Подавляющее большинство людей любит теплое море, ласковый бриз. Но россиянам суждено жить, ладя со льдом, стылым ветром и снегом. Двум миллионам соотечественников вообще досталось обитать к северу от Северного полярного круга. В России эту территорию зовут Арктика. Занимает она 18% пространств нашего Отечества, в том числе более половины всех побережий страны.
То есть нравится нам это или нет, а уделять внимание, силы и средства российской Арктике необходимо. Иначе она перестанет быть нашей. Об этом четко и подробно рассказал в своей недавно вышедшей книге «Исследование арктической зоны Заполярья России» академик Геннадий МАТИШОВ.
Издание приурочено к 300-летию Российской академии наук, богато иллюстрировано картами, графиками, таблицами и фотографиями, увлекательно, но читается нелегко. Потому что это — научный труд, впитавший в себя результаты почти 40 лет исследований самого Геннадия Матишова, его коллег по ММБИ и ЮНЦ РАН, а также соратников по изучению и освоению Арктики.
И сегодня, считаю, этот труд оглушает, как колокол, его язык заставляет многих людей, принимающих долгосрочные решения по развитию страны, задуматься о том, что, если мы срочно не уделим нашей Арктике внимание, не займемся ее изучением, защитой, освоением, она рискует перестать быть российской.
Не зря предисловие к этой книге написал президент РАН Геннадий Красников, подчеркнув в нем, что последствия природных перемен в Арктике влияют на климатические изменения на всей Земле, что на заполярном театре пересекаются интересы не только России, Норвегии, США, но и блока НАТО в целом, что Арктика — неисчерпаемый ресурс для будущего культурного и экономического развития России.
Сегодня по просьбе редакции об основных положениях издания рассказывает академик Геннадий Матишов. А началась наша беседа с вопроса, зачем вы занялись Арктикой?
— Я там с середины 60-х годов прошлого века. Хорошо знаю территорию, потому что сам исходил ее пешком или прошел на разных плавсредствах. Когда мне поручили возглавить ММБИ (Мурманский морской биологический институт), я поразился дальновидности руководства Академии наук СССР, создавшего автономный центр по изучению Заполярья в паре сотен километров от Мурманска еще в 1935 году, на берегу бухты в Дальних Зеленцах.
Поразительно, но тогда, живя совсем не сытно, люди ощущали ответственность за будущее страны, за ее огромную северную границу. Сейчас, когда принимают постановления по поводу Северного морского пути, освоения Арктики, надо опираться на опыт старших поколений, которые в невероятно тяжелых условиях Крайнего Заполярья начинали это дело.
Российским и советским ученым принадлежит приоритет в открытии и описании самых протяженных участков побережий и многочисленных островов Северного Ледовитого океана, его климата, структуры и динамики вод, геотектоники и морской биоты.
В лучшие годы в Кольском НЦ РАН трудились до 4 тысяч ученых и инженеров. Продолжать их работу надо комплексно, не перетягивая ресурсы из ведомства в ведомство, а собирая вместе на одно общее дело.
— Верите, что это возможно? К территории России прилегают два океана — Северный Ледовитый и Тихий — да еще 13 морей. Там сходятся интересы слишком многих мощных силовых и бизнес-структур, а «пряников сладких всегда не хватает на всех», особенно в условиях тысяч санкций…
— Это известно, как и то, что русский человек в трудное время начинает действовать сообща, дабы выжить не в одиночку, а соборно. Сейчас именно такие дни.
Смотрите, Архангельск не Арктика. Арктика там, где хотя бы раз в году бывают полярный день и полярная ночь. Кое-где это длится по полгода — в Мурманске. А бывает всего 44 дня. Науке надо сфокусировать внимание на процессах эволюции океаносферы — от прибрежных земель и морской поверхности до дна морских впадин.
— Потому что грядет потепление и на его фоне выгодно развитие Северного морского пути?
— Дискуссии о глобальном потеплении — это область политики и больших коммерческих спекуляций. Семь лет назад на ледоколе «50 лет Победы» мы вышли из Мурманска и дошли до Земли Франца-Иосифа. Это 1200 км. А потом еще 1100 км до Северного полюса.
И когда оказываешься на верхушке планеты в конце августа (самое теплое время в Арктике), а вокруг только снег, торосы и белые медведи, то думаешь: вот бы сюда всех сторонников глобального потепления на один день… Выживут они? Вряд ли. Нет его, глобального потепления. Есть цикличность климата, с этим надо считаться. С 1965 года Кольский залив трижды замерзал. И процесс этот не связан с антропогенным воздействием. Кстати, вы знаете, что в России самая высокая урбанизация Арктики?
— Как это? Большинство из 2 миллионов населения живет в поселках городского типа?
— Практически все. Арктика индивидуализма не терпит. Поэтому для решения большинства ее проблем — точнее, для освоения ее богатств — необходима кооперация академических и отраслевых исследовательских институтов с возможностями крупных компаний-недропользователей, а также Атомфлота и пограничников. В Заполярье единолично не выжить, природа там не позволяет каждому думать только о себе.
— Геннадий Григорьевич, но вы же сами признаете, что в Дальних Зеленцах ММБИ существовал автономно: свои дизеля, себе завозили ГСМ, своя какая-никакая связь с Академией наук, свои суда для морских экспедиций…
— Да, но нас всегда поддерживали пограничники, Северный морской флот. Выходя в рейс, мы знали, что за нами держава, которая в обиду не даст.
А сейчас нам строит препоны кто ни попадя. Для исследований, навигации судов нужны на побережье опорные пункты, порты подскока — это куда при приближении шторма можно забежать, где реально запастись «горючкой», питьевой водой. В тех краях «забежать», правда, 200-400 км. Из Карского на Диксон. Неблизко.
Во время Великой Отечественной даже стойбища очень помогали мореходам, советским бойцам. А теперь после развала Союза побережье голое.
— Выходит, надо стучаться в Министерство ДВ и Арктики, чтобы возродить сеть таких точек? Но зачем: они говорят, теперь всю землю из космоса изучать будут, рассказывать кораблям маршруты навигации…
— Обещание изучать Арктику со спутников — болтовня. Намерений у нас тьма, дела мало. Возродить надо то, что было в СССР, все эти опорные точки, не меньше нескольких десятков. Министерство ДВ и Арктики — странное объединение, тянет деньги на юг, а надо вкладывать в Заполярье, где сейчас побережье пустое.
Заниматься Арктикой надо в тесной кооперации с Атомным флотом, ибо в Арктике 10 месяцев — лед. Любое судно в плен возьмет. Без атомоходов там делать нечего. А.Гор получил Нобелевскую премию за предсказание потепления. Прошло 20 лет — лед не растаял.
А тогда стоял вопрос о строительстве атомных ледоколов. Тогда разделились мнения: строить атомные ледоколы или суда ледового класса?.. Слава богу, с того момента, как Гору дали Нобелевскую премию, мы сделали много ледоколов. И работать надо вместе с авиаторами. Друг без друга там не справиться.
Кстати, без оружия там тоже делать нечего: белый медведь симпатичен только в мультиках, а в жизни, да когда голоден, на любую стоянку заглянет, дотянется поглядеть, чем поживиться. Из карабина его не убьешь, но хоть отпугнешь.
Словом, сейчас, изучив опыт заполярных академических и отраслевых институтов советского времени, надо создавать современные опорные точки по всему Арктическому побережью России. Мелочей в этом деле нет, климат там не для туризма. Вся инфраструктура должна быть своя. Интернет, связь — без них молодой человек там потеряется. Холод, ветра, лед в Арктике нам и сообщники, и противники в защите наших границ.
Государственные задачи надо решать на основе государственного объединения усилий — на мой взгляд, пора создавать Национальное агентство по проблемам Заполярья.
— А что значит создавать, изучив опыт советского времени?
— Сейчас министерствам столько дано прав, а надо, чтобы, как раньше, — под ответственность Академии наук за прогнозы и планы. РАН может верно оценить перспективу и на год, и на пятилетку, и на полвека. У нее для этого есть данные экспедиционных программ, аналитика за многие десятилетия.
Профессионализм у АН выше, чем у чиновников министерств, и есть преемственность знания. И надо собирать базу данных по Арктике из Минприроды, из экспедиций разных ведомств. Раньше мы сами планировали все рейсы, походы, но планы отдавали в штаб ВМФ. Ну, и пароходы нам нужны. Не огромные семитысячники, а раза в три поменьше. Человек на 25 ученых. Раньше были полярные университеты.
— А теперь — плавучие. Университеты на несколько недель.
— Они больше похожи на пиар-маршрутки. Собирают на борт людей полюбоваться суровой природой. Сейчас ситуация, в которой серьезно надо думать о будущем. Никто не застрахован от того, что страну начнут испытывать со стороны Арктики.
Шельф там имеет сложную геоморфологическую структуру, он подвергался воздействию материковых ледников, там языками уходят пещеры. Смогут ли аэрокосмические силы обнаружить в таких подводных шхерах неприятеля и какие нужны для этого сонары? Нет, не обойтись нам без сети комплексных опорных станций и портов подскока, аэродромов, грамотных людей там.
Нужно возродить сезонные съемки в Северной Атлантике, Баренцевом море, на Кольском вековом разрезе. Уж не говорю о рыбных богатствах Арктики. Им в книге посвящена не одна глава.
Не пиар-акциями заниматься надо (последние годы атомоход «50 лет Победы» за одну навигацию выполняет 4-5 рейсов из Мурманска к Северному полюсу, туризм по цене 27 тысяч долларов за билет), а выстраивать осмысленную защиту своих богатств.
Вспомните, что в XVII-XVIII веках на английских картах Баренцево море звалось Московским. А потом Д.Медведев отдал 80 тысяч кв. км в Арктике Норвегии. В Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. Так называемый спорный район, который сами же норвежцы и изобрели. В результате заключенного договора от 2010 года разрушена граница полярных владений России от 1926 года.
Россия потеряла континентального шельфа и водной акватории по площади, равной почти двум территориям Московской области. На отошедших к норвежцам районах, по данным ученых и практиков, имеются перспективы обнаружения запасов газа и нефти. Велико значение этих районов и для Военно-морского флота России.
Знал ли обо всем этом Медведев? Вряд ли. А если и знал, то чем он руководствовался, принимая не отвечающее национальным интересам России решение? Тогда сам Медведев на итоговой пресс-конференции отметил, что «подписание договора, переговоры по которому начались еще в 1970 году, позитивно повлияет на укрепление международной и региональной безопасности, на углубление взаимодействия арктических стран».
Разве? В апреле 2018 года командующий Береговой охраной США адмирал Пол Цукунфт заявил, что Севморпуть должен быть транспортным коридором, открытым для всего мирового сообщества. Нет, так не пойдет.
На международной арене в целях освоения арктических ресурсов необходимо закрепление прав России на эксплуатацию Северного морского пути как национальной транспортной магистрали.
— В последнее время появляются сообщения о добыче нефти в Печорском море, работе порта Сабетта на Ямале, строительстве аэродромов и баз на арктических островах. Это же точки роста?
— Их мало, они не систематизированы, и для их полноценного функционирования не хватает кадров. Сейчас их для Арктики традиционно готовят в МГУ, СПбГУ, САФУ.
Но если мы хотим сами распоряжаться богатствами российского Заполярья, надо воспитывать молодежь в осознании ценности Арктики с детства. И лучше — из числа коренных жителей этой суровой территории.
Всем известен «Сириус» в Адлере. А почему не создать такой комплекс на основе Кольского научного центра? Да, туда не с такой охотой, как к Черному морю, поедут гости, но люди, увлеченные интересами страны, принесут туда свои знания. И первыми это сделают специалисты Кольского научного центра РАН.
Надо освоение Арктики — государственную задачу, пока декларативную — перевести в практическую плоскость. С точки зрения кадров, опорных станций, научных основ. От деклараций надо перейти к делу.
— Вы рассчитываете на то, что с появлением в Совете безопасности президента РАН к мнению академии станут прислушиваться?
— Я уверен, что слово Российской академии наук как эксперта развития страны должно быть законом.
Беседу вела Елизавета Понарина
Иллюстрации предоставил Г.Матишов
Нет комментариев