Каждое утро Ольга Владимировна Скворцова подходит к зданию библиотеки с легким замиранием сердца. После пожара 1988 года, который называли «культурным Чернобылем», прошло ровно 36 лет; ценой титанических усилий были вылечены и спасены десятки тысяч обгоревших, размокших, пораженных грибком книг, но состояние огромной библиотеки по-прежнему вызывает тревогу — нет современной системы противопожарной безопасности, хранилища перегружены, фасад медленно разрушается.
И только заслушав краткий доклад своего заместителя по безопасности (должность, введенная недавно), директор переключается на текущие хлопоты. Ровно в 9:00 для посетителей открываются главный читальный зал и каталоги, а через час — дюжина залов поменьше, при каждом отделе.
Неписаное правило БАН: весь персонал, включая научных сотрудников, участвует в обслуживании читателей. Так повелось с момента основания библиотеки, которая «начала собиратися по всевысочайшему указу Государя Императора Петра Великого с 1714 году, а в Императорскую Академию наук соединена в 1724 году», свидетельствует первый русский историк Петербурга Андрей Иванович Богданов. Она был не только первой научной, но и первой публичной, общедоступной библиотекой России.
И сегодня записаться в БАН могут и члены Академии, доктора и кандидаты наук, и студенты, предъявив рекомендацию научного руководителя, а как иначе, без погружения в тему, подготовить магистерскую работу?
Первые руководители учреждения, первоначально размещавшегося в Кунсткамере, — Блюментрост, Шумахер, Бэр — именовались просто — библиотекари, неважно, что были академиками. Они-то и подняли планку профессии на академическую высоту.
Этот уровень в последующие годы поддерживали академики — тоже библиотекари! — Куник, Шахматов, Никольский, Платонов…
Ольга Скворцова в библиотекари не собиралась, но судьба распорядилась по-своему. Выпускница биофака Ленинградского университета пришла в БАН через год после пожара и сразу попала в комплексную лабораторию, занимавшуюся разработкой методов дезинфекции фондов.
В первый же день ей выдали противогаз и объяснили, как обрабатывать пораженные плесенью книги в кожаных переплетах.
Учитывая количество пострадавших книг и необходимость индивидуального подхода к каждой из них, объем исследований был огромный, в научном плане они увенчались через 10 лет защитой диссертации на тему «Сохранность библиотечных фондов: биологические аспекты».
После этого новоиспеченный кандидат наук посчитала, что ее функции как микробиолога и миколога в лаборатории выполнены, но тогдашний директор БАН Валерий Павлович Леонов, научный руководитель диссертации, не захотел отпускать перспективную сотрудницу и предложил ей должность ученого секретаря.
Через 15 лет она была избрана заместителем директора по научной работе, а в 2021 году стала директором библиотеки, сокровища которой спасала от невидимого, но не менее страшного, чем огонь, микологического пожара.
— До сих пор удивляюсь, как я не уволилась после первого дня работы, — делится Ольга Владимировна подробностями, словно это было вчера, — да и в последующие дни, когда мы ходили по хранилищам, снимали с полок книги, прошедшие фумигацию, но покрытые плесенью. Считалось, что она уже мертва, споры уничтожены и нежизнеспособны, но это предстояло проверить, и не раз. Мы обрабатывали пораженные книги в герметичных камерах, провоцируя рост спор с помощью высокой влажности.
Споры оживали, появлялся нежный мицелий, в который мы запускали дозу формальдегида заданной концентрации. «Обманутые» нами споры прорастали и погибали, а нам потом приходилось часами снимать налеты плесени с книг. Зато теперь они доступны читателю.
Наверное, главную ценность БАН представляют фонды рукописей и редкой книги. Так, рукописный фонд содержит свыше 20 тысяч рукописей V-XX веков из 80 собраний. Древнейшая рукопись — греческая. Это пергаменный листок с изображениями Христа и апостола Матфея, происходящий из кодекса — арабского четвероевангелия 860-861 годов из монастыря св. Екатерины на Синае.
В ряду отечественных памятников — древнерусские пергаменные рукописи XI-XV веков, самые ранние русские летописи — Ипатьевская (XV) и Радзивилловская (XV), включающая «Повесть временных лет»; три тома Лицевого летописного свода Ивана Грозного (XVI), описывающих историю с древнейших времен, включая, например, поход Александра Македонского, в сопровождении более 2500 цветных миниатюр; собрания русских рукописных карт и гравюр петровского времени.
Здесь же хранится личная библиотека Петра. Ее рукописная часть состоит из трех разделов: рукописей, принадлежавших отцу, братьям и сестрам Петра, библиотеки, собранной самим царем, и рукописей царевича Алексея Петровича.
К шедеврам отдела рукописей относятся и древнерусские крюковые записи церковных песнопений, в том числе стихирарь XI века — самый ранний из дошедших до нас памятников русской профессиональной музыки.
Фонд редкой книги — это свыше 250 тысяч экземпляров русских и иностранных книг XV-XIX веков. В его составе лучшие образцы ранней кириллической книги, такие как Апостол (1564) и Острожская Библия (1582) Ивана Федорова.
Книги гражданской печати включают два собрания: издания петровского времени (1708-1725) и XVIII века.
Гордость иностранного фонда — инкунабулы; издания времен французской революции (1788-1805); библиотека философа и богослова Феофилакта Лопатинского (1670-е-1741); книги из собрания М.В.Ломоносова.
Уникальна даже подсобная библиотека отдела: энциклопедии, словари, библиографические справочники по изданиям XV-XX веков и литература по истории книги XVIII-XX веков.
Библиотека не только книги. Исторические глубины и географические широты открываются в секторе картографии отдела фондов и обслуживания, где собрано около ста тысяч документов с середины XVI века до наших дней.
Две трети собрания БАН (а это более 20 миллионов единиц хранения) размещены в построенном для нее в начале ХХ века доме на Биржевой линии Васильевского острова, еще треть — в 22 подразделениях, расположенных в стенах академических институтов. Там для ученых напрямую смыкаются работа с книгой, с коллекциями и лабораторные исследования.
Для библиотеки нет канувших в Лету имен, забытого наследия. В ее стенах умножаются сущности: материалы БАН становятся источником нового знания, тканью новых книг.
Среди них и бестселлер «Необычные и экстремальные явления XVIII века», вдохновленный публикациями старейшей в России газеты «Санкт-Петербургские ведомости», плод сотрудничества с Институтом физики Земли РАН, и монография «От Кунсткамеры к травознанию. Развитие ботаники в России в первой половине XVIII века», написанная при участии отдела библиотеки при Ботаническом институте РАН, и серия сборников «Наука и библиотека»…
Одной из впечатляющих новинок стал каталог «Рукописная книга в восточнославянских землях. Палеографические очерки и альбом рукописей БАН», подготовленный по мегагранту Минобрнауки России сотрудниками отдела рукописей совместно с рядом академических институтов. Это история письма в славянских землях от возникновения кириллицы и глаголицы до конца XVII века. И где как не в БАН с ее богатейшим собранием редкой рукописной книги должен был родиться этот каталог!
Очередная годовщина пожара — повод вспомнить, как это было, и извлечь уроки на будущее. Сотрудники БАН и других организаций, рядовые горожане днем и ночью разбирали завалы, сушили уцелевшие книги.
В помещениях, где сутки напролет работали люди, — зимняя стужа и тьма, гарь и пар, электричество и отопление отключены, воды по щиколотку. Коридоры и читальные залы библиотеки превратились в гигантский лазарет, где по страничке, а то и по фрагментам спасали национальное достояние.
А была еще заморозка в камерах Ленхладокомбината, куда сотрудницы, облаченные в ватники и валенки (как-никак минус 20), по цепочке передавали привезенные на временное хранение книги — для предотвращения роста грибковых колоний. Поразительным, как в блокадном Ленинграде, было духовное единение спасателей.
Помогать погорельцам принято всем миром. На восстановление фондов БАН было принято более 220 тысяч экземпляров из 764 учреждений. Восполнена потеря 62% отечественных книг и 8% изданий из коллекции Карла Бэра.
При поддержке зарубежных коллег удалось наладить систему фазового хранения книг в индивидуальных контейнерах, изготовленных на специальной машине. Ныне в них хранятся раритеты библиотеки Петра Великого, Радзивилловская летопись и другие редкие издания. Позднее специалисты БАН совместно с ВНИИ бумаги разработали отечественный бескислотный картон для фазовой консервации документов, получили патент на его производство. Всего на фазовое хранение переведено более 60 тысяч библиотечных единиц.
Научный руководитель БАН доктор педагогических наук Валерий Леонов, возглавлявший штаб по ликвидации последствий пожара, не считает свою миссию завершенной. У него была и остается своя версия причины случившегося.
Леонов обратил внимание на книги, которые горели весьма странно, образуя обожженные лакуны, словно взорванные изнутри. Он поступил, как подобает ученому: попросил специалистов из Института химии силикатов РАН провести спектральный анализ пепла и обгоревших краев этих внутренних свищей.
Результат показал резкое превышение концентрации фосфора и магния, по сравнению с обычной бумагой, будто кто-то вложил в книги и газеты пакетики с горючей смесью. В пользу версии поджога говорит еще одно необычное происшествие.
Через полтора месяца после пожара, при просушке в камере Военно-медицинской академии, произошло самовозгорание нескольких десятков книг из БАН при температуре около 40 градусов. Увы, задокументированные Леоновым факты не привлекли внимания компетентных органов. Но он держится за эту правду и от нее не отступит.
С течением времени острота трагедии притуплялась, и внимание к созданной по указу Петра I библиотеке ослабевало. Сегодня БАН не только легендарная, но и одна из самых недооцененных институций Академии. Казалось бы, какая история, какой простор для творческого развития!
Но как раз простора библиотеке физически не хватает. Она перегружена примерно в пять раз. Ольга Владимировна Скворцова мысленно благодарит архитектора академика Роберта Марфельда, который, словно предвидя нынешнюю ситуацию, заложил в проект здания на Биржевой линии мощные перекрытия.
Громада мрачновато-серого окраса не ремонтировалось с момента завершения постройки в 1915 году. Нужен хотя бы косметический ремонт, чтобы не нарушать эстетику близлежащего университетского комплекса!
Выделяемых скудных бюджетных средств едва хватает на подготовку и корректировку проекта, а дальше — сказка про белого бычка: цены растут, документация устаревает, и надо все начинать с начала.
До сих пор не передано в пользование БАН здание лабораторно-архивного корпуса, где уже установлены стеллажи компактного хранения книг и документов.
Эпопея с его проектированием и возведением тянулась с 2006 года. Финансирование объекта велось по остаточному принципу, в последние годы ускорить процесс мешала нагрянувшая реформа РАН с переходом управленческих функций к другим учредителям. К счастью, наконец, наметились перемены к лучшему.
Следствие долгостроя — избыточная нагрузка на главный корпус и соседнее здание старого Гостиного двора, к строительству и реконструкции которого причастны Трезини и Росси. Этот исторический объект, давно закрытый плотной сеткой, находится на балансе библиотеки.
Но приступить к его ремонту и реставрации невозможно, пока в нем чуть ли не в аварийных условиях размещены отделы БАН и книги обменно-резервного фонда.
Еще одна головная боль директора — бронированный фонд в Коломягах, где около миллиона книг, изданных Академией, начиная с XVIII века, дублеров основного собрания, хранятся в абсолютно неприспособленном ангаре.
У БАН есть завсегдатай. Каждый день он приветствует сотрудников и читателей с невысокого пьедестала, сидя в кресле на 3-м этаже библиотеки. Смотрит на них с черно-белой фотографии 1988 года, в окружении обугленных книг, на корешках которых сохранились проставленные им загадочные цифры.
Это академик Карл Эрнст фон Бэр, по-русски — Карл Максимович Бэр (1792-1876), крупнейший биолог первой половины XIX века, основоположник современной эмбриологии, предшественник Дарвина в утверждении идеи эволюции животного мира.
Разносторонность его интересов и известность достижений в различных областях знания поразительны. Но для сотрудников БАН он прежде всего коллега, прослуживший в библиотеке 27 лет и создавший для ее иностранного отделения классификацию книг, впервые опубликованную на латыни в 1841 году, — она используется и поныне.
Этот скульптурный образ осеняет жизнь библиотеки. На глазах Бэра происходит поиск книг в читательском каталоге. Проводятся конференции и презентации новых поступлений, книг сотрудников БАН. Под его присмотром отправляются книги для участия в российских и зарубежных выставках, растет талантливая молодежь. Рядом с ним, на центральной выставочной площадке, развернуты экспозиции, посвященные 80-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады и 300-летию Российской академии наук.
Ольга Скворцова и Валерий Леонов, как и весь самоотверженный коллектив БАН, убеждены, что будущее библиотеки, у истоков которой стоял Петр Великий, предопределено ее славным прошлым и XXI век окажется для нее счастливым. Очень хочется разделить их исторический оптимизм.
Аркадий СОСНОВ
Фотоснимки Алексея Мелентьева
Нет комментариев