Тюменский государственный университет вошел в число вузов, участвующих в Проекте 5-100. Таковых на всю страну 21. Уже интересно — чем заинтересовали экспертов? И еще — ректору Валерию Фалькову всего 37, во главе университета встал вообще в 34. Что за человек? Хотелось поговорить, составить представление. Посему, прилетев, первых же представителей вуза принялась спрашивать: “Ректор — чей сын? Как попал во власть?”. Ответы были: “Чей, не знаю, мы выбрали”, “Не блатной, умный”, “Слышал, он из села, выучился и состоялся в ТюмГУ”.
С вопроса “Вы — тюменец, из этих краев родом?” и начался наш разговор с Валерием Николаевичем.
— Да, родился в этом городе, но когда родители закончили учебу, они у меня — сельские жители, вернулись в Казанский район, на родину отца. Это в четырехстах километрах отсюда на границе с Казахстаном. Там, в райцентре, я окончил школу, оттуда в 1995 году отправился поступать в ТюмГУ, — отвечал Фальков. — Через пять лет получил диплом юриста. Потом аспирантура. Защитился досрочно, чем горжусь. Дальше — ассистент на кафедре, преподаватель, заместитель заведующего кафедры, заместитель директора нашего Института государства и права, потом проректор университета, директор института… О ректорстве и не думал, но в октябре 2012 года назначили и.о. ректора, и обстоятельства сложились так, что стоило рискнуть пойти на выборы, продумал программу. Всего было пять претендентов, комиссия Минобрнауки оставила двоих. Я прошел с 81 процентами голосов “за”.
То есть его признали разные поколения сотрудников. Из ровесников собрал инициативную группу для перемен, но к старшим относится с почтением. Про Геннадия Филипповича Куцева и его коллег-ректоров, возглавлявших вузы в девяностые годы и в начале двухтысячных, говорит:
— Я преклоняюсь перед этим поколением. Они — титаны, сохранившие высшую школу в период, когда страна жила, как на вулкане. Горжусь, что у нас с Куцевым добрые отношения. Он даже как-то пошутил, что в ТюмГУ, как в крестьянской семье, деды воспитывают внуков. Мол, я — его ректор-внук, с точки зрения управленческой. И правда, у нас все поколения вместе уживаются. Благодаря этому удается существовать достойно, какие бы ветра не налетали.
— Похоже, ваш выигрыш в битве Проекта 5-100 тоже заслуга семьи, только широкой — региональной. Вы побеждали в конкурсах инновационных вузов, наноиндустрии, по 218-му Постановлению Правительства РФ, Инжиниринговых центров, но проиграли в состязании программ стратегического развития, на звание Национального исследовательского университета… Перескочить этот разрыв сейчас и попасть в число ведущих вузов страны вам помогла область, причем не просто письмами.
— Безусловно. Когда 10 июля объявили вторую волну набора в Проект 5-100, мы долго взвешивали, стоит ли участвовать. Но решились и к августу подготовили программу. Ее оценивали несколько разных экспертов. Из 36 претендентов в финал отобрали 18 заявок. Надо было ехать защищать программу во Владивосток перед комиссией, в которую входят ведущие отечественные и зарубежные эксперты, возглавлял комиссию министр. Мы обсудили ситуацию с председателем Попечительского совета ТюмГУ, нашим губернатором В.Якушевым и решили представлять проект вместе. Никто, кроме нас, губернатора не привез, а он еще удивил всех осведомленностью о делах вуза, заинтересованностью перспективами его развития, обещанием вложить в проект несколько миллиардов рублей. Регион, кстати, помогает не только нам, но вообще высшей школе Тюмени. На территории области открываются мощнейшие современные производства, а кадров не хватает. Мы экспортируем их, но налоги-то платятся там, где люди зарегистрированы, к тому же поработали — и уехали. Так не годится. Надо искать пути, как в регионе на уровне научно-технического сотрудничества объединить усилия вуза, массы компаний. Словом, когда через три дня мы узнали, что выиграли конкурс, радовались все, будто успели вскочить на подножку уходящего скорого… Теперь, начиная с 2016 года, получаем шанс перестроить вуз, изменить траекторию его развития.
— Изменить? Нынешняя траектория вас не устраивает?
— Проект 5-100 для коллектива — тест на динамику внутренней трансформации ради решения проблем высшей школы и региона. Я бы даже сказал, испытание репутации нашей ответственностью. Ведь результат станет виден лет через 10-15, но к марту 2016-го мы уже должны подготовить “дорожную карту” этих перемен на ближайшие пять лет (перечень мероприятий, критериев, финансирования проектов, ответственных лиц). Серьезная интеллектуальная работа всего коллектива, вплоть до студентов, с участием региона, который намерен развиваться через науку и высшую школу. Для этого надо найти свою индивидуальную модель. Примеры замечательных вузов есть, но, даже “сняв мерку” с университетов Кембриджа, Принстона, Гонконга, не сошьешь по ним костюмчик для ТюмГУ. Мы должны подтянуть себя, может, даже изменить собственную суть. А для этого потребуются и средства, и время, и масса усилий нашего коллектива.
— Он готов?
— В целом программу в университете поддерживают, но тревожатся. Ветер перемен не расслабляет. А мы объявили, что будем расширять возможности классического университета. Мои предшественники это начинали, но сейчас мы взялись за дело опережающими темпами — очень много средств и сил вкладываем в инженерно-техническое, естественно-научное направления подготовки. Ради этого переформатировали Попечительский совет, теперь в нем много представителей крупнейших индустриальных компаний: “Шлюмберже”, “Газпром нефть”, НОВАТЭК, СИБУР… Это заказчики наших кадров и научных исследований. Вести диалог с ними непросто, ибо они часто заявляют: дайте нам другие, более современные кадры. Мы спрашиваем: “В чем другие?”. Но не все намерены долго объяснять, что им нужно, а высшая школа по степени консервативности на втором месте после церкви. Любые перемены воспринимаются в штыки. Часто между вузом и индустриальными партнерами понимания не возникает. Потому и привлекаем руководителей индустриальных гигантов в Попечительский совет, чтобы с их помощью подбирать адресные отраслевые программы, создавать новые форматы обучения.
— Как же найти общий язык, если бизнес и образование живут в разной системе ценностей?
— Осмысленная коммуникация — вообще большая проблема. Но многие компании сегодня начинают разговаривать конкретно. Этот язык бизнеса надо изучать, чтобы, как в нормальной семье, не искать во всем виноватого, а находить возможности совместного достойного существования. Нам же не жить друг без друга. У нас задача выйти на cutting edge — передний край между знанием и незнанием, на фронтир науки. И при этом дать выпускнику кроме теоретических основ еще и компетенции для уверенной работы. Не вообще по широкому полю потребностей промышленности, а для конкретных наукоемких производств. Но чтобы выстроить такие отношения с предприятиями, надо стать их полноправным партнером, чтобы они развивались, благодаря университету. А пока мы выполняем обслуживающие функции, системно опаздываем, повторяя достигнутое в других странах. Жизнь в этой логике — удел отстающих, мы же хотим перепрыгнуть, реализовать модель опережающего развития. Чтобы наши ученые участвовали в разработке технологий следующего поколения, а студенты становились профессионалами исходя из этой научно-технической повестки.
— Сегодня это звучит как фантастика…
— Нет, есть примеры. В декабре 2012 года мы совместно с фирмой “ГМС Нефтемаш” выиграли конкурс по созданию эталона — самого крупного в России метрологического стенда, на котором можно получать, хранить и воспроизводить данные массового расхода газожидкостных смесей, а также передавать их другим приборам. Узнав об этом, многие сочли нас неадекватными фантазерами. Мол, куда вы влезли, классический университет? А мы понимали, что в нашей фундаментальности — в глубоких знаниях физики, математики, химии — наше преимущество. Стоило нашим специалистам приложить свои знания и навыки к реализации проекта, они сумели блистательно рассчитать все потоки, смоделировать их. Тогда-то мы и поняли, что проблема — в коммуникациях между учеными и реальным производством. Сегодня созданный ТюмГУ совместно с “ГМС Нефтемаш” эталон используют не только для поверки измерительной техники, но и для тщательной экспертизы отечественного и зарубежного оборудования. Программное обеспечение для установки создано программистами ТюмГУ. А с 2013 года вуз совместно с “ГМС Нефтемаш” разрабатывает измерительные установки для учета нефти и газа на месторождениях, находящихся на стадии завершающей добычи. А в ТюмГУ у физиков возникло новое научное направление — метрология, мы открыли базовую кафедру на “ГМС Нефтемаш”. По существу мы шагнули вперед вместе с индустрией, и индустрия увидела, какие направления развития ей открывает эта новая технология. А увидев, захотела дальше сотрудничать — теперь мы с другим заводом этого же холдинга создаем взамен гидроразрыва пласта новую технологию разработки месторождений.
— Это одно из ваших направлений — “создание интеллектуального месторождения”? А как это? Умный дом строят, а месторождение-то создает природа…
— Все процессы, касающиеся автоматизации извлечения, транспортировки нефти, разделения углеводородов на составные части, могут идти с минимальным участием людей. То есть организацию дистанционного управления месторождением можно и нужно сделать высокоинтеллектуальной.
— Есть уже точка на карте, где концентрируются все эти технологии, или они только прописаны обещаниями в “дорожной карте”?
— Они сконцентрированы в Политехнической школе — структурном подразделении университета, где мы учим инженеров по новым стандартам. От классических университетских курсов учебные программы Политехнической школы отличаются тем, что там только те дисциплины, которые реально нужны современному инженеру. Это постдипломное дополнительное образование для нужд предприятий “Газпрома” и НОВАТЭК. Пока слушатели из Тюменской области, на
следующий учебный год будем рекрутировать специалистов со всей России. Попасть туда можно только через жесткий конкурсный отбор после вуза и практики работы на производстве. Претенденты проходят собеседование, тестирование по ряду дисциплин, а также пишут эссе о перспективах своей работы. Преподают там самые лучшие профессионалы отрасли. Привлекаем практиков из других регионов от сильных компаний. И еще особенность — в программе есть блок гуманитарных дисциплин. Мы считаем, что при подготовке инженера нельзя ограничиваться техническими и естественно-научными дисциплинами, а надо читать им курсы по экономике, коммуникациям, психологии. Ведь компаниям нужны люди, не просто знающие, как устроено месторождение, но и способные управлять проектами, то есть разными специалис-тами.
Хочу подчеркнуть: мы не изобретали велосипед. Многое почерпнули у коллег — того же Томского политеха, что ушел далеко вперед. Но мы не копировали, а изучали их опыт и делали свое. Наша цель — элитная магистерская программа, чтобы в слушателях ее представители бизнеса находили свой кадровый резерв. Мало совершенствовать и пополнять знания на основе междисциплинарности, надо еще обрести навык командной работы при выполнении конкретных проектов отрасли, которые необходимо публично защитить. С точки зрения педагогических приемов всему этому больше 100 лет, но последовательное внедрение дает другое образование. Важно научиться свою точку зрения представлять, отстаивать. Плюс для обучения используют лаборатории конкретных компаний. Например, фирмы “Шлюмберже”. Обычным студентам туда не попасть, а слушатели Политехнической школы там учатся.
— Чья идея — Политехническая школа для выпускников сразу нескольких вузов?
— Это результат общения с губернатором, который одной из первых поставил нам задачу подготовки кадров международного уровня для современных предприятий. Отсюда и конкурс по пять человек на место.
— Много за такую науку школярам платить приходится?
— Нисколько. Их обучение оплачивают компании — заказчики программ.
— Каким образом вы отбирали свои фронтиры — это то, что вы можете на мировом уровне, или то, чего не хватает региону, отраслям в Тюменской области?
— Мы изучили рекомендации лучших мировых экспертов, соотнесли свои работы с мировой научной повесткой, причем по опубликованным статьям, и поняли, где у нас только амбиции, а где приличные исследования. Их-то и определили для себя как основу для выбора фронтиров. Фронтир нужен, чтобы не бить растопыренной пятерней, чтобы не тратиться впустую, а объяснить, почему здесь мы будем концентрировать усилия и ресурсы. Выбор еще не закончен. У каждого вуза своя специализация. Одна из наших сильных сторон — экологическая ремедиация (очистка) вод, грунтов от нефтесодержащих продуктов. Не могу сказать, что у нас здесь лучшие наукометрические показатели, но мы многое сделали в союзе с компаниями. Второй фронтир — оптофлюидика, раздел фотоники, где у нас есть очень хорошая группа с ключевым лидером Натальей Ивановой, уже известной международному научному сообществу. Сами по себе изобретения, даже запатентованные, сегодня мало кого интересуют, пока не становится ясно, чем они могут быть полезны обществу. Третий — передовые производственные технологии, и здесь как раз к месту работы типа создания эталона для изучения нефтеносных потоков. Еще один фронтир — акарология. Этого слова обычно журналисты не знают потому, что редко берут интервью у специалистов по клещам. У нас же такой знаток, да еще мирового уровня, есть — проректор по науке Андрей Толстиков. За последние три года он создал в вузе самую лучшую в стране и одну из лучших в мире лабораторию по акарологии, ее сотрудники побывали в экспедициях в российской Арктике, Сибири, в Патагонии, Германии, Новой Зеландии и много еще где, собирая уникальный материал, который наверняка повлияет на сохранение продовольственной безопасности нашей страны. Мы вообще целенаправленно собираем команды. Например, привлекли Сергея Ермилова, известнейшего акаролога из Нижнего Новгорода. Мы переманили Александра Хаустова из Никитского ботанического сада, который много лет занимается изучением климата, землепользования и биоразнообразия. Семьей с тремя детьми приехал. Взяли в штат постдока из Германии…
— Как вы отбирали референтную группу вузов, в чем их смысл?
— Коллегиально. Неделю спорили, сменили три категории референтных групп. Целыми днями обсуждали. Референтная — это не те, с кем мы работаем, а те, на кого равняемся и которые каким-то образом соответствуют нашим параметрам. Например, Университет Альберты (Канада), Университет Южного Уэльса (Австралия) и Техасский университет в Остине (США). Это все вузы, которые своими знаниями, исследованиями помогли территориям, где существуют, преодолеть родовое ресурсное проклятье да еще защитить экологию регионов. Вузы эти стали если не драйверами, то активными участниками внедрения инноваций. К примеру, с Южным Уэльсом нас сегодня связывает наш выпускник, ныне аспирант Президентской программы “Глобальное образование” Захар Ланец. Он поступил туда, выдержав жесточайший конкурс, на двухгодичную программу “Нефтегазовое дело”. По условиям программы только три организации Тюменской области могут быть местом трудоустройства выпускников данной программы, среди них — наш Тюменский госуниверситет и наш индустриальный партнер — компания “ГМС Нефтемаш”. Стоит отметить, что этот австралийский университет по инженерным специальностям занимает 21-е место в мировой табели о рангах согласно World QS University Rankings. То есть в этих вузах инженерное и естественно-научное начало гармонично сочетаются. И еще на один вуз мы ориентируемся как на пример быстрых побед — Корейский институт — KAIST.
— Вот о нем поподробнее…
— Средний возраст университета мирового уровня — 180 лет, а корейцы сумели сделать университет мирового уровня за период жизни одного преподавателя, всего за 50 лет. Представьте, устраиваясь молодым преподавателем в рядовой вуз, на закате своей карьеры человек трудился во всемирно признанном университете. Там огромный труд, инвестиции, поддержка государства, компаний, ментальность, культура.
— Вы сотрудничаете с этими университетами?
— Не со всеми. С канадским Университетом Альберта у нас есть отношения, с Университетом Альберта Людвига во Фрайбурге тоже. Мы выбрали этот немецкий вуз потому, что он из числа классических университетов и коллектив очень большое внимание уделяет вопросам культуры и трансформации региона. Вообще, участие в Проекте 5-100 — для нас вызов. Мы понимаем, что победят те коллективы, которые быстрее мобилизуются, сумеют вовлечь лучшие кадры, перенять лучшие практики. В марте нам уже защищать “дорожную карту”. Эта борьба не за титулы, а за динамику перемен. Поэтому к разработке “дорожной карты” мы привлекаем молодежь, студентов.
— Приглашение студентов мне кажется популизмом. Что они могут предложить?
— Да многое, чего не может старшее поколение. Например, будь я на их месте, порекомендовал бы ректорату отойти от шаблонов в организации пространства университета. Современная идеология обучения и организация образовательного пространства не совпадают. Ну, например, школьно-урочная система, традиционный класс, где все сидят рядами, в затылок друг другу. Современная система предполагает диалог, командную работу, наличие коммуникаций, в том числе удаленных. Это другая организация пространства, уже хорошо известная, но ее у нас катастрофически не хватает. А почему библиотеки пустые стоят? Появились другие форматы общения. Так давайте перестроим их для командной работы — и там появится молодежь. Есть два пути: сокрушаться, сетовать: “Сколько потеряно, как все плохо”, либо стараться опередить конкурентов, придумывая новую модель развития.
— Я не приняла в вашей программе тезис: “Университет — это то, что он публикует”. На мой взгляд, университет — это те, кого он выпускает.
— Мы довели до крайности формулу, чтобы коллеги осознали: мир о нас судит по научным достижениям. Значит, надо о них готовить публикации в самых уважаемых изданиях. Можно превозносить свои заслуги на Ученом совете вуза, но требуется, чтобы нас знала научная общественность. Наш имидж — статьи о наших исследованиях, разработках и реализованных проектах. Учить своих преподавателей специально английскому не будем, создадим условия и стимулы (материально, морально, организационно) для совершенствования владения иностранным языком. У нас более 1000 только штатных преподавателей. Для подготовки публикаций создаем Центр академического письма. По этому пути многие вузы уже идут.
— Еще царапнула фраза: ректор — человек нанятый. А ведь вы — избранный. Нанятый — креатура Министерства образования и науки, беспрекословно проводящий его политику, а не продвигающий интересы коллектива.
— Избрание — лишь способ замещения должности. Меня министерство утвердило, а коллектив нанял. И не пожизненно, а на определенный срок. Я — менеджер, коему задачи поставлены коллективом и министерством. Я словом “нанятый” подчеркиваю сменяемость и ответственность. Человек, который нанят, имеет большую свободу действий по отношению к коллективу. Избран — связан обязательствами перед коллективом. Что лучше, что хуже — не могу сказать, все зависит от здравомыслия личности. Есть разные примеры. Любовь к коллективу подчас оборачивается ничегонеделанием, поиском врага на стороне, культивированием неприятия конкуренции…
— Для вас этот вуз — ступенька, ваши амбиции дальше ТюмГУ простираются?
— Мне нравится моя работа, и я хочу реализовать программу, которую защищал во Владивостоке. Но при этом я понимаю, что не буду ректором еще 20 лет. Почему? Я поддерживаю идею министра о том, что надо вводить требование сменяемости — два срока по пять лет, и все. Если ты профессионал, нормальный работник, то будешь востребован. Загадывать не стоит, надо действовать по ситуации. Нет ничего плохого, чтобы остаться в вузе, взять какое-то новое направление и реализовать себя.
— Зачем задумали создавать Общественный совет по Проекту 5-100?
— Если у общественности есть интерес, вопросы, сомнения, зачем и как мы ввязываемся в перемены, то стоит ли прятаться от дискуссии? Хотите ответов — задавайте вопросы и давайте обсуждать, каким хотим видеть наш вуз. Но здесь есть важный нюанс: мы готовы обсуждать и корректировать, если требуется, наши планы, но не намерены позволять использовать общественность как инструмент давления на автономию университета. Тут нужен баланс, думаю, найдем его легко, подобрав компетентных людей, максимально внимательно выслушав вопросы и найдя ответы на них. Может, и неудобные для задающих вопросы. Парацельс говорил, что “все есть лекарство, все есть яд. Вопрос — в дозе”. Так и в любых переменах, в том числе в вузе. Попытка выйти “в люди” подразумевает конкуренцию, необходимость покинуть зону тихого комфорта. Что ж, университет — место для дискуссий, источник больших перемен в жизни людей и страны.
На нижнем снимке: Новый стенд АО “ГМС Нефтемаш” является сегодня самым крупным и современным испытательным метрологическим комплексом в России и позволяет проводить исследования, калибровку, поверку расходомеров-счетчиков и всех типов измерительных установок нефти и газа. На его базе в сентябре 2015 года открыта кафедра по расходометрии нефти и газа Тюменского государственного университета, которая готовит современных специалистов-метрологов для предприятий нефтегазового комплекса России.
Елизавета ПОНАРИНА
Фото автора
Нет комментариев