За круглым столом в Санкт-Петербурге вспомнили о научном наследии П.К.Козлова
Петра Кузьмича Козлова (1863-1935) называли последним русским универсальным путешественником: одновременно географ, этнограф, натуралист. А еще путешественником орлиной породы — за стремление охватить местность в целом, единым взглядом, составить ее общую картину, познания о которой он со временем расширял и углублял. Этот рекогносцировочный метод привил ему учитель, легендарный исследователь Центральной Азии Николай Пржевальский, с которым он познакомился еще 18-летним юнцом. Военный термин «рекогносцировка» здесь вполне уместен: Козлов поступил на военную службу, что было условием участия в экспедиции Пржевальского в Северный Тибет (1883-1885), в которую молодой энтузиаст рвался всей душой. Уже в третьей экспедиции (1893-1895) он, набравшись опыта, предпринял 12 самостоятельных поездок, отдельно от главного каравана.
Всего же с 1883-го по 1926 годы Козлов совершил шесть больших экспедиций в Монголию, Западный и Северный Китай и Восточный Тибет, три из которых возглавлял лично, в частности, Монголо-Сычуанскую, позволившую открыть в Гобийской пустыне руины тангутского мертвого города Хара-Хото. В ходе раскопок были обнаружены библиотека, содержащая самый крупный свод текстов на тангутском, китайском и других языках, уникальные произведения буддийской литературы (так возникло научное направление тангутика); были собраны ценные этнографические материалы о народах Монголии и Тибета. Особым драматизмом отличалась шестая экспедиция, запланированная еще до Первой мировой войны и осуществленная, пусть и в сильно измененном виде (вместо исследований Тибета — раскопки в Монголии), при советской власти (1923-1926).
Наследию П.К.Козлова в собраниях музеев, архивов и библиотек был посвящен круглый стол, приуроченный к 160-летию путешественника и грядущему 300-летию Российской академии наук. Организаторы — Санкт-Петербургский филиал Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова (СПбФ ИИЕТ РАН), Государственный Эрмитаж, Институт восточных рукописей РАН, штаб-квартира Русского географического общества в Санкт-Петербурге при поддержке Комитета по науке и высшей школе правительства города.
Стол объединил специалистов в области археологии, востоковедения, орнитологии, оружиеведения, архивного дела, музейных работников, краеведов и педагогов — одно это говорит о широте интересов и масштабе сделанного Козловым. Желанными гостями, выступившими с приветствиями, были настоятель Санкт-Петербургского дацана «Гунзэчойнэй» доктор буддийской философии лама Буда Бадмаев и Ирина Майорова, заведующая Домом-музеем Н.М.Пржевальского Смоленского государственного музея-заповедника, где целый этаж посвящен памяти П.К.Козлова (оба — уроженцы Смоленщины).
Связь этих имен легко можно проследить и на географической карте. Козлов, сформировавшийся как полевой исследователь под влиянием своего «любимого отца» Н.М.Пржевальского, стал продолжателем намеченной им программы изысканий, охватывающих огромную территорию — от Монгольского Алтая, через Гобийскую пустыню и Наньшань, в направлении Северо-Восточного Тибета. Самые знаменитые его открытия — раскопки Хара-Хото и Ноинулинских курганов на севере Монголии — были сделаны вне территории Китая. Но и китайские маршруты принесли немало находок. Собранная им в провинции Ганьсу орнитологическая коллекция, поступившая в Зоологический музей АН СССР, составила 153 единицы, включая несколько новых видов пернатых. Другое важное достижение — лимнологические работы на высокогорном озере Кукунор (провинция Цинхай), выполненные с борта брезентово-пробковой лодки, и обследование острова Куйсу, находящегося в 20 км от берега. Там Козлов, в частности, собрал образцы планктона — впервые в Центральной Азии. Его дневники, научные статьи и книги позволили России и всему миру по-иному взглянуть на древнюю и самобытную китайскую цивилизацию.
Козлову, как и Пржевальскому, не удалось воплотить заветную мечту — побывать в Центральном Тибете и священной Лхасе, хотя он и встречался с XIII Далай-ламой в Урге (ныне — Улан-Батор) в 1905 году и был активным участником Большой игры — глобального соперничества Британской и Российской империй в Центральной Азии на рубеже XIX-ХХ веков, готовил аналитические записки по тибетскому вопросу для российского Генштаба, оставаясь при этом ученым, а не военным «разведчиком». Всякий раз мешали веские геополитические причины того неспокойного времени. Но поразительно, что эти вынужденные корректировки приводили к удивительным открытиям на сопредельных, доступных для исследований территориях, пример тому — раскопки Ноинулинских курганов в ходе Монголо-Тибетской экспедиции (1923-1926), ставшей венцом деятельности ученого-подвижника. Одновременно она была первой большой советской научной экспедицией в Центральную Азию и поначалу именовалась «правительственной».
Обстоятельный доклад о ней сделал доктор исторических наук ассоциированный сотрудник СПбФ ИИЕТ РАН Александр Андреев (в прошлом — заведующий Музеем-квартирой П.К.Козлова в Санкт-Петербурге). Он начал с того, что Октябрьскую революцию Козлов воспринял неоднозначно, но от сотрудничества с большевиками не отказался. Не последнюю роль в этом сыграла его востребованность новой властью. Уже в ноябре 1917 года Российская академия наук назначила Козлова комиссаром в крымский акклиматизационный зоопарк-заповедник Аскания-Нова — с целью способствовать его развитию и охране. По окончании Гражданской войны руководители Российского географического общества академики Ю.М.Шокальский и В.Л.Комаров направили в Совнарком (СНК) РСФСР ходатайство о разрешении Козлову провести 2-3-годичную экспедицию в Монголию и Тибет как «единственное в своем роде предприятие», «важнейший географический подвиг», обещающий не только блестящие научные, но и практические результаты.
Разрешение властей было получено во многом благодаря протекции управделами СНК Н.П.Горбунова (старого друга семьи Козловых). На снаряжение и проведение экспедиции Госплан отпустил значительную сумму: 50 тысяч рублей в золотом исчислении и 50 тысяч в серебряных китайских ланах.
Старт экспедиции из Петрограда, состоявшей из 21 человека, намечался на конец июня 1923 года, однако был внезапно отложен. Поводом послужил донос на Козлова в ГПУ — голословное обвинение его и других путешественников в «белогвардейских настроениях». И началось: кадровые чистки, стоившие Козлову нескольких ценных сотрудников, прикрепление политкомиссара и в дальнейшем задержка на долгие месяцы в Урге. Затем и вовсе предложили вернуться в Москву и Петроград «в связи с осложнением международных отношений». Знакомство с архивными документами дает основания утверждать, что поездка Козлова в Тибет была сорвана главным образом усилиями руководителей ГПУ и Наркоминдела Ф.Э.Дзержинского и Г.В.Чичерина. В итоге Козлову разрешили остаться в Монголии и приступить к полевым исследованиям: выручило заступничество Н.П.Горбунова, сестра которого (врач-энтомолог Е.П.Горбунова) была сотрудницей экспедиции.
Крайне осложнила ситуацию отправка в Тибет секретной политической миссии во главе с С.С.Борисовым в тот самый момент, когда в Москве решалась судьба Козлова и его спутников. Начальники двух тибетских экспедиций — научной и политической — естественно, не могли не столкнуться друг с другом, что привело к конфликту интересов. В Тибет отправился Борисов ввиду политической важности его миссии; Козлов же, оставшись в Урге, приступил к раскопкам Ноинулинских курганов. Он-таки добился одобрения советскими властями плана проведения исследований в Цайдаме, на подступах к Тибету, но члены экспедиции уже были поглощены работами в Монголии и Гобийской пустыне и двинуться дальше не могли, несмотря на то, что Москва продлила ее срок до 1 октября 1926 года.
«Ужели мне не удастся побывать в Тибете, его сердце, — восклицал, теряя надежду, Козлов. — Я согласился бы поехать туда, даже пожить там и, если нужно, то и умереть там! Но предварительно написав книгу о Тибете, с иллюстрациями». Находясь в Урге, он строил планы необыкновенного перелета в Лхасу на двух аэропланах «Бнкерс» — через Монголию, Наньшань, Цайдам и Тибетское нагорье! Мечтал установить «неслыханный рекорд», поскольку все другие мировые рекорды — путешествия «через моря, океаны и по суше» — уже осуществлены. И это в 63 года! В конце 1925-го Наркоминдел совместно с МИД Монголии приступил к организации новой секретной дипмиссии в Тибет, что поставило крест на сокровенных планах Козлова.
Тем не менее многочисленные открытия и находки на территории Монголии и Западного Китая и собранные в ходе экспедиции ценнейшие коллекции сделали ее всемирно известной. В горах Хангая были найдены развалины древнего китайского города Шюнуйчжен, где находилась усыпальница 13 поколений Чингисхана, в Монгольском Алтае обнаружен древний мавзолей хана… Лучики этой славы по праву осеняют и жену Козлова Елизавету Владимировну. По поручению мужа она занималась маршрутно-глазомерной съемкой, вычерчиванием карт, орнитологическими наблюдениями и сборами.
Политическая подоплека экспедиции долгие годы оставалась непроясненной. О ней А.И.Андреев узнал из документов Архива Президента РФ, к которым получил доступ в середине 1990-х годов при содействии академика Д.С.Лихачева. На основании архивных материалов он написал статью «Почему русского путешественника не пустили в Лхасу». А затем в издательстве «Наука» опубликовал дневники Монголо-Тибетской экспедиции — том в 1000 страниц, содержащих кладезь разнообразной информации о последнем путешествии П.К.Козлова.
При этом, как поделился с «Поиском» Александр Иванович, подробности столкновения двух экспедиций — Козлова и Борисова — до конца не изучены. Известно лишь, сколь ревниво относился Козлов к миссии своего соперника, фактически укравшего его мечту!
Монголо-Тибетской экспедиции был посвящен еще ряд докладов за круглым столом. О деятельности ближайшего помощника П.К.Козлова Сергея Кондратьева, руководившего раскопками в Ноин-Уле, поведала доктор филологических наук заведующая сектором Центральной Азии Института восточных рукописей РАН Ирина Кульганек, представившая ряд уникальных архивных материалов (многие из них еще не опубликованы). Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела Востока Государственного Эрмитажа Наталья Сутягина рассказала об археологическом наследии экспедиции в музеях и архивах России и Монголии. Как она пояснила «Поиску», только в экспозицию Эрмитажа, занимающую несколько залов, входят около 200 шедевров, наиболее знаковых вещей, притягательных для посетителей, а всего коллекция П.К.Козлова в собрании музея насчитывает почти 2000 единиц хранения.
Старший научный сотрудник Института истории материальной культуры (ИИМК) РАН Мария Медведева познакомила аудиторию с фотодокументацией раскопок 1920-х годов. Независимый исследователь Олег Альбедиль поведал о пересечении траекторий П.Козлова и Николая Рериха в Урге в сентябре 1926 года. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИИМК РАН Мария Мандрик сделала доклад об освещении Монголо-Тибетской экспедиции иностранной прессой.
Итак, докладчики продемонстрировали многообразие научного и социокультурного наследия П.К.Козлова. Изучение собранных им на труднодоступных территориях коллекций и сегодня пополняет науку новыми данными, работа с архивными материалами его экспедиций продолжается, высвечивая важные аспекты истории и археологии народов Центральной Азии, в первую очередь, сюнну (гуннов) и других соседей Китайской империи.
После заседания участники возложили цветы к могиле путешественника на Смоленском лютеранском кладбище и побывали в штаб-квартире Русского географического общества, где ознакомились с библиотечными и архивными фондами, хранящими материалы П.К.Козлова.
Напоследок — о тревожном. Вот уже два года закрыта для исследователей и обычных посетителей Музей-квартира П.К.Козлова на Смольном проспекте, 6, один из самых молодых академических музеев города на Неве. Это единственный в Санкт-Петербурге мемориальный музей путешественника, основанный в 1989 году, с богатой научной экспозицией, архивом и библиотекой (фонд содержит около 10 тысяч единиц хранения). Здесь, в старом доходном доме в двух шагах от Смольного, Козлов поселился в 1912 году с женой и верной соратницей по экспедициям Е.В.Козловой (Пушкаревой) и жил до конца своих дней.
Причина закрытия до ужаса банальна: рухнул потолок в рабочем кабинете ученого. Экспонаты музея доступны на выставке в конференц-зале СПбФ ИИЕТ РАН (в чью структуру он входит) и в виртуальном формате по ссылке: http://ihst.nw.ru/kozlov-160/.
Директор филиала кандидат социологических наук Надежда Ащеулова показывает папку переписки с инстанциями толщиной с годовой комплект газеты «Поиск». Проблема в том, что квартира принадлежит городу в лице Комитета имущественных отношений и находится под охраной КГИОП как памятник регионального значения; она переведена в нежилой фонд и передана в безвозмездное пользование институту, который, в свою очередь, подчиняется Минобрнауки. А есть еще управляющая компания «Жилкомсервиса» и Совет многоквартирного дома. Экспертиза, которую институт заказал профильной компании, имеющей лицензию Минкульта РФ, выявила, что часть дефектов музея-квартиры связана с общим состоянием дома, значит, локальным ремонтом не обойтись, необходимо техническое обследование многоквартирного здания в целом. На это СПбФ ИИЕТ РАН, понятно, полномочий не имеет, как и на проведение общего собрания собственников с участием администрации Центрального района для принятия такого решения. Надежда Алексеевна упорно ищет источники финансирования реставрационных работ, ориентируясь на специальные программы корпораций, фондов, спонсорскую помощь. Между тем маячки, установленные сотрудниками института в Музее-квартире Козлова, показывают смещение уже обнаруженных и возникновение новых трещин в перемычках окон, керамической облицовке печей-каминов. Как распутать (или разрубить) этот гордиев узел?
Недаром, открывая круглый стол, генеральный директор Государственного Эрмитажа академик РАН Михаил Пиотровский назвал возрождение Музея-квартиры П.К Козлова первоочередной задачей. Он призвал от имени участников встречи направить письмо президенту РАН с просьбой помочь в реставрации уникального памятника (сейчас текст письма — на стадии согласования), а потом уже заговорил о реликвиях из экспедиций Козлова, хранящихся в Эрмитаже.
Не оставляет мысль, что в XXI веке разрулить эти межведомственные противоречия окажется все-таки легче, нежели П.К.Козлову, который, по словам М.Пиотровского, «превращал трудности в успехи», организовать и провести свою экспедицию столетней давности. А если так, есть надежда, что память о великом путешественнике и ученом будет достойно сохранена.
Аркадий Соснов
На снимках: рядом с учителем. В первом ряду: П.К.Козлов, Н.М.Пржевальский, В.И.Роборовский. 1888 год.; с женой и соратницей Е.В.Козловой. 1914 год.
Фото из архива Музея-квартиры П.К.Козлова в Санкт-Петербурге
Нет комментариев