Нацию объединяет общность истории
Поиск новой русской идеи, духовных скреп характерен для последнего тридцатилетия в жизни нашей страны. Этим занимаются и политики, и литераторы, и, конечно, историки. Между тем изучение глубинного сознания русского народа через совокупность массовых представлений и традиций имеет самое непосредственное отношение к пониманию взаимоотношения исторической памяти и общественной мысли.
В дореволюционное время эта тематика не была предметом специальных исследований, а, скорее, отражала различного рода представления общественной мысли. Достаточно вспомнить работы М.В.Ломоносова, Н.М.Карамзина, П.Я.Чаадаева, В.Г.Белинского, А.И.Герцена, А.С.Хомякова, Ф.М.Достоевского и многих других.
В XX-XXI веках проблемами исторической памяти ученые занимались в рамках междисциплинарных изысканий. В ряде работ зарубежных исследователей интерес к деятельности той или иной исторической фигуры был поставлен в контекст народного мировосприятия. Достаточно упомянуть монографии П.Берка «Народная культура в Европе нового времени», Ж.Ле Гоффа «История и память», П.Хаттона «История как искусство памяти», сборник «Восточная Европа в древности и Средневековье. Историческая память и формы ее воплощения» и др. Сегодня в России тему многовековой памяти поколений разрабатывают историки, этнологи, социологи, философы.
Одного из них — заведующего отделом русского народа Института этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая Российской академии наук, доктора исторических наук Александра БУГАНОВА — «Поиск» попросил рассказать о том, что нового удалось сделать на этом направлении. Он недавно закончил работу по гранту РФФИ «Историческое сознание русского народа XIX — начала XXI веков». Темой исследования было воздействие исторического сознания на мировоззрение и этнокультурную специфику русского народа.
— Моя работа получила индивидуальный трехгодичный грант РФФИ, и благодаря этому я продолжил изучение исторического сознания русского народа, начатое М.М.Громыко, А.А.Преображенским и Н.А.Миненко, — рассказал Александр Викторович. — Марина Михайловна Громыко сформулировала проблему системного исследования народной культуры, определила круг ее основных компонентов, одним из которых являются исторические взгляды крестьян. Александр Александрович Преображенский на обширной базе существующих источников доказал, что патриотический потенциал накапливался из века в век, что в условиях, неблагоприятных для сохранения исторической памяти из-за недостатка образовательного поля (особенно в Средние века) в народе не угасал интерес к воителям прежних эпох за родную землю. Нина Адамовна Миненко отметила ряд особенностей видения крестьянами прошлого, которое «не мыслилось просто как время отцов и дедов, но существовало понятие линейного необратимого времени». Из уст в уста, из поколения в поколение передавались исторические знания. Крестьянам была известна и летописная традиция.
За последние десятилетия в отечественной науке появились работы, посвященные различным аспектам массового исторического сознания русского народа. Большинство из этих трудов имеет региональный аспект: Г.Н.Чагин исследовал исторические воспоминания русских крестьян Среднего Урала, А.В.Камкин — северного (вологодского) населения, О.В.Матвеевым воссоздан пантеон героев кубанских казаков, в чьих образах воплотились наиболее типичные черты воинской ментальности кубанцев, и т. д.
— Исследование в рамках моего гранта, — пояснил Александр Викторович, — заключалось в изучении механизма воздействия исторического сознания на мировоззрение и этнокультурную специфику русского народа. Основное внимание уделялось выявлению как традиционных форм, так и новаций, их влиянию на национальную идентичность.
Основной упор был сделан на комплексный подход, совместивший изучение массовых установок с одной стороны и достижения научной и общественной мысли с другой. Анализ материала проводился с учетом соотношения местной (региональной) и общерусской традиций, взаимодействия национальных, конфессиональных, патриотических и социальных компонентов массового сознания. Привлекались документы разного социального происхождения и широкого географического охвата, свидетельствующие о масштабности изучаемых явлений. Использовались полевые источники, полученные методом включенного наблюдения и интервьюирования (в том числе для исторических и этнографических ретроспекций). Источниковой базой исследования стали также данные этносоциологических обследований двух последних десятилетий.
По словам А.Буганова, использовались методы устной истории, позволявшие записывать от информантов вместе с биографическими свидетельствами разнообразные сведения. Это позволило уточнить исторический фон, на котором в разных регионах происходили события в XX — начале XXI столетий, а также получить информацию, существенно дополняющую данные социологических исследований, далеко не всегда позволяющих отобразить глубинные личностные ориентиры и воззрения.
— Например?
— Для убедительности историко-этнографического исследования обобщенные сведения социологических опросов обязательно должны дополняться данными, полученными в ходе развернутых интервью. Именно в них можно точнее уловить народное отношение к тем или иным событиям, фактам, личностям.
— Расскажите подробнее о методах.
— Работа велась в русле исторической антропологии. Это молодое научное направление, область современного исторического знания, объединившая несколько дисциплин и изучающая человека во всех проявлениях его существования в конкретное время и конкретном месте, во взаимосвязи с элементами и сторонами социальной системы и т. п.
В антропологически ориентированных исторических исследованиях используются теории, концептуальные подходы, исследовательские техники и методы не только самой исторической науки, но и смежных социальных и гуманитарных наук (семиотика — расшифровка, трактовка символов и знаков), дискурсивный анализ (интерпретация текстов источников), методы собственно антропологии, психологии, социологии, лингвистики.
В ходе выполнения работ по гранту РФФИ, по словам Александра Викторовича, была осуществлена попытка соотнести закрепившиеся в памяти русских воззрения на отечественную историю, сопоставить массовые народные представления о стране, важнейших моментах в ее судьбе, выдающихся деятелях с осмыслением событий и фактов в общественной мысли, дореволюционной, советской, эмигрантской и современной российской историографии. На материалах широкого географического охвата была установлена тесная взаимосвязь исторической памяти с национальным самосознанием. Именно историческая память была и остается краеугольным камнем, на котором зиждется осознание русскими своей этнической общности и государственной идентичности.
— Можно подробнее о простонародной версии истории России?
— В ходе работы были проанализированы особенности народной трактовки прошлого и современности, выявлены принципы и подходы, на основе которых в народном сознании выделялись те или иные личности, события, факты прошлого, каким образом память о них влияла на становление самосознания русских.
Взгляд на историю в народной среде определялся прежде всего православной основой мировоззрения русского человека и формировался в значительной мере через оценку выдающихся личностей. Все они в той или иной степени были носителями характерных черт национального характера. Несмотря на разницу в статусе, специфику конфессиональных, сословных и иных характеристик, выделялись общие, наиболее привлекательные типологические черты в крупных фигурах прошлого: масштабность содеянного, демократизм поведения, соответствие устойчивым православным воззрениям об общественном служении.
Одной из тем исследования стало изучение состояния этнокультурной идентичности современных русских. Рассмотрены ее важнейшие компоненты — историческая память, русский язык, православие, патриотизм, гражданское сознание — и их влияние на наших современников.
— Какие документы оказались наиболее интересными?
— Я бы не выделял какой-либо определенный тип источников с точки зрения репрезентативности исследования. Мною привлекались исторические песни, предания, легенды, ответы на программы научных обществ, мемуаристика, делопроизводственная документация, этносоциологические данные, полевые материалы, научная и художественная литература и т. д. Для вынесения взвешенного суждения о сложнейших явлениях общественного сознания, исторической памяти необходимо комплексное использование различного рода источников, происходящих из разных социальных сред.
— Какие из полученных результатов особенно значимы?
— За 2017-2019 годы опубликованы 9 статей по заявленной проблематике, еще одна принята к печати в ежегоднике «История и историки». Написан текст итоговой монографии «Историческое сознание русского народа XIX — начала XXI веков», который готовится к подаче на издательский грант РФФИ.
Результаты проекта могут быть использованы в дальнейших научных исследованиях по отечественной этнологии, в изучении духовной жизни русского (российского) народа, при подготовке лекционных и специальных курсов, учебных пособий по отечественной истории и культуре, в просветительской деятельности СМИ.
— Грант сначала поддержал РГНФ, потом он перешел в РФФИ. Как вам работается с Фондом?
— Хотелось бы поблагодарить сотрудников РГНФ и РФФИ за оперативную и тактичную поддержку научной деятельности. Как говорят в спорте, лучший судья в матче тот, кто внешне не заметен и не вмешивается в ход процесса, но все нити игры держит в своих руках.
— Планируете ли продолжать работу по подобной тематике?
— Конечно. В сфере исторического сознания остается множество неизученных и еще неосмысленных тем и вопросов. Я понимаю, что специалисту, погрузившемуся в какую-то проблему, часто именно она представляется важнейшей среди прочих других. Тем не менее уверен, что именно историческая память об общности прошлого — тот бесспорно значимый консолидирующий фактор, который способствует сплочению нации и при всей сегодняшней разобщенности объединяет наших сограждан.
Андрей СУББОТИН
Нет комментариев