…Накануне недавних выборов президента РАН один из кандидатов на этот пост, нобелевский лауреат Жорес Алфёров посетовал, что профессиональный уровень отечественных научных журналистов крайне невысок. Как выяснилось, эта, а также добрый десяток других проблем, среди которых, например, вопросы профессиональной этики и финансирования научных СМИ, тревожат не только академика Алфёрова, но и тысячи людей по всему миру. В середине лета представители заинтересованных сторон — научные журналисты (штатные и фрилансеры), блогеры, писатели, специалисты, занимающиеся PR научно-образовательных проектов, ученые, преподаватели вузов, представители наукоемкого бизнеса и политических структур, отвечающие за принятие решений в сфере науки и образования, — собрались в Хельсинки, чтобы обсудить насущные вопросы в ходе Восьмой Международной конференции научных журналистов (the 8th World Conference of Science Journalists — WCSJ). Основными организаторами мероприятия, на которое съехалось в общей сложности более 850 человек, выступили Международная федерация научных журналистов, Министерство образования и культуры Финляндии, а также Университет Хельсинки, на целую неделю предоставивший свой кампус в распоряжение акул научного пера…
Лейтмотивом встречи стало усиление критической роли научных СМИ и степень их ответственности перед аудиторией. По словам президента Международной федерации научных журналистов Весы Нииникангаса (Vesa Niinikangas), еще драматург Бертольд Брехт рекомендовал своим читателям быть пытливыми, постоянно стараясь выяснить, как обстоят в мире дела и почему они обстоят именно таким образом.
— Конечно, усилий одного научного редактора, которого может сегодня позволить себе среднестатистическое неспециализированное издание, мало, для того чтобы доходчиво раскрыть читателям все нюансы современной науки. Однако если множество журналистов по всему миру научатся использовать и корректно трактовать данные новейших исследований, подходя к ним с критической точки зрения, то ситуацию в научной журналистике можно будет значительно улучшить, — выразил надежду Веса Нииникангас.
Открытию недельной конференции предшествовал ряд спецсеминаров, где, в частности, обсуждались состояние современной научной журналистики, степень ее независимости от государства, бизнеса и академических структур, поиски “свежей крови” для научных СМИ, способы использования больших объемов статистических данных в подготовке научно-популярных статей. Отдельное внимание было уделено критической интерпретации результатов медицинских изысканий и когнитивных исследований поведения животных, жанру журналистского расследования в научных СМИ, особенностям создания научно-популярных фильмов. Тематически основная программа конференции была разделена на секции “Наши общие ценности”, “Наша захватывающая работа” и “Наш уязвимый мир”.
Но этим дело не ограничилось: для участников встречи были организованы просветительские экскурсии в ряд лабораторий, ботанический сад и обсерваторию Университета Хельсинки, в городской Музей естественной истории. Желающим предоставили редкую возможность посетить и другие ведущие вузы и научные комплексы по всей стране — от Университета Тампере, расположенного в сердце финского Озерного края, до Университета города Оулу, находящегося всего в 200 километрах от полярного круга. Те делегаты, у которых еще оставались силы, могли скоротать вечера за просмотром и обсуждением короткометражных научных фильмов.
Самым же любопытным и стойким удалось попасть на “лучшую террасу с видом на Хельсинки” — капитанский мостик ледокола “Урхо”, а также исследовать его трюм и машинное отделение. Сегодня в мире используются около 100 ледоколов, примерно 60 из которых были построены в Финляндии. Семь таких судов постоянно базируются в Хельсинки. Правда, они не столь мощны, как российские атомные ледоколы, да и ходить могут — в силу особенностей конструкции — только по водам Балтики. Зато все они способны носить на своем борту научное оборудование, необходимое в экспедициях, устранять нефтяные разливы и спасать несчастных, застрявших во льдах. Причем “передохнуть” на приколе в такой северной стране, как Финляндия, ледоколу практически не удается — в этом году территориальные воды окончательно растаяли лишь к концу мая, а новый сезон уже не за горами. Команда “Урхо” уверена, что от уровня технического оснащения судна зависят лишь 40% успеха операции, 60% же — от уровня экспертов, управляющих кораблем, их опыта и образования. Поэтому прежде чем попасть на борт ледокола, желающие проходят в Финляндии самое серьезное обучение…
Пленарное заседание WCSJ открылось экспрессивным выступлением профессора Королевского Каролинского института (Швеция) Юха Кере (Juha Kere), который призывал научных журналистов быть максимально ответственными при распространении информации, в особенности когда дело касается новейших медицинских открытий:
— Ведь то, что является новостью науки сегодня для меня, ученого, может стать новостью, актуальной для обывателя, например, лишь лет через 10, когда, допустим, новое лекарство пройдет все тесты и получит всестороннюю оценку экспертов-ученых. Так в чем же будет состоять новизна этого исследования через добрый десяток лет? Кстати, многие открытия, которые мы сейчас делаем в медицине, могут быть и вовсе опасны для человека. Прошу вас всегда задумываться о том, как корректно подавать новости медицины, например вопросы, связанные с генетикой или способами лечения рака. Здорово, конечно, что с помощью СМИ сегодня люди стали крайне озабочены своим здоровьем, охотно и с интересом читают результаты последних клинических исследований. Благодаря распространению такой информации у населения повышается мотивация для ведения здорового образа жизни, люди чаще проходят обследования, что способствует раннему выявлению первых признаков заболеваний. После знакомства с популярными публикациями на медицинскую тематику современные пациенты начинают лучше взаимодействовать с врачами, легче находят общий язык — это помогает снизить затраты на здравоохранение… Но есть у медали и обратная сторона: благодаря все тем же СМИ развитие неврозов, связанных с поиском у себя тех или иных заболеваний, описанных в прессе, идет по планете семимильными шагами. Поэтому очень важно, как именно вы в своих колонках подаете новости науки.
С этим мнением оказалась полностью согласна и профессор Висконсинского университета в Мадисоне (США) Дебора Блам (Deborah Blum). Ее доклад был посвящен фобиям, возникающим у аудитории научных и околонаучных СМИ, после прочтения статей, связанных с химическими исследованиями. Она привела примеры некорректного употребления ряда химических терминов в броских заголовках (“Не пей из периодической таблицы!”, “Фермеры выпустили на рынок фрукты и овощи, свободные от химических соединений” и т.д.) и попросила журналистов, любящих в своих творениях сгущать краски, все же соблюдать баланс:
— Да, люди охотно “проглотят” материал о том, как все вокруг загрязнено и токсично. Сознание среднего потребителя информации легко угнетать с помощью запутанной научной терминологии, приводя в тексте все новые длинные названия химических соединений (причем, как показывают опросы, чем больше в них букв и цифр — тем читателю сразу становится страшнее). Но не забывайте, что важной частью вашей работы является не только описание негативных моментов, но и распространение позитивной научной информации, например о том, что не все в мире так ядовито, так ужасно, как кажется. Иными словами, научный журналист всегда должен ответственно подходить к написанию материала о тех или иных химических рисках.
Схожие реплики звучали и на сессии, посвященной психологии восприятия научной информации о рисках на примере недавних событий на АЭС “Фукусима-1”.
— Нельзя недооценивать влияние научно-популярных СМИ на общественность. Люди часто не знают ничего, кроме того, что мы, журналисты, им рассказываем. В результате мы часто причиняем вред, когда пишем пусть даже чуть более эмоционально, чем надо, да еще если при этом попутно опускаем информацию о том, чего действительно стоит опасаться, — рассказывает представитель Гарвардского университета Дэвид Ропейк (David Ropeik). — Все это ведет, с одной стороны, к хроническому стрессу наших читателей, с другой — к принятию политиками неверных решений под давлением общественного мнения “начитавшихся” наших статей. Журналисту не стоит постоянно гнаться за дешевой научной сенсацией негативного толка. Да, сейчас такая информация более востребована потребителем, но она может нанести немало вреда. В таких сложных случаях, когда, например, надо дать всестороннюю оценку рискам, возникшим при аварии на “Фукусиме”, максимально возрастает значение отлаженных коммуникативных связей между прессой и учеными…
Именно этому — взаимодействию медиа и академических структур — была посвящена еще одна сессия WCSJ. В ходе ее редактор французского научно-популярного журнала Sciences et Avenir Доминик Лёглу (Dominique Leglu) сетовала на то, как сложно было ее корреспондентам несколько лет назад начинать писать о развитии нанотехнологий и генетических исследованиях:
— Многие во Франции тогда нас критиковали за то, что на начальном этапе создания таких материалов команде Sciences et Avenir приходилось сильно упрощать, буквально разжевывать информацию. Согласитесь, коллеги, есть такие темы, которые практически невозможно донести до среднестатистического читателя в полном объеме. Например, это все, что касается фундаментальных исследований, прикладные перспективы которых нередко размыты. Здесь интересные, с точки зрения профессиональных ученых, истории могут ни капли не впечатлять обычных людей. И нам постоянно приходится как-то решать эту проблему. С другой стороны, когда только начался Проект по расшифровке генома человека, многие коллеги не советовали нашему изданию об этом писать. Говорили, что это все неинтересно обывателю, да и наверняка “не выстрелит”. Но все оказалось совсем иначе. Или вот еще, лет 10-15 назад мы писали о чем-то, что тогда казалось научной фантастикой, например управление роботами с помощью силы мысли. А теперь — это уже общее место, что-то, о чем знают практически все на свете, как и расшифровка генома. Вот поэтому работа научного журналиста абсолютно удивительна и захватывающа, но в ней, несомненно, надо использовать определенную долю скепсиса. У французских читателей есть особенность — они безоговорочно верят всему, что им в СМИ говорят ученые. Правда, к сожалению, люди скорее готовы принять новость о том, что в исследованиях учеными допущена ошибка, чем поверить в успех новой прорывной технологии, этими же учеными разработанной…
Участники сессии сошлись во мнении, что научным журналистам стоит быть более вдумчивыми.
— Наседайте на ученых с вопросами, постоянно уточняйте факты. Поймите, если кто-то сообщил вам, что он “совершенно точно поборет рак в течение 10 лет”, то вы, опубликовав это громкое заявление без тщательной проверки, можете не только напрасно обнадежить своих читателей, но и сбить с толку нас, инвесторов в науку, и политиков, принимающих решения в научной сфере, — отметил глава британской компании Intercytex Ltd. Пол Кемп (Paul Kemp).
Журналисты, собравшиеся обсудить новейшие инструменты для проверки фактов, упомянутых в научно-популярных статьях, жаловались на то, что все чаще со стороны академического сообщества звучат обвинения: мол, те научные новости, которые СМИ сегодня выносят в передовицы, — примеры “плохой” науки. Что существует огромная пропасть между тем, что происходит в науке на самом деле, и тем, о чем “трезвонят” научные журналисты. Для решения подобных проблем в разных странах были созданы аналитические ресурсы, оценивающие на основе экспертного мнения ученых значимость и адекватность научно-популярных статей. Например, с 2006 года такой инструмент работает в рамках программы по научной журналистике Массачусетского технологического института (http://ksj.mit.edu/tracker).
Сейчас на сайте анализируются лишь англоязычные статьи, но в скором времени будут запущены его версии для испаноязычной прессы и материалы на китайском языке. Схожий ресурс был инициирован в 2008 году Школой журналистики при Лейденском университете (Нидерланды). В рамках своего обучения голландские студенты ищут в Сети сомнительные научные новости, проверяют “на благонадежность” ресурс, на котором они опубликованы, читают научный отчет, которому посвящена статья, в оригинале, выясняют мнение ученых со стороны по теме публикации.
— Кстати, наши исследования показали, что большинство “подозрительных” историй было написано вовсе не научными журналистами, а простыми репортерами-многостаночниками. Многие авторы, пойманные нами на откровенно пустых или неправдоподобных материалах, отговариваются потом: мол, да ладно, это же просто смешная история, ничего серьезного, мы же не про рак написали… Такого пренебрежительного отношения к читателям допускать, конечно же, нельзя, — рассказывает лектор Лейденского университета Питер Бургер (Peter Burger).
Европейского коллегу поддерживает и координатор американского сайта http://www.healthnewsreview.org Гари Швитцер (Hary Schwitzer):
— Вот уже семь лет каждый день мы ведем мониторинг медиа, связанных с медициной. Мы — журналисты, представители фундаментальной науки, доктора и даже пациенты, сумевшие справиться с раковыми заболеваниями. Мы оцениваем новости о лечении, лекарствах, тестировании препаратов. Изучаем общую стоимость той или иной разработки, каковы на самом деле плюсы или минусы от ее использования (о которых часто в статьях умалчивают), насколько прочен и продолжителен ее позитивный эффект, есть ли альтернатива этому лекарству или методу лечения. Зачастую медицинские новости похожи на описание кондитерской — везде шоколад и искрящаяся глазурь. И это именно потому, что в них опускается информация о потенциальных рисках или, например, не указывается стоимость новой разработки…
Участники сессии пришли к выводу о том, что научные новости не должны, да и просто не могут быть, ежедневными: наука — не история для прайм-тайма. Ведь научному журналисту, качественно выполняющему свою работу, всегда требуется время, чтобы обсудить свою новость с несколькими учеными, представляющими разные научные школы и дисциплины. По-хорошему, в каждом уважающем себя СМИ должна быть создана отдельная команда, занимающаяся проверкой научных фактов, указанных в публикациях. Хотя, конечно, сегодня не везде найдутся средства на ее содержание, и тогда вся ответственность за правдивость статьи целиком ложится на плечи автора…
Схожие претензии высказывались и к журналистам, пишущим на столь популярные в последнее время темы, как изменение климата и альтернативная энергетика. По мнению управляющего директора британской компании Clarke Energy Гайдна Рииса (Haydn Rees), подача в СМИ информации о возобновляемых источниках энергии сегодня довольно однобока:
— Например, на своих страницах медиа уделяют чересчур много внимания ветрякам. В то же время пресса кишит статьями, очерняющими солнечную энергетику, зачастую некорректно освещаются вопросы, связанные с биотопливом… Считаю, что все это происходит под давлением политических кругов. Призываю вас не забывать о том, что роль научного журналиста — не только рассказать о значимости возобновляемых источников энергии, но и реалистично оценить перспективы того или иного их типа, не умалчивая ни о его плюсах, ни о минусах.
Сразу несколько сессий были посвящены вопросам сохранения журналистской независимости и объективности. Речь шла о том, что в данный момент по всему миру наблюдается сокращение финансирования научно-популярных проектов, а также рецессия научной журналистики в целом. Условно независимые новостные медиа сегодня занимаются, в основном, перепечатыванием пресс-релизов, генерируемых университетами и лабораториями, в суть которых в процессе подготовки статьи никто не вникает. Ситуацию осложняет и тотальное сокращение кадров — СМИ не горят желанием брать в штат научных журналистов, предпочитая замещать их армией фрилансеров, одновременно работающих на те же университеты и исследовательские организации. В таких условиях, когда границы между научной журналистикой и “научным PR” становятся все более размытыми, об объективной и независимой подаче материалов говорить не приходится…
Так, участники одной из самых острых сессий, собравших столько народу, что зал не смог вместить всех желающих, спорили о том, стоит ли посвящать своих читателей в различные тонкости, связанные с подготовкой статьи. Например, сообщать ли, что все расходы по поездке в какой-либо научный центр взял на себя организатор пресс-тура (сам научный центр или коммерческая компания)? Честно ли по отношению к аудитории будет об этом умолчать? Или как быть в ситуации, когда вы, будучи внештатником в университетском глянцевом журнале, получаете задание в газете — основном месте своей работы — взять у ректора данного университета комментарий по поводу недавнего скандала, связанного со вступительной кампанией? Наконец, поверят ли читатели тому, что написано в статье про изменение климата, если узнают, что ее автор — вовсе не независимый журналист, а ученый, изучающий этот вопрос?
По словам американского фрилансера Анне Сассо (Anne Sasso), многие научные журналисты сегодня начинают свою карьеру как идеалисты, рассчитывая на то, что работодатели будут посылать их в увлекательные путешествия по лабораториям всего мира, заказывая серии захватывающих материалов с переднего края науки и оплачивая все издержки:
— Однако чуть позже выясняется, что все не так радужно: сейчас все СМИ в мире редуцируют свои бюджеты, снижая, в частности, расходы на командировки. Нам приходится постоянно искать научные новости “в собственном дворе”, в пределах своей страны, а их бывает не так уж и много, хотя писать о чем-то нужно постоянно. В результате жить становится не на что, поэтому все мы, ранее с гордостью носившие звание “независимого научного журналиста”, так или иначе в итоге оказываемся задействованы в PR-проектах научных организаций и университетов, которые приносят нам несравненно большую прибыль, чем чистая журналистика. Хотя лично я не считаю зазорным участие в таких начинаниях, главное — качественно делать свою работу, какой бы она ни была…
Еще одна острая дискуссия развернулась на тему “убийц” научной журналистики в цифровом мире: в связи со стремительным развитием высоких технологий скучные печатные статьи о науке пользуются все меньшей популярностью, а СМИ и отдельные авторы должны постоянно задумываться о том, как сохранить преданность читателя. По мнению делегатов WCSJ, для научного журналиста “новой формации” важно не просто блестяще владеть пером, но и уметь снимать и монтировать видеорепортажи собственными силами, знать, как работать с аудиторией в социальных сетях, обязательно вести собственный научный блог и аккаунт в Twitter и даже владеть навыками java-программирования (чтобы, при необходимости, самому запустить удобное для посетителей электронное СМИ)…
Ближе к закрытию WCSJ участники стали строить планы на будущее. Обсудили, сможет ли научная журналистика органично вписаться в рамки новой многолетней рамочной программы ЕС “Горизонт 2020” (HORIZON 2020; см. “Поиск” №15, 2013), приняли решение о необходимости проведения отдельной, европейской, конференции научных журналистов, а также о необходимости организации обучающих поездок для обмена профессиональным опытом. Много слов звучало о том, что власти, если они хотят сделать науку более привлекательной и популярной, должны задуматься о дополнительной поддержке научной журналистики во всем мире. Было выбрано и место проведения следующей подобной конференции: у Кении и ЮАР право на проведение WCSJ-2015 выиграла Южная Корея. Участники финальных дебатов конференции после долгих споров о поисках новых моделей научной журналистики сошлись во мнении, что и у науки, и у журналистики сейчас много общего: они обе служат народному благу, обе страдают от сокращения бюджетов, обе испытывают на себе давление общественности. Поэтому в обоих этих случаях выход из ситуации один: продолжать свято верить в то, что делаешь, и делать это качественно.
Анна ШАТАЛОВА
Хельсинки-Москва
Фото автора
Нет комментариев