Представляю, как изумился бы Петр Великий, узнав, что созданная им почти 300 лет назад Академия наук, которая чуть ли не два века носила гордое имя Императорской Санкт-Петербургской, в 1930-е годы была отлучена от своей колыбели. Правда, в 1983-м в городе на Неве появился Ленинградской научный центр АН СССР (впоследствии — СПб НЦ РАН), но после реформы Академии 2013 года он потерял свой статус, превратившись в обычный НИИ под прежней вывеской, и пытался по мере сил исполнять прежние функции.
Первым из тех, кто вступился за историческую справедливость, был нобелевский лауреат академик Жорес Алфёров. Сохранилась запись нашей беседы в 2002 (!) году, когда руководимый им президиум СПБ НЦ РАН принял решение изучить вопрос о преобразовании центра в Санкт-Петербургское отделение Академии, финансируемое отдельной строкой из федерального бюджета. Причем Жорес Иванович признался, что шел к этому предложению 20 лет! Подробная цитата тут оправдана, ибо объясняет, насколько специфична петербургская/ленинградская наука и как непросто вписать ее в систему координат науки российской:
— Начать с того, что в 1983 году ваш покорный слуга был против создания Ленинградского научного центра. Я считал, что Академия наук может делиться по географическому принципу лишь в разумных пределах. Создание Сибирского, а затем Дальневосточного и Уральского отделений было оправдано, поскольку в этих регионах фундаментальная наука была развита слабо. И предстояло поднять их с провинциального уровня до всесоюзного, в том числе за счет приема в Академию ученых, которые жили и работали в этих регионах.
Напротив, Санкт-Петербург никогда не был научной провинцией. Здесь волей Петра Академия наук возникла, и до 1935 года, когда она сменила прописку на московскую, Ленинград был главным научным центром страны: и членов Академии, и институтов у нас было больше всех. Постепенно они стали перемещаться в Москву. Известно, что президент Академии Александр Петрович Карпинский, когда ему сообщали, что для него приготовлено удобное жилье в первопрестольной, в течение полутора лет выдвигал единственное требование: «Окна моей квартиры должны выходить на Неву».
После войны в Москве было создано много новых институтов, юго-запад столицы стал резиденцией Президиума Академии. В Ленинграде оставались уполномоченный президиума, входивший в его состав, и административно-хозяйственное управление — ЛАХУ, которое возглавлял заместитель управляющего делами АН СССР. Тогда специализированные отделения Академии были близки к иногородним институтам: не только директору и его замам, но и, скажем, завлабу не составляло проблемы приехать в Москву. Отделения обсуждали деятельность институтов, готовили постановления как Президиума Академии, так и директивных органов в поддержку перспективных исследований. То есть руководители питерских институтов по научной тематике наведывались в Москву, а хозяйственные вопросы решали в ЛАХУ.
И когда в кабинетах Смольного возникла идея создания Ленинградского научного центра, я, как и многие другие члены Академии, ее не поддержал. Если уж вводить региональное деление Академии, то пусть будут Московский центр, Ленинградский, Саратовский, Самарский и т. д., но это и есть провинциализация науки. Возможно, так было удобнее для партийных органов — есть кому поручить подготовить доклад на уровне региона — но не лучше для дела.
Тем не менее Ленинградский научный центр был создан, и в 1989 году я дал согласие его возглавить. Потому что видел роль центра в организации междисциплинарных исследований, координации усилий институтов, принадлежащих к различным отделениям. Вторая задача, которую я поставил при своем избрании, — укрепление связей Академии с высшей школой. Не случайно моим заместителем стал выдающийся генетик, профессор Санкт-Петербургского университета Сергей Георгиевич Инге-Вечтомов. То, чем мы занимались, было прообразом федеральной программы «Интеграция». Нам удалось создать ряд базовых кафедр в вузах; запустить проект Санкт-Петербургского Академического университета как учебного заведения преддипломного и последипломного образования.
Почему же идея создания Санкт-Петербургского отделения, время от времени возникавшая, оказалась востребованной сегодня (т. е. в 2002 году — А.С.)? Во-первых, резко ослабли связи институтов со специализированными отделениями, прежде всего по финансовым причинам.
Во-вторых, отделения практически лишены возможности поддержать то или иное исследование. Раньше Академия была мощным организатором директивных решений, скажем, через постановления ЦК и Совмина, сегодня механизм принятия решений на правительственном уровне совсем иной, и эти функции отделений тоже отпали. Для питерских институтов центр принятия решений в кризисных ситуациях — а они, к сожалению, не редкость — сместился в наш центр. Чем-то удается помочь на месте, но чаще всего мне приходится выступать ходатаем перед более высокими инстанциями. При наличии регионального отделения со своей строкой в бюджете у нас будет возможность увеличивать ассигнования на питерскую науку (если за это активно бороться!) и продвигать перспективные направления.
Есть еще одна сторона, весьма щекотливая. Региональные отделения имеют свои вакансии по выборам в Академию. И хотя результаты этих предварительных выборов носят рекомендательный характер, занять вакансию ученым из другого региона невозможно. Я всегда считал, что ученым нашего города региональные льготы не нужны. Тем более что уровень наших работ отнюдь не понизился и питерские институты по-прежнему лидируют по многим направлениям. Но жизнь показала, что наши кандидаты побеждают, лишь если на голову превосходят других соискателей. «При прочих равных» в большинстве отделений, как правило, выбирают москвича. Убежден, в интересах российской науки, чтобы питерские ученые, которые ничуть не уступают своим коллегам из Москвы и других регионов, были достойно представлены в Академии.
Президент РАН Юрий Сергеевич Осипов счел наши доводы вполне резонными и принял их, включая предложенное нами название. Принципиально важно, чтобы это было Санкт-Петербургское отделение РАН. Был вариант назвать его Северо-Западным, но в этом есть неприемлемый для меня, а главное — для самой Академии, которая так долго называлась Императорской Санкт-Петербургской, провинциальный оттенок, — заключил Жорес Иванович.
Тогда и впоследствии реализовать задуманное не удалось, но идея создания Санкт-Петербургского отделения РАН продолжала жить и стала еще актуальнее после упомянутой реформы Академии, сделавшей петербургскую науку «беспризорной», по словам Жореса Алфёрова. В 2020 году его соратник ректор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого академик Андрей Рудской инициировал проведение собрания членов РАН, живущих и работающих в регионе, на котором подавляющим большинством голосов было решено ходатайствовать перед руководством страны и Академии о создании Санкт-Петербургского отделения РАН. Процесс пошел, пусть и не так быстро, как хотелось бы, его приходилось «подталкивать», и вот, наконец, после распоряжения Правительства РФ от 17.05.2023 года новое региональное отделение Российской академии наук стало явью.
Прошедшее на прошлой неделе Общее собрание СПбО РАН совершенно логично выбрало его председателем академика Андрея Рудского и утвердило кадровый состав отделения: 76 академиков и 111 членов-корреспондентов РАН. Для сравнения: 20 лет назад при первых попытках создать отделение оно насчитывало бы 26 академиков и 48 членов-корреспондентов.
Но если количественный прогресс налицо, то консолидация мощного научно-технологического потенциала региона так и не достигнута. В своем программном выступлении Андрей Рудской отметил, что именно отделение должно стать интегратором усилий академических институтов, вузов и предприятий в ходе коренных социально-экономических преобразований, возглавить независимую экспертизу для отбора проектов в интересах Северо-Запада и страны в целом и обеспечить координацию по всему фронту исследований. Абсолютно необходимо восстановить полный инновационный цикл, преодолеть организационный и институциональный разрыв, по причине которого, как не раз говорил президент РАН Геннадий Красников, результаты фундаментальных, да и прикладных работ не приводят к созданию образцов конкурентоспособной продукции. Теперь эта застарелая задача в полный рост поставлена перед СПбО РАН.
Участники собрания связывают с ним разные, подчас, возможно, завышенные ожидания, о чем свидетельствует экспресс-опрос, проведенный «Поиском». Отрадно, что в общем знаменателе ответов отсутствует пессимизм.
Академик Николай Казанский, научный руководитель Института лингвистических исследований РАН:
— Жду нескольких вещей. Первая: чтобы появилась площадка для общения представителей разных специальностей, потому что сейчас мы ограничены контактами в основном по профилю своих занятий. Второе: ждем помощи в издании своих трудов, потому что в данный момент отменены все гранты по этому направлению. Если так будет продолжаться, то мы окажемся в абсолютно невозможном положении. Жду, что будет возрождено издательство «Наука». Жду, что будет увеличено число мест в аспирантуре на филологию, потому что, когда меньше 500 таких мест на страну, это издевательство не только над русской культурой, но и над русской историей. Жду, что библиотека Академии наук перейдет в ведение Санкт-Петербургского отделения РАН и найдется способ комплектовать ее, в том числе серьезными западными изданиями. Но есть опасения, что всего этого в полной мере не получится. Петербург в более трудном положении, чем Москва, у нас меньше научных сил, поэтому нужна их разумная самоорганизация. Мы сейчас в своем поле деятельности изображаем полный батальон, а на самом деле перебегаем от амбразуры к амбразуре.
Член-корреспондент РАН Сергей Иванов, директор Физико-технического института им. А.Ф.Иоффе РАН:
— Все очень просто. Связи между академическими институтами, предприятиями и университетами не слишком развиты. Очень важно взаимодействие в сфере образования, совместных разработок, налаживание связей с индустриальными партнерами внутри региона — то, к чему нас призывает городской Комитет по науке и высшей школе, но у него не хватает ресурсов этим заниматься. Я думаю, что у отделения, которое мы сформируем, как раз такие ресурсы и будут. Созданы Научный фонд Санкт-Петербурга и Экспертный совет при нем, президиум нового отделения будет для него хорошим подспорьем. Также и представительство петербургских ученых в Академии наук должно возрастать.
Академик Сергей Кривовичев, генеральный директор Кольского научного центра РАН:
— Самое главное — консолидация ученых Санкт-Петербурга, а я себя как минералог, безусловно, к ним отношу, организационное оформление научного сообщества региона. Это новый импульс энергии, толчок к тому, чтобы наш город соответствовал званию не только культурной, но и научной столицы России. Совершенно особый дух, особая атмосфера отличают Ленинград-Петербург. Кольский научный центр исторически и географически всегда тяготел к нему, поэтому надеемся на тесное сотрудничество. Пока нас не приглашают в Санкт-Петербургское отделение, надо узнать мнение коллег из Карелии, потому что, если мы войдем, а они — нет, будет немножко странно. Но мы были бы заинтересованы в таком, считаю, естественном развитии событий и обсудим его со своим коллективом ученых.
Член-корреспондент РАН Евгений Имянитов, руководитель отдела биологии опухолевого роста НИИ онкологии им. Н.Н.Петрова:
— Наш регион — это огромная масса специалистов и давние традиции. Есть и другие регионы (Новосибирск в качестве примера) с достойным научным багажом, где успешно действуют отделения Академии. Прежде всего от нас зависит, насколько успешно мы пойдем по этому пути. В любой серьезной науке прогресс наступает при возникновении и развитии междисциплинарных связей. Смотрите, в физике произошла революция, когда ее законы были объяснены математически, в химии — когда ее объяснили физическими законами. В медицине практически все заметные достижения связаны с прогрессом в понимании биологических и молекулярных процессов, лежащих в основе перехода от нормы к патологии. Такие институции, как Академия наук, — симбиоз авторитетных специалистов, за которыми стоят большие коллективы, это наилучшая платформа для развития междисциплинарности.
Член-корреспондент РАН Николай Кропачев, ректор Санкт-Петербургского государственного университета:
— Уверен, что создание отделения будет способствовать более слаженной работе ученых Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Академия выполняет очень важный для страны функционал экспертного учреждения, а значит, новое отделение включится в эту работу со всеми теми возможностями, которые ей предоставлены российским законодательством, при том что наш город и область аккумулируют более 10% потенциала российской науки. Создание отделения — это и шаг к укреплению взаимодействия академической и вузовской науки, потому что РАН присутствует везде ( в библиотеках, музеях, университетах, не говоря уже об исследовательских институтах), объединяя научное сообщество Российской Федерации. Такое объединение в Санкт-Петербурге было необходимо, и мы очень рады, что оно состоялось.
И последняя по порядку, но не по значению подробность. Новое отделение получило при рождении бесценный подарок: историческое здание на Университетской набережной, 5, построенное Джакомо Кваренги, где с XVIII века размещалась штаб-квартира Императорской Санкт-Петербургской академии, то самое, которое уже в советское время упорно отказывался покидать академик Карпинский. Передача этого комплекса в ведение СПбО РАН, как сказал его председатель Андрей Рудской, потребовала неимоверных усилий. Тем не менее можно считать этот акт символом академической преемственности.
В добрый путь, отделение!
Аркадий Соснов
Фото Медиацентра СПбПУ
Нет комментариев