Полет на спутник Земли требует всесторонней подготовки
Доктор медицинский наук Вадим ГУЩИН, заведующий лабораторией Института медико-биологических проблем РАН, отвечает за проведение психологических исследований по программе международного проекта SIRIUS (Scientific International Research In Unique terrestrial Station). Вадим Игоревич уже рассказывал нашим читателям («Поиск» №7, 2022) в ноябре прошлого года о начале восьмимесячного наземного эксперимента в единственном в своем роде испытательном комплексе ИМБП. Но тогда прошло еще слишком мало времени (эксперимент закончился в июне), и не было понятно, успешен ли будет «полет» к Луне. Однако и сейчас, по осени, специалисты ИМБП продолжают обрабатывать огромный массив информации и подводят, подчеркнем, предварительные итоги.
Напомню главное: лунные эксперименты серии SIRIUS, как и «Марс-500», моделируют не орбитальный, а межпланетный полет. Помимо трех российских в нем участвовали двое астронавтов из США и испытатель из Объединенных Арабских Эмиратов. Так что в проекте оказались представители трех континентов.
— Нынешний «полет» чем-то отличался от предыдущих?
— Да, впервые были организованы четыре (по часу) виртуальные «высадки» на лунную поверхность. И каждый член экипажа минимум трижды в них участвовал. (Программа «Лунный десант» выполнялась по одному из вариантов, принятому международными космическими агентствами.) Космическая станция за две недели должна долететь до орбиты спутника Земли и остаться на ней. Трое космонавтов переходят в спускаемый аппарат и высаживаются на Луне. Двое исследуют ее поверхность, собирают образцы с использованием технологии виртуальной реальности. Третий (оператор) страхует астронавтов из летательного аппарата, консультируя их по связи. Замечу, что пребывание в миниатюрном спускаемом аппарате в течение нескольких дней — удовольствие не слишком большое, учитывая всего 15 кубических метров пространства на человека и отсутствие приватности, но все компенсировалось радостью от выходов на поверхность спутника.
Еще одно достоинство нынешнего эксперимента — высокий профессиональный уровень команды. Достаточно сказать, что астронавтов отбирали национальные космические агентства. Был всего один доброволец (россиянка), и, к сожалению, именно с ней случилось ЧП: занимаясь на спортивном тренажере, девушка сломала руку. Что касается командира экипажа (россиянина) — профессионала из Центра подготовки космонавтов — то его кандидатуру утверждало еще и НАСА. Командир помогал членам экипажа, максимально содействовал выполнению программы эксперимента, хотя это и не избавило команду от некоторой внутренней напряженности. Явление естественное в условиях восьмимесячного пребывания малознакомых людей в ограниченном объеме (вспомните карантин). Отмечу, что возникавшие мелкие трения никак не отразились на исполнении программы. Так что общая оценка действий экипажа, думаю, будет весьма высокой.
— «Трения» представляли какую-либо угрозу?
— Нет, не представляли, но значение имели, поскольку дали основание для консультативной помощи команде. Главная задача специалистов из группы психологической поддержки — оказать помощь космонавту, когда ему трудно, используя большой опыт, накопленный в реальных полетах и модельных экспериментах. Мы выделяем четыре этапа приспособления экипажа к условиям длительных экспедиций. Первый — период острой адаптации — продолжается начальные три-четыре недели «полета», когда участники привыкают к сложным непривычным условиям. Тогда могут возникнуть приходящие нервно-психические нарушения, осложнения во взаимоотношениях с членами команды. В нашем случае он закончился, как уже говорилось, травмой: сломал руку новичок, не представляющий космическую отрасль. Второй этап (относительно благополучный) продолжается несколько месяцев. Участники перезнакомились, свыклись с обстановкой изоляции, освоили научную программу. По нашим данным, у них даже повысилась самооценка: преодолевая трудности, они успешно справлялись с важным делом. Их чувство самоуважения окрепло.
Но наступил третий этап, и проявился установленный еще в прошлом веке у полярных зимовщиков «феномен третьей четверти», когда зимовщики начинают испытывать раздражение и конфликтуют. Причем это растущее напряжение может и до депрессии довести. В космическом полете один астронавт в шутку предложил делать «зарубки на стенах» — считать, сколько дней еще осталось. Так и у нас: эксперимент продолжается, скажем, уже более шести месяцев, и участники психологически утомились от однообразия, им хочется домой — вернуться в привычную обстановку.
В нашем случае в этот период внутри экипажа сформировались некие коалиции по два-три человека. Их объединяли общие ценности и интересы, ведь вместе переживать трудности легче. Но одновременно развивалось разделение на «своих» и «чужих». Нам и раньше приходилось наблюдать сближение некоторых членов команды, но тогда причина была в их национальной, языковой близости. А в этом случае трения возникали не на национальной или гендерной почве, как можно было бы ожидать, а исключительно на личной. У членов групп выявились индивидуальные приоритеты и определенные модели поведения. Однако, подчеркну, до явного противостояния дело не дошло. Вот почему так важны эксперименты. Они уточняют факты, вносят нечто новое в понимание поведения участников. На этой основе формируются более совершенные методики отбора экипажа и его подготовки.
Скажу так: большинство ответов на интересующие нас вопросы мы получили. Знаем, как отбирать экипаж и как его подготовить. Знаем, как защитить его здоровье (например, от радиационной опасности) и как организовать поддержку. Мы все ближе к пониманию, как должны взаимодействовать члены экипажа, однако до конца задачу пока не решили. Например, как важно при комплектовании экипажа учитывать несовместимость ценностей.
— Может быть, коалиции не так уж плохи, ведь объединились люди достойные, опытные специалисты?
— У меня нет пока ответа, требуется их углубленное изучение. Возможно, образование подгрупп — следствие стрессовой ситуации, так проще переживать неприятности. Наших обследуемых не надо было, как, например, в международном эксперименте SFINCSS-99, учить толерантности, напоминать о вежливом поведении, культурных табу и др. На этот раз все было куда сложнее: сближение происходило на почве, я бы сказал, душевной близости людей и было глубоко запрятано, а обнаружено лишь с помощью «чутких» методик. Пожалуй, это один из самых интересных случаев в моей немалой практике. И раз мы с ним столкнулись, надо разобраться и учесть на будущее, почему происходит деление на подгруппы, можно и нужно ли им противостоять, как следует поддерживать участников. Проанализировать, какие личности совместимы, а какие — нет. Мы знаем, например, что в одной команде не должно быть двоих или троих лидеров, — ни к чему хорошему это не приведет. Иначе возникнет конкуренция, а то и разборки. Все дело, уверен, в умелом отборе и достаточной по времени подготовке участников.
Вспомним и о четвертом, заключительном, вполне радужном периоде. Команда готовится к выходу: спешит доделать все дела, думает, как ее встретят и как «там» все будет. Это вполне здоровый стресс ожидания, ведь они испытывают чувство гордости: я прошел, я справился.
— Какой должна быть подготовка, чтобы участники выдержали эксперимент без осложнений?
— Главное условие — они должны лучше узнать друг друга. Накладки при экспериментах возникают обычно по одной причине: люди не очень ясно знают, что их ждет, и недостаточно хорошо понимают своих коллег — не притерлись, как говорится. Бывает, что неверно представляют собственную роль в группе, переоценивая свое значение. Каждый участник должен четко осознавать, на что может рассчитывать и что от него ждет коллектив. Тогда ему будет легче пройти испытание. Едва ли не лучшее «лекарство», помогающее узнать себя и других, — отработанный в ходе подготовки реальных космонавтов тест по выживанию в экстремальных условиях. Скажем, имитация вынужденной посадки в тайге. Когда зимой на трое суток участников забрасывали в подмосковную «тайгу». И по колено в снегу они обустраивают лагерь и готовят еду. Тут уж точно становится ясно, кто чего стоит, кто из какого «материала» сделан. Так образуется команда. В нашем случае из-за ковида этот экзамен не состоялся, а жаль.
Однако у нас была возможность встряхнуть, поддержать команду в сложных, бедных событиями условиях: мы осуществили многократную виртуальную «высадку на Луну». После довольно монотонной жизни в ограниченном пространстве три человека неожиданно оказались в немалом по размерам ангаре, усыпанном «лунным» песком (привезенном с Оки) и камнями (примерно оттуда же). Они надевали похожий на очки шлем виртуальной реальности (VR) и видели себя разгуливающими в скафандрах по настоящей Луне (в частности, детально воспроизведенной ее полярной области). Впервые с помощью так называемого метода вывешивания мы воссоздали лунную гравитацию, и участники, скорее, прыгали и «летали», чем бегали, осматривая лунные кратеры, и даже управляли заблаговременно доставленным на спутник ровером. Это было как бы завершение очередного этапа полета: позади испытания, они достигли цели — вот она, Луна! Чувство радости придавало испытаниям смысл: члены экипажа даже просили Землю разрешить им подольше попрыгать в моделируемой микрогравитации — так они веселились. (Потом американские участники сказали, что это было самым ярким впечатлением в эксперименте — праздник под названием «Мы на Луне!».)
— Как вы думаете, через какое-то время они захотят встретиться вновь?
— А у нас все экипажи такие встречи проводили. Однажды наши ребята (программа «Марс-500») даже летали в Китай (навещали члена команды), многие дружат уже годами. Ведь они вместе этот жизненный экзамен сдавали (чаще всего на отлично), цели достигли, потому и встречаться хочется, вернуть себе те самые победные ощущения.
— Этот экипаж может участвовать в настоящем полете к Луне?
— Если не все, то половина готова вполне. Они это доказали. Но цель нужна определенная: не просто «летим на Луну», а представлять программу экспедиции и когда она состоится. Это и мне, отвечающему за подготовку психологического обеспечения экипажей, знать необходимо.
Юрий ДРИЗЕ
Фото Олега Волошина
Нет комментариев