Выверенным курсом. DAAD традиций не меняет.

— Прежде всего хочу сказать, что Россию я люблю. С теплотой вспоминаю 1998-2002 годы, когда я впервые руководил московским представительством DAAD. Из Варшавы я вновь приехал сюда, причем по собственной просьбе. Здесь у меня друзья, интересная и напряженная работа. Уже пятый год в столице России ведет свою деятельность Германский дом науки и инноваций, которым мне также выпало руководить. Пока такие структуры существуют лишь в пяти странах мира, поэтому для меня это совсем новый опыт. 

От моего предшественника Грегора Бергхорна я получил большой список дел, которые мне надо было выполнить в первую очередь. Среди них — ежегодная встреча с нашими преподавателями немецкого языка, которые приезжают из Германии по приглашению российских вузов, чтобы обучать студентов немецкому. Сейчас это 34 человека, работающие в крупных университетских центрах на территории России. 

— У нас есть такая программа преподавателей, в рамках которой во всем мире работают около 500 человек по приглашению зарубежных вузов. Это немецкие доценты, преподаватели, которые обучают российских студентов немецкому языку и литературе и чаще всего работают в институтах германистики. Эта программа финансируется МИД Германии с целью поддержки немецкого языка и культуры за рубежом. Как правило, эти преподаватели одновременно являются представителями DAAD на местах, предоставляют информацию о стипендиях, и их деятельность служит своеобразным “мостом” между академическими сообществами Германии и России. 

— Происходят реформы, которые очень сильно меняют вузовский ландшафт России. Например, многих вузов, в которых я раньше бывал, уже не существует. Заметны также изменения во внутренней жизни университетов. Наши преподаватели рассказывали мне, что реформы высшего образования приводят к тому, что вузовские сотрудники часто опасаются быть уволенными. Это также касается преподавателей немецкого, которые приехали по линии DAAD. Они должны проходить аттестацию, таким образом, многие прежние договоренности с вузами пересматриваются, что выглядит странно.

— Если человек работает, то в течение срока его договора не может ничего измениться, никаких дополнительных проверок не бывает.

— Действительно, сложностей хватало и раньше. Я помню, что ученые, которые работали в РАН или вузах, очень мало зарабатывали по сравнению с германскими коллегами. С другой стороны, они не боялись потерять рабочее место. Работа была чем-то незыблемым, все знали, что хоть зарплата и маленькая, но она будет. А сейчас, по-моему, это ощущение пропало и появился страх увольнения.

— Я понимаю, что конкуренция нужна. Безусловно, она есть и в немецких вузах. Чтобы получить место профессора в нашем университете, надо предъявить публикации и другие свидетельства вашего научного уровня. 

— У нас есть железное правило: если человек в каком-то университете защитился, выполнял научные работы, то он никогда не может стать в нем профессором. Это вековая традиция: доцент или профессор должен поработать в разных институтах, университетах, то есть получить опыт в нескольких местах, чтобы его назначили профессором.

— Это очень важная тема в наших вузах — научный сотрудник, который работает на уровне ниже профессора, получает именной трудовой договор, рассчитанный на три или пять лет — это зависит от конкретного случая. О том, сколько раз он меняет место работы, данных нет. Это зависит от специальности. Очень многие научные сотрудники работают в рамках проектов, которые финансируются не из государственных средств, а из других источников. Например, Немецким научно-исследовательским сообществом DFG. То есть пока идет проект — человек работает, завершился — работа закончена. Тогда нужно вновь подавать заявку. В Германии научные сотрудники, не являющиеся профессорами, очень часто работают от проекта до проекта, которые иногда длятся пять или десять лет. Но если какой-нибудь университет постоянно сотрудничает с крупной компанией, например автогигантом, то финансирование проектов достаточно стабильное.

— Все проекты, которые финансирует только DAAD, будут продолжены. Это программы для профессоров, которые могут приехать в Германию на срок до трех месяцев для совместных исследований с немецкими учеными, или программы для выпускников вузов, имеющих российскую степень бакалавра и желающих получить диплом магистра в Германии. Кроме того, в России у нас есть множество программ, которые мы проводим совместно с нашими партнерами — Минобрнауки, отдельными университетами. Мы намерены продолжать и их, если российские партнеры этого захотят. 

Спустя неделю после моего возвращения в Россию в Москву приехала президент DAAD профессор Маргарет Винтермантель и в присутствие министров иностранных дел двух государств подписала договор с Ассоциацией ведущих университетов России. В нем говорится о том, что нашими организациями будет разработана и реализована новая совместная программа имени академика Абрама Иоффе для поддержки молодых ученых России и Германии. Она будет предусматривать обмен студентами, выпускниками, молодыми учеными из российских вузов, которые входят в Ассоциацию ведущих университетов, и немецких вузов. 

— Возможно, мы успеем начать программу в этом году. Сейчас идет интенсивная подготовка документов. 

— Нет, это не так. Области исследований могут быть самыми разными.

— Гарантировать этого мы не можем, но надеемся, что программа будет успешной. 

— Здесь надо различать, куда они готовы поехать за свой счет, а куда — по стипендиям DAAD. Многие оплачивают обучение сами и выбирают, как правило, по языковому аспекту: учатся там, где обучение ведется на немецком или английском, например Австрию, Нидерланды, США или Великобританию. Вопрос языка важен и если мы говорим о сотрудничестве с Россией. Без предложений со стороны российских вузов преподавать на английском языке говорить не о чем.

— Да, я это знаю и понимаю, что это требует больших усилий со стороны вузов. Я помню, когда происходило объединение Германии в 1990-м, DAAD финансировала очень много курсов английского языка для бывших преподавателей и доцентов из ГДР, которые мало говорили по-английски. Сегодня у нас есть множество англоязычных учебных курсов, и, возможно, по этой причине Германия занимает третье место в мире по количеству иностранных студентов. Каждый десятый студент, обучающийся в наших вузах, приехал из-за рубежа. Но также это происходит благодаря стратегии, которую более 20 лет назад DAAD предложила немецким вузам — с тех пор, поначалу достаточно медленно, они стали предлагать учебные курсы на английском языке. И этот процесс набирает обороты. 

Вообще, по демографическим причинам число студентов сегодня во многих странах снижается. Поэтому университеты и вузы пытаются привлечь новые слои общества или иностранцев. Интернационализация — это, помимо прочего, реакция на демографические проблемы.

— Конечно, вопрос мигрантов тоже касается DAAD. В текущем году мы получили дополнительное финансирование от Министерства образования и науки Германии для того, чтобы установить, каковы знания у мигрантов, кто из них может поступить в немецкий университет, какие у них языковые навыки. Это огромный вызов для наших вузов. Мигранты массово приехали во второй половине прошлого года, это произошло стихийно. Я думаю, что нескоро вузы будут понимать, сколько из этих молодых людей смогут учиться. Есть прогноз, что речь идет примерно о 50 тысячах мигрантов, которые когда-нибудь получат высшее образование или поступят в наши вузы на работу. При этом среди приехавших очень много людей, которые не имеют знаний вообще.

— По количеству студентов, обу­чающихся в Германии, Россия занимает второе место после Китая. Я думаю, что для российских студентов Германия сегодня — самая популярная страна. У нас нет платы за учебу, примерно 2,5 миллиона человек говорят по-русски. То есть связывает нас очень многое. Наши вузы и преподаватели с удовольствием сотрудничают с российскими вузами и принимают российских студентов. Студенческие и научные обмены с Россией продолжаются по линии DAAD уже много лет. В 2015 году мы пригласили 4015 молодых людей в Германию и отправили в Россию 1894. Это большое количество. Правда, пока немцы предпочитают приезжать в вашу страну на летние курсы и другие краткосрочные программы. Но я знаю о большом интересе немецких университетов выйти на более тесные международные контакты с российскими.