Нет добычи без разведки. Геологи готовы подтолкнуть нефтегазовую отрасль.

— Система изучения недр и эксплуатации месторождений, доставшаяся России от Советского Союза, была цельной и стопроцентно государственной. Все три стадии геолого-разведочных работ — региональное изучение, поисковые работы и разведка месторождений полезных ископаемых — находились в компетенции Министерства геологии СССР. И уже разведанные месторождения передавались предприятиям Министерства нефтяной и газовой промышленности СССР для освоения (доразведки и эксплуатации). 

В период становления нового государства — Российской Федерации — произошла смена всей парадигмы геологического изучения недр и недропользования. В компетенции государства остались только региональные работы, а поисковые на нефть и газ, разведка конкретных месторождений и тем более добыча отошли к компаниям-недропользователям. В начале 1990-х это, наверное, было оправдано, поскольку от советского времени осталась беспрецедентно богатая разведанная минерально-сырьевая база, в первую очередь по углеводородному сырью. И по его запасам, и по извлечению мы занимали первое место в мире. Объемы добычи нефти ежегодно нарастали, и наконец в 2015 году они превысили 500 миллионов тонн.

На этом фоне за прошедшие два с половиной десятилетия никто из руководителей отрасли словно не заметил, что развитие сырьевой базы углеводородов не соответствует достигнутым объемам добычи нефти. Хотя о “проедании” разведанных в советское время запасов высказывались многие геологи-нефтяники. Сегодня запасы нефти по разным категориям составляют около 19 миллиардов тонн плюс 11 миллиардов тонн по категории “неразведанных запасов”. Эти цифры многих успокаивают, поскольку даже при грубых прикидках при нынешних темпах добычи этих запасов хватит на 40-45 лет. Но если мы проанализируем рентабельную часть запасов (она варьирует в пределах 45-55%, в зависимости от цены на нефть и курса рубля к доллару), то окажется, что Россия обеспечена ими не более чем на 20 лет — согласитесь, уже другая перспектива. 

В общем, встает один из вечных российских вопросов: что делать? Как обеспечить развитие резервов для стабильной добычи нефти в 500 миллионов тонн в год и гарантировать сырьевую безопасность? Для меня ответ очевиден. Необходимо изменить политику в этом вопросе, расширить компетенцию государства и организовать масштабные поисковые работы по основным видам месторождений полезных ископаемых и, в первую очередь, нефти и газа, ведь они, в основном, формируют наш бюджет.

Дело в том, что компании-недропользователи проводят поисковые работы в пределах лицензионных участков, то есть в распределенном фонде недр, в то время как перспективные зоны находятся в пределах нераспределенного фонда. А таких зон на территории России определено 26. Они охватывают почти 2 миллиона квадратных километров и расположены во всех основных провинциях континентальной части страны. Естественно, на поисковые работы в пределах этих зон должны быть выделены соответствующие средства (не менее 50 миллиардов рублей в год). 

Приведу несколько кричащих цифр и примеров, характеризующих тенденции в нефтегазопоисковой сфере и свидетельствующих о том, что пора задуматься о необходимости серьезных изменений. Так, в 2008 году на территории России пробурили 422 поисковые скважины, а в 2015-м — только 196. В результате в 2008 году на новых площадях было открыто 66 месторождений с запасами почти 400 миллионов тонн, а в 2015-м — только 16 с запасами 32,6 миллиона тонн. 

Кроме количественных показателей отмечу и другие факторы. Например, негативно сказывается на эффективности работ отсутствие госзаказа на фундаментальные исследования (стратиграфическое, фациальное и седиментационное моделирование продуктивных и перспективных комплексов) со стороны Министерства природных ресурсов и экологии РФ и Федерального агентства по недропользованию. Результаты этих изысканий ложатся в основу научных обоснований перспективных объектов и мест заложения параметрических скважин. Все эти направления необходимо развивать. 

Я убежден, что и в весьма долгосрочной перспективе нефть и газ продолжат играть существенную роль — и как энергоносители, и как сырье для нефтехимической промышленности. Прогнозы о так называемых “альтернативных источниках энергии” пока остаются прогнозами. Первый, опытный термоядерный реактор был построен еще в 1960-е годы, но атомная энергетика использует урановые установки с большими оглядками на проблемы безопасности и экологии. А 150-летний период освоения нефти показывает, что влияние этого ресурса не снижается, и показатель суммарной мировой добычи в 4-5 миллиардов тонн долго еще не пойдет на спад, по крайней мере в ближайшие четверть века.

Нефть считается невозобновляемым ресурсом (хотя в последнее время специалисты начали говорить о подтоке нефти с глубинных горизонтов), но возрастают возможности ее освоения. Еще три-пять лет назад с большим недоверием говорили о сланцевой нефти, но США за это время нарастили ее добычу до 200 миллионов тонн в год. 

В России для освоения таких нефтей есть все условия, мы можем стать здесь мировым лидером: сланцеподобные нефтенасыщенные геологические образования у нас очень широко распространены — это, например, так называемая доманиковая формация Волго-Уральской и Тимано-Печорской провинций. К сланцеподобным источникам относится и баженовская свита, о гигантском потенциале которой не раз говорил академик Алексей Конторович, а еще раньше много писал член-корреспондент РАН Иван Нестеров. Мы работаем с ними в постоянном контакте: вместе с Институтом нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН выполняем госзаказ по изучению баженовской свиты. Общий потенциал извлекаемых ресурсов всех сланцеподобных толщ, определенный нашими специалистами, в несколько раз превосходит запасы в подобных отложениях в Соединенных Штатах.

Возвращаясь к фундаментальным исследованиям, скажу, что мы продолжаем заниматься детальными стратиграфическими построениями и выявлением фациальной зональности перспективных отложений и процессов осадкообразования, а это дает надежную геологическую основу для поисков месторождений нефти и газа и является хорошей базой при бассейновом моделировании.

Только благодаря научному интересу и энтузиазму коллектива исследователей мы продолжаем эти работы, часто за рамками государственных контрактов. Вместе с академиком Алексеем Розановым на протяжении ряда лет ВНИГНИ руководит комплексными стратиграфическими исследованиями, цель которых — создание обновленной Российской ярусной шкалы кембрийской системы (стратиграфическая (геохронологическая) шкала — временная шкала истории Земли, применяемая в геологии и палеонтологии). В этой работе кроме нашего института участвуют Сибирский НИИ геологии, геофизики и минерального сырья, Институт нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН, Палеонтологический институт РАН. 

Постановка этой важнейшей проблемы обусловлена следующими причинами. Во-первых, продолжающаяся коренная перестройка Международной стратиграфической шкалы кембрийской системы вызывает большое количество нареканий со стороны специалистов-стратиграфов из России. Реально же повлиять на этот процесс сегодня сложно. Разработка надежной стратиграфической шкалы на базе великолепных разрезов кембрийских отложений Сибирской платформы может послужить наглядным примером создания качественного стандарта ярусного расчленения кембрия и составить альтернативу шкале, предложенной Международной подкомиссией по кембрийской стратиграфии. 

Во-вторых, существующая Общая (национальная) стратиграфическая шкала во многом устарела и перестала соответствовать большому объему новой информации. Одновременно в кругу стратиграфов-кембристов окончательно оформилось намерение модернизировать кембрийскую часть ОСШ на базе региональных исследований Сибирской платформы. Кроме того, принципиальное отличие создаваемой Российской ярусной шкалы кембрия от аналогичной в МСШ заключается в более детальном подходе. 

К настоящему времени создан проект ярусной шкалы кембрия России и есть явное продвижение по комплексному обоснованию новых и обновленных ярусных подразделений. Для сохранения приоритета в ряде устоявшихся названий предложено выделить подотделы в нижнем и среднем кембрии. Но впереди еще большая и интересная работа. Со стороны она кажется почти никак не связанной с полевой геологоразведкой на нефть и газ, но на самом деле является истинным фундаментом пирамиды, на вершине которой происходит лицензирование новых месторождений.