонкапы, написанной 600 лет назад. В ней приведены все этапы изучаемой нами медитации. Я вложил в нее массу закладок с комментариями. Перевести бы все это на язык состояний мозга. Объяснить себе и другим, как выглядят записи ЭЭГ на каждом этапе медитации. Сравнить с моей коллекцией записей ЭЭГ обычных людей в обыденных состояниях: сон, бодрствование, эмоциональное напряжение, творческий порыв… А также при общем наркозе, психиатрических расстройствах, действии таблеток.
Можно предположить, что некоторые этапы тантрической медитации могут оказаться сродни уже известным нам состояниям вдохновения, творческой сосредоточенности, важным для нас, но трудно достижимым в обыденной жизни. И при необходимости, возможно, удастся «подтянуть» свою ЭЭГ под это состояние согласно инструкциям Джо Цонкапы. Звучит, понимаю, не очень серьезно, но смысл в этом все же есть.
Еще один аспект научного изучения медитаций — путь к пониманию, что такое феномен сознания. Между прочим, в этом вопросе интересы нейрофизиологов в точности совпадают с устремлениями буддистских ученых. Сегодня мы, наверное, на 95% знаем анатомию мозга, но нам практически ничего неизвестно о сущности субъективного мира человека: как он творит, что такое интуиция и озарение. Теперь же вместе с буддистскими монахами, хранителями древних ментальных практик, мы получим шанс приблизиться к пониманию самой природы человека и пределов его возможностей.
— Вернемся в нашу действительность: как коллеги относятся к вашим исследованиям?
— Понятно, что изучение медитаций — мое хобби на протяжении многих лет. И если 20-30 лет назад научные изыскания физиологов в буддистских монастырях считались чуть ли не поповщиной, то в последние лет десять научное сообщество стало более лояльным к этой тематике. Во многом благодаря резко выросшему в обществе пониманию важности проблемы сознания во всех аспектах его исследования, в том числе медитативных практиках. Считаю, процесс идет нормально. Кстати, в начале 2000-х мои разработки интерфейсов «мозг-компьютер» также воспринимались как чудачество, у меня не было отечественной грантовой поддержки. Однако в прошлом году за десятилетний цикл трудов в этой области я удостоился Ломоносовской премии — высшей награды Московского университета.
— Когда будет следующее интервью?
— Вместе с коллегами из МГУ и группой Святослава Медведева из Санкт-Петербурга мы буквально сидим на чемоданах. Как только «позволит» ковид, тут же возьмем отпуск и отправимся в один из тантрических монастырей в Индии или Непале. Договоренности достигнуты на всех уровнях, есть и напутствие Далай-ламы. Для окончательных выводов необходимо увеличить количество записей ЭЭГ и продолжить их обработку. А подвести итоги для читателей «Поиска» смогу, надеюсь, в конце года.
Юрий ДРИЗЕ
Нет комментариев