Социализация молодых людей во всех странах и во все времена проходит сложно. Но в обычной жизни преодоление возникающих трудностей чаще всего не требует всех личностных резервов. Иное дело — война, большая ли малая, или время после нее. Кризисы обнажают глубинные пласты человеческой натуры, демонстрируя все лучшее и худшее. Как научить молодежь сохранять жизнестойкость в постконфликтном времени? Ответ на этот вопрос ищут ученые.
Из воспоминаний. «Нас было человек 25. Мы спрятались на пятом этаже здания. Внизу — грузинские солдаты. Бежать было некуда. Все понимали: нас расстреляют. У кого были сотовые телефоны, попрощались с родными. Я тоже позвонила отцу. Мы были с бабушкой, но она удивительно спокойно воспринимала ситуацию, подбадривала остальных. Уже слышался стук сапог по лестнице. Вдруг во дворе раздался сильный взрыв. Солдаты бросились наружу. Больше мы их не видели. Как потом выяснилось, на случайной мине подорвалась корова, бесхозно бродившая, брошенная хозяевами во время наступления грузинских войск. Она спасла нам жизнь».
Эти строки о событиях 2008 года написала студентка Юго-Осетинского университета им. А.А.Тибилова. Свидетельств тех дней много. Они стали частью проекта «Опыт преодоления трудных жизненных ситуаций старшим поколением как фактор жизнестойкости молодежи в период послевоенного состояния общества». Исследование ведется при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Грант получен по итогам совместного конкурса РФФИ и Министерства образования и науки Республики Южная Осетия.
В новейшей истории этот многострадальный регион пережил не один локальный конфликт: в конце 80-х годов прошлого столетия, затем в начале 90-х и, наконец, самый свежий и кровавый в 2008 году. Все три, по мнению ученых, сформировали у населения специфические личностные качества.
«Я никогда войну не видела, — говорит руководитель проекта, кандидат педагогических наук, генеральный директор Центра социально-психологических исследований Северной Осетии-Алании Лариса Хабаева. — Чтобы справиться с трудной жизненной ситуацией — неважно, какой, скажем, мирной, на работе — мне нужно сначала получить опыт преодоления чего-то подобного. Складывается впечатление, что у молодежи Южной Осетии такой опыт существует на генетическом уровне».
Утверждение опирается на результаты многолетней работы ученых Северо-Осетинского государственного университета (СОГУ), на площадке которого выполняется и нынешний проект, Северо-Осетинского государственного педагогического института (СОГПИ) и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС). Одно из исследований, например, напрямую было посвящено адаптации южноосетинских детей в послевоенный период. Сегодняшний проект заметно расширил свои первоначальные рамки как теоретические, так и практические. Как считают ученые, существует определенный конструкт в психике, отвечающий за раннее формирование жизнестойкости. По сути, это оценочная система, которая используется индивидуумом для классификации различных объектов его жизненного пространства. И опыт старшего поколения играет тут значимую роль.
Доктор педагогических наук, профессор РАНХиГС, участник проекта Ольга Москаленко выделяет семь особенностей социализации молодежи в процессе преодоления последствий этнополитического конфликта. Это осознание неосуществимости его военного урегулирования и необходимости реализации мирного сценария как единственной возможности его разрешения. Усвоение знаний о генезисе (происхождении) как самой конфликтной ситуации, так и ее участников. Роль в конфликте окружающих стран.
Учет различных этносоциальных и этнопсихологических особенностей народа, нации. Наконец, влияет на социализацию и сила этнического фактора в самосознании народа, и то, как этот фактор определяется им самим.
Из воспоминаний. «Наш дом сгорел! Мы остались на улице ни с чем. Не знали, что делать дальше, куда бежать, где жить. Мы остались только в том, во что были одеты. Вместе с домом сгорело все, что было дорого моему сердцу. Но я рада одному — тому, что все мои близкие, любимые люди остались живы. А дом наш мы благополучно восстановили, как восстанавливали свои дома старшие. В нем так же царят счастье и любовь».
Председателем Законодательного собрания Владикавказа является выходец из Цхинвала. Сегодня южных осетин на разных высоких должностях в Северной Осетии немало. Республика приняла две волны миграции соседей. Многолетние наблюдения ученых приводят к некоторым выводам о характерных чертах южных осетин: целеустремленные, напористые, агрессивные, даже нагловатые, если говорить простым языком. Они знают, чего хотят, и умеют достигать поставленных целей. Потому довольно быстро добиваются успеха в разных областях.
Команда исследователей убедилась: навыки, полученные в борьбе за выживание, не теряются длительное время. Среди южных осетин много Героев Советского Союза (в пересчете на численность населения). О подвигах их молодые знают не понаслышке.
«Для меня как педагога, читающего лекции как в вузах Северной Осетии, так и в Юго-Осетинском университете, хорошо заметен контраст между здешней и тамошней молодежью, — говорит Хабаева. — У многих молодых коренных жителей Северной Осетии нет личностной динамики, сильных мотивационных устремлений. Среди них вовсе не редкость нытье типа: «А что я буду делать после окончания? Работы нет. Я никому не нужен». Такого в Южной Осетии вы не услышите. Даже по тому, как студенты слушают лекции, задают вопросы, выполняют задания, можно видеть разницу. Это не только мои наблюдения. Они созвучны с мнением коллег, членов нашего коллектива, работающих в СОГПИ. Поэтому мы и хотим понять, что такого происходит во время и после конфликтов на уровне коллективного и индивидуального сознания, что вырабатывает в людях жизнестойкость. Почему это свойство характера есть у южных осетин и нет у северных?»
Из воспоминаний. «Мне было тогда 7 лет. Я отчетливо помню то утро 2008 года. Мама забежала к нам в комнату. Я, старшая сестра и младший брат никак не могли понять, что происходит, почему у родителей такие напуганные лица, почему они собирают наши вещи, почему за окнами слышатся звуки проезжающей военной техники и самолетов, пролетающих над нашим домом. Поняла суть происходящего только тогда, когда мы были в другой стране, когда все уже немного успокоились и отошли от шока. Но мы очень сильно переживали за старшего брата. Он в это время служил в армии, и их отправили на передовую. Родители сильно беспокоились за него, особенно мама. Мы пытались узнать любую информацию о нем. И только через некоторое время через родственников нам сообщили, что он жив. Слава Богу, война была непродолжительной. Весь этот кошмар закончился. Мой брат, вся моя семья в порядке, и я счастлива».
В своем исследовании ученые используют как классические методы, например, тесты, так и опросы по специально разработанной анкете. Она позволяет выяснять у молодежи, что, по ее мнению, входит в понятие «жизнестойкость». В первый год реализации проекта были опрошены 212 респондентов. Это молодые люди от 16 до 21 лет, в основном студенты. Кроме того, все они писали небольшие эссе о трудных ситуациях своей жизни и о том, как из них выходили. Еще один важный метод исследования — интервью с представителями старшего поколения. Метод классический, но адаптированный под конкретные задачи проекта. В результате получаются три среза: взгляд старшего поколения, позиция молодых (анкетирование) и личные воспоминания. Кроме того, с помощью методики, известной среди специалистов как «Личный герб», проведены пилотажные исследования, давшие немало интересных данных и пищи для размышлений».
За первый год реализации проекта не только сформирован концептуальный подход к исследованию, но и получены первые результаты. Совершенно очевидно, что воздействие такого сильного внешнего фактора, как вооруженный конфликт, запускает в людях комплекс ответных реакций — от паники и стремления его избежать до прямого противодействия и преодоления вооруженными методами. Стойкость, упорство и энтузиазм ярко проявляются и в постконфликтный период. Причем и во время войны, и после нее особое значение приобретают опыт старших поколений, примеры лучших представителей народа. В Южной Осетии, например, на каждом шагу можно встретить портреты героев как последнего конфликта, так и предыдущих, а также Великой Отечественной войны.
«Я знакома с двумя семьями Героев Советского Союза, в которых на подвигах отцов и дедов воспитывается уже не одно поколение, — говорит Хабаева. — К сожалению, в нашей устроенной жизни опыт старших, прошедших черед ужасы войны, у современной молодежи заметно девальвируется. Мы, ученые, отмечаем у многих ее представителей инфантильность, ослабление воли, легкую внушаемость, а тему потребительского отношения к жизни сегодня только ленивый не поднимает. Иными словами, у современных молодых людей из регионов России, не затронутых недавними военными конфликтами, нет такого мощного ресурса для преодоления трудностей, какой встречается у молодых жителей Южной Осетии. У тех другие адаптационные проблемы, связанные с послевоенным периодом: недостаток рабочих мест, бытовая неустроенность и т. п. Но в целом молодые люди ярко демонстрируют оптимизм и целеустремленность».
Для обсчета получаемого материала исследователи разработали программу контент-анализа с использованием математических методов, для чего к проекту подключились ученые-математики.
«Анкетирование, эссе и другие социологические диагностические методы определяют уровень сознания, — говорит Хабаева. — Математическая обработка позволяет заглянуть глубже в подсознание респондентов, более четко выявить у них доминирующую прежде всего стратегию выживания в неблагоприятных условиях и личностные качества, которые чаще всего задействуются при попадании в трудную жизненную ситуацию и получают развитие под ее давлением. Об этих качествах мы уже говорили: упорство, целе-устремленность и т. д.»
Сверхзадача проекта, выполняемого международным коллективом психологов в Южной Осетии, который сложился благодаря поддержке РФФИ, — выработка неких общих подходов и методов воспитания навыков жизнестойкости. Сегодня его концепция вчерне готова. В обучении она подразумевает создание специальных программ, освоение которых позволит молодым людям получить определенные компетенции, которые применимы прежде всего в постконфликтных условиях.
«На государственном уровне необходима специальная социально-психологическая программа преодоления последствий грузино-осетинского конфликта, — уверена Хабаева. — В нее обязательно должны входить социально-коллективное и индивидуальное направления работы с психотравмами населения. Первое подразумевает искоренение циркуляции в социуме негативных этнических стереотипов и формирование у каждого человека собственного мнения относительно того или иного этноса. Участие в переговорах представителей разных этнических групп при посредничестве профессиональных психологов, как это происходит в развитых странах, и широкое общественное освещение этих переговоров. Взаимный обмен информацией между субъектами конфликта или их группами при соблюдении условий, способствующих изменению ситуации. Крайне желательно участие психологов в процессе выбора способов подачи информации в СМИ, а также повышение психологической компетентности (в первую очередь конфликтной и коммуникативной) представителей конфликтующих групп. Людям нужно рассказывать о сходствах и различиях между культурами и их представителями».
Индивидуальное направление программы должно быть направлено на формирование этнического самосознания личности (идентичности, толерантности, компетентности). Это позволит людям мирно взаимодействовать как внутри, так и вне этноса и решать проблемы адаптации к новым постконфликтным условиям. Задачи этого направления — научить граждан психической саморегуляции и снятию эмоционального напряжения, повысить уровень их стрессоустойчивости, помочь нарастить их психодинамические и личностные ресурсы, позволяющие переживать повседневные нагрузки.
Важно, чтобы у молодого поколения формировалась объективная картина этнополитического конфликта, не продолжалось разжигание недоверия и ненависти к другим этносам, из-за которых конфликт либо развивается сейчас, либо произошел недавно. В этом ученые видят практическую направленность исследования.
Возникает вопрос: а можно ли выработанные рекомендации распространить на другие этносы и регионы?
«Об этом говорить пока рано, — считает руководитель проекта. — Каждый конфликт имеет свою специфику, хотя есть и базовые факторы. Будут ли применимы наши наработки к трудностям иного рода, тоже сказать пока сложно. Например, условия, в которых мы живем вот уже более года в связи с пандемией, очень необычны, и в таком масштабе современное общество с ними столкнулось впервые. Значит, и здесь нужны свои навыки жизнестойкости».
Станислав ФИОЛЕТОВ
Нет комментариев