Сколько на самом деле в России бедных? По данным ученых Института социологии РАН, официальное число небогатых россиян занижено в три раза. Об этом и других особенностях отечественного социального неравенства было рассказано в ходе презентации нового аналитического доклада “Бедность и неравенства в современной России: десять лет спустя”, подготовленного ИС РАН в сотрудничестве с представительством Фонда им. Фридриха Эберта в РФ.
О бедности и бедных в современной России говорят и пишут многие: кто-то представляет их как членов общества с относительно малым доходом и состоянием. Кто-то связывает бедность с общим стандартом уровня жизни в обществе. А кто-то считает бедными людей, не имеющих достаточных или необходимых средств к существованию… Оценить реальные масштабы, причины и основные признаки “бедности по-российски”, отношение россиян к бедности вообще и к разным группам бедных в частности, проанализировать восприятие населением сложившейся в обществе ситуации с социальными неравенствами и попытались исследователи в ходе проведенного нынешней весной общероссийского социологического исследования. Участие в опросе приняли жители двух мегаполисов (Москвы и Санкт-Петербурга) и 21 субъекта РФ. Всего — 1900 человек: из них респонденты в возрасте 18 лет и старше — 1600 человек, а также экспериментальная группа в 300 человек, отобранных по критерию бедности. Исходя из официальных данных на момент исследования (март 2013 года) при моделировании выборки был принят общий средний порог бедности при среднемесячном доходе на одного взрослого члена семьи не более 7500 рублей. Особо стоит отметить, что исследование по аналогичной тематике социологами уже было проведено 10 лет назад, так что, как говорится, ученым “было с чем сравнивать”.
Сами виноваты?
Как показало исследование 2013 года, отношение к бедным в современной России ухудшилось. Сами бедные называют три главные причины собственной нужды: длительная безработица, недостаточность государственных пособий по социальному обеспечению и семейные несчастья. В общественном мнении бедность сегодня все больше ассоциируется с пьянством и наркоманией, а также другими асоциальными формами поведения. Если 10 лет назад 70% населения относились к бедным слоям с сочувствием, жалостью, а некоторые — даже с уважением, то нынче число сочувствующих сократилось более чем в полтора раза, а доля тех, кто стал относиться к ним безразлично, выросла втрое.
Но в большинстве своем россияне все-таки признают, что к бедности могут привести и не зависящие от человека обстоятельства: болезнь, смерть кормильца и т. д., которые в условиях недостаточной гос-поддержки зачастую играют роковую роль. В результате такого видения причин бедности исчезает четко выраженное отношение к бедным, как к единой социальной группе. По сути, происходит “дробление” проблемы бедности на ее отдельные проявления. В условиях сокращения общей численности бедных в последние годы и значительного уменьшения доли россиян, имеющих бедных в своем ближайшем окружении, это приводит к сдвигу проблемы на периферию сознания сограждан.
Ху есть ху
Есть у россиян свои четкие представления как о “черте бедности” — уровне доходов, который обеспечивает прожиточный минимум, так и о конкретных признаках нужды. Так, по мнению населения, “черта бедности” (среднедушевой ежемесячный доход) по России сегодня — примерно 9000 рублей, то есть порядка 60% от средних доходов основной массы россиян (без учета наиболее обеспеченных 5%, практически не попадающих в выборки массовых опросов). А вот официально установленный прожиточный минимум ниже массовых представлений о нем примерно в 1,3 раза. Этот разрыв существенно отличается по регионам и типам поселений, отражая разницу стоимости жизни в них.
Любопытно: в последнее десятилетие малоимущие россияне стараются скорее приукрасить свое положение, чем преувеличить собственную бедность. Это принципиально отличает нынешнюю ситуацию от 1990-х годов, когда бедность обусла вливалась в основном структурной перестройкой экономики, была распространена очень широко и к бедным относились, прежде всего, как к жертвам ошибочной государственной политики. Отказ признавать себя бедняком — своего рода асимметричный ответ на складывающийся в обществе образ нуждающихся, свидетельство того, что быть бедным в России постепенно становится стыдно. В итоге многие реально бедные не готовы принять на себя подобную социальную роль, невзирая при этом на потерю права на полагающиеся им разного рода льготы и выплаты.
Каждый немного лишенец
Каковы основные признаки бедно живущего человека в массовом сознании россиян? На первом месте — плохое питание, далее — недоступность приобретения новой одежды и обуви, плохие жилищные условия, недоступность качественной медицинской помощи, отсутствие возможностей получить хорошее образование, удовлетворить первоочередные нужды без долгов, провести так, как хочется, свое свободное время, а детям — добиться того же, что и большинству их сверстников. В сущности, все перечисленное — всего лишь жизненные лишения разного рода, и за последние 10 лет они практически не изменились. Это позволяет ученым использовать для оценки бедности в России широко распространенный в мире подход, основанный на выделении бедных не только по критерию душевого дохода, но и по критерию испытываемых ими лишений. Вот и получается, что численность бедного населения “по лишениям” составляет в России около 25% населения. Это намного меньше, чем в 2008 и даже в 2003 году, но в разы больше, чем количество бедных “по доходу”, выделяемых на основе официально принятой в России методики.
Российская бедность многолика, неоднородна и чувствительна к инструментам ее измерения. Однако есть у нее свое “ядро”: представители хронической бедности, и доля их достаточно велика — не менее 4% населения.
В целом же “картина” российской бедности сегодня такова:
— 9% — бедны “по доходу”, их среднедушевой доход в домохозяйстве ниже официально установленного прожиточного минимума в данном регионе (по официальным данным Росстата, на конец 2012 года таковых было 8,8%);
— 25% — бедны “по лишениям” — это не только те, у кого среднедушевой доход ниже прожиточного минимума (он может быть и равен ему, и даже выше его), но и те, кто испытывает нужду в удовлетворении таких базовых потребностей, как питание, жилищные условия, приобретение одежды и обуви, получение качественной медицинской помощи и т.п.;
— 4% — хронические бедные — находятся в состоянии бедности более 5 лет и характеризуются глубокой и застойной бедностью, качественно отличающейся от других ее видов.
Общее количество бедных в составе российского населения на период проведения исследования составило около 30%. При этом тому, что данная цифра меньше суммы слагаемых по выделенным группам, удивляться не стоит. Это объясняется тем, что в каждую из групп бедных входит то или иное количество представителей российской бедноты из других групп.
Безусловно, рост в России в два раза (с 34 до 70%) за последнее десятилетие небедного населения демонстрирует значительный успех госполитики преодоления бедности. Но для дальнейшего проведения в стране эффективной социальной политики все-таки стоит учесть, что реально в РФ бедных не 9%, а почти 30%!
Живу, как все?
Анализ доходов и уровня жизни представителей различных групп бедных демонстрирует, что все они находятся в достаточно близком, а порой и вовсе в схожем положении. Проведенное учеными исследование позволяет сделать, на первый взгляд, парадоксальный вывод: бедные “по доходам” далеко не всегда оказываются самой неблагополучной частью российского общества. Это означает, что бедность в ее социологической (наиболее близкой к реальной жизни) трактовке, то есть как невозможность поддерживать образ жизни, считающийся в определенном сообществе обычным (“жить, как все”), распространена в российском обществе гораздо шире, чем принято думать.
В своих расчетах прожиточного минимума Росстат продолжает не учитывать целый ряд обстоятельств: от разницы в стоимости жизни в различных населенных пунктах до особенностей потребительского поведения разных возрастных групп населения. Кроме того, оценивать уровень жизни лишь на основании текущих доходов вообще не совсем правильно. Ведь понятно, что на реальном уровне жизни бедных заметно сказывается накопленный ранее объем имущества, ресурсы, которые они могут привлечь через разные формы кредитов или, например, псевдокредитов (фактически маскирующих помощь со стороны окружающих и часто стоящих за понятием “мелкие долги”), санкции, которые следуют (или не следуют) за невозврат этих кредитов. И уж тем более нельзя не учитывать особенности здоровья членов домохозяйств, а также различающийся в разных регионах и даже отдельных управляющих компаниях размер оплаты за услуги ЖКХ и т.д.
Без гарантий
Еще один невеселый вывод ученых: наличие работы не гарантирует россиянам защиту от бедности. Не случайно собственные доходы работающих российских бедных существенно отстают от доходов работающих небедных. А у пятой части работающих российских бедных даже не превышают
7 тысяч рублей, и если семья не поможет — ждет их переход в лигу “абсолютной бедности”, денежным критерием которой выступает прожиточный минимум.
Модели занятости бедных россиян в значительной степени олицетворяют собой практики классического вторичного рынка труда с присущим ему невысоким уровнем социальной защищенности работников и теневой занятостью. Специфика положения бедных в системе производственных отношений проявляется и в особенностях их профессиональных позиций. Большая доля бедняков (в отличие от их небедных сограждан) трудится на приватизированных и вновь созданных частных предприятиях. Если на Западе большинство бедных сконцентрировано в крупных городах, отечественная “работающая бедность” трудится преимущественно в селах и малых городских населенных пунктах, отличающихся узким и депрессивным рынком труда.
Учиться, право, не грешно, но…
Существенными факторами, предопределяющими возможности россиян на рынке труда, выступают активность и инициативность работников в развитии индивидуального человеческого капитала и, прежде всего, собственных профессиональных ресурсов. Данные проведенного исследования позволяют говорить об отчетливо выраженной пассивности работающих граждан России в части, касающейся наращивания последних: практически половина опрошенных не использует ни один из имеющихся способов их пополнения. При этом доля пассивных резко (практически в 1,5 раза) возрастает в группах работающих бедных, обделенных вследствие этого навыками, необходимыми сегодня для успешной профессиональной деятельности.
Отчасти на пассивности бедных в отношении наращивания своего человеческого капитала (в отличие от 15% небедных, лишь менее 5% бедных сумели за последние три года повысить уровень образования и (или) квалификацию) сказываются и объективно худшие возможности получения необходимого образования и знаний. Так, например, в группе бедных “по доходам” доля оценивающих их на “хорошо” в 4 раза меньше доли таковых среди небедных россиян. При обращении к тем, кто оценивает их как “плохие”, наблюдается прямо противоположная картина. Неудивительно, что опасения, связанные с невозможностью получить самим или дать детям желаемое образование, испытываются ими чаще, чем небедными россиянами. Как следствие, каждый шестой среди бедных убежден, что причиной его плачевного положения является низкий уровень образования и квалификации.
Долги наши тяжкие
Еще один из выводов, сделанных учеными: реальный уровень жизни бедных, несмотря на формальный рост в последнее десятилетие их доходов, понизился. При этом (еще один парадокс!) — обеспеченность их домашним имуществом выросла. Отчетливо выраженное стремление жить хотя бы “как все” и неготовность принять на себе роль “живущего за чертой бедности” все больше подталкивают бедное население страны к демонстративному потреблению. В российских условиях оно выражается, прежде всего, в активной покупке товаров длительного пользования (ТДП). Так, ради приобретения престижных ТДП — своего рода маркеров благополучия их владельца — многие бедные отвлекают деньги от других статей семейных расходов, включая питание, и залезают в долги. В итоге — рост кредитной нагрузки, в том числе и за счет дорогостоящих банковских займов. Распространенность разного рода задолженностей в среде бедных за последние годы увеличилась в разы, что позволяет прогнозировать неизбежность ухудшения их положения.
Причины дальнейшего обеднения связаны не только с ростом долговой нагрузки за счет покупки ТДП. Учитывая характер этих товаров, такая модель потребительского поведения характерна скорее для молодежи. А вот для тех, кому “за 50”, и домохозяйств с хронически больными людьми относительно большую роль в ухудшении их положения играют вынужденные расходы на медицинские цели. Но при том что при крайней необходимости средства “на здоровье” расходуются бедными в первую очередь, получить полный объем необходимой медицинской помощи они все равно не могут.
Ресурсообеспеченность бедных заметно уменьшилась в последнее десятилетие. Это касается и их финансовых ресурсов, и наличия находящейся у них в собственности недвижимости, и их человеческого капитала. И, судя по разрывам в инвестировании в человеческий капитал своих детей со стороны бедных и небедных россиян, уже в ближайшие годы можно ожидать дальнейшего углубления неравенства и межгенерационного воспроизводства бедности, а не просто ее консервации, предостерегают ученые. Это, в свою очередь, неизбежно будет способствовать падению качества человеческого потенциала страны и росту социальной напряженности.
Растет наша доля
Весьма скромно оценивают россияне возможности в ближайшее время повысить материальное состояние своей семьи. На общем пессимистическом фоне выделяются еще более скептические оценки представителей бедных, особенно бедных “по лишениям”. Связано это, в частности, с нарастанием ощущения безысходности, невозможности улучшить свое положение за счет собственной активности. Как следствие этого, сокращение доли тех, кто хоть что-то конкретно делает для этого. Например, занимается выращиванием продуктов питания. При этом результаты исследования не фиксируют каких-либо значимых различий в активности между бедными и небедными, что позволяет говорить о существовании сегодня в российском обществе системных ограничений и барьеров, не позволяющих формировать эффективные стратегии выхода из зоны бедности и поддержания приемлемого для себя уровня жизни. Особенно тревожно это выглядит на фоне углубления социального расслоения небедных россиян с ростом в их составе социально уязвимых групп, которые по своему положению и особенностям социально-экономического поведения приближаются к ситуации бедности.
Отчасти на нарастании пессимизма как бедных, так и небедных россиян сказалось сокращение ресурса социальной поддержки в последние годы, затронувшее, впрочем, не столько количественные характеристики социального капитала россиян (частота оказания различных видов помощи), сколько качество этого капитала (какие серьезные жизненные проблемы можно решить с его помощью).
Не кашляй!
Наиболее значимыми среди социально-демографических характеристик человека для риска попадания в бедность оказываются в настоящее время в России те из них, которые отражаются на возможностях эффективной занятости как самих респондентов, так и членов их домохозяйств. Существенно увеличивают вероятность попадания в группу бедных “по лишениям” факторы, непосредственным образом влияющие на возможности занятости: пенсионный возраст и плохое состояние здоровья. Усугубляет влияние плохого здоровья на риск бедности и территориальный фактор: при напряженности на локальных рынках труда, а соответственно и затрудненности доступа к эффективной занятости роль плохого здоровья как фактора попадания в бедность резко возрастает. К этому следует добавить, что и такая традиционно относимая к социально-демографическому блоку характеристика, как тип населенного пункта, в котором проживает индивид, также заметно влияет на вероятность попадания в бедность. При этом для бедности “по доходам” основной риск представляет проживание в сельской местности.
Бедная мать…
Далеко не последнюю роль играет в формировании рисков бедности и такой социально-демографический фактор, как иждивенческая нагрузка. И хотя очень высокими риски бедности становятся только при критических значениях иждивенческой нагрузки (соотношение иждивенцев и работающих как 3:1), сам факт ее наличия, как и ее характер (то есть кто именно выступает иждивенцем), способны существенно изменить положение домохозяйства. Особенно ярко в связи с этим проявляется влияние на бедность “по доходам” наличия в домохозяйстве безработных, а на бедность “по лишениям” — инвалидов и неработающих пенсионеров. При этом в настоящее время, в отличие от ситуации десятилетней давности, критичной становится и нагрузка, связанная с несовершеннолетними детьми: их наличие в семье заметно увеличивает для нее риск бедности, что свидетельствует о недостаточности реализуемых в последнее время в отношении материнства и детства мер государственной политики. Особенно тяжелая ситуация у многодетных и неполных семей. Именно данным обстоятельством объясняются и некоторые гендерные особенности бедности “по доходам”, хотя в целом гендерный фактор не слишком значим в российских условиях, и это одно из важных отличий российской бедности от бедности в подавляющем большинстве других стран.
Апельсинки от осинки
В настоящий период в российском обществе наблюдается консервация бедности, считают ученые. Речь идет о закреплении доли бедных, которые находятся в таком состоянии более 5 лет. Наряду с процессами консервации бедности активно идут и процессы межгенерационного воспроизводства бедного населения. Почти половина нынешних российских бедных — это люди, которые еще с детства принадлежат к “социальным низам”. Собственный негативный опыт бедные проецируют и на возможности своих детей, априори низко оценивая не только их жизненные шансы в целом, но даже шансы вырваться со временем из состояния бедности. Тем самым формируется и приобретает устойчивые черты такой социальный слой, который принято называть андерклассом. Речь идет о социальной категории людей, представляющих “социальное дно” общества, живущих вне его рамок и являющихся носителями культуры обездоленных.
Одновременно ученые отмечают возникновение в России в достаточно массовом масштабе такого феномена, как “новые бедные”. Причем это вовсе не результат реформ 1990-х годов, как принято думать. Появление “новых бедных” как массовой (составляющей более половины всех бедных) группы свидетельствует об очень высоких рисках оказаться в группе бедных даже для вполне благополучных в данный момент россиян. К этому может подтолкнуть малейшее ухудшение ситуации в экономике или в их домохозяйстве в силу различных причин (развод, смерть кормильца, потеря работы и т.д.).
Вам налево, мне направо
Процессы социальной мобильности имеют у бедных и небедных россиян противоположный вектор, что усиливает поляризацию даже массовых слоев российского общества и все больше отдаляет бедных россиян и остальное население страны: в отличие от нисходящей процессы восходящей межгенерационной социальной мобильности свойственны бедным в значительно меньшей степени, чем остальным гражданам.
Осознавая, что человеческий и социальный капитал является ключевым ресурсом для восходящей социальной мобильности, и стремясь сформировать у своих детей, в первую очередь, те качества, которые могут помочь им “пробиться выше”, бедные, тем не менее, прилагают весьма умеренные усилия по реализации соответствующих задач. Они меньше инвестируют в накопление данных ресурсов как у себя, так и у своих детей. Отчасти это объясняется спецификой их профессиональных позиций и жизненного опыта, не предполагающего навыков подобного рода инвестирования и привычки к нему, а отчасти — элементарной нехваткой средств на него.
Все равны, но некоторые равнее
Проблема неравенств в современном российском обществе болезненно воспринимается всеми слоями населения, но бедными россиянами наиболее остро. Подавляющее большинство из них отмечает, что лично страдает от тех или иных типов неравенств. Однако, оценивая их распространенность, бедные чаще говорят о неравенствах, значимых для всего общества, чем о тех, от которых мучаются сами. Данный факт свидетельствует о критических несоответствиях между реалиями современного российского общества и представлениями о должном и справедливом, характерными для россиян вообще и бедных в частности. Рейтинг наиболее острых и болезненных типов неравенств для всего общества и для самих бедных в целом совпадает. На первом месте cо значительным отрывом оказывается неравенство по доходам, затем следуют неравенства в доступе к медицинской помощи, жилищным условиям, рабочим местам.
Особо ученые отмечают, что в последние годы в России формируется и закрепляется новая форма социального неравенства бедных и небедных, характерная именно для начала XXI века, — цифровое неравенство. При этом, раз возникнув, оно начинает, в свою очередь, препятствовать социальной мобильности бедных, поскольку навыки в области информационных технологий являются сегодня своего рода “входным билетом” на наиболее привлекательные рабочие места. И хотя наличие этих навыков само по себе не гарантирует занятие такого рода рабочих мест, отсутствие соответствующих компетенций достаточно жестко предопределяет отсутствие доступа к ним.
Общая ситуация с неравенствами и их восприятием бедным населением в последние годы ухудшается. Среди бедных растет ощущение того, что неравенства, связанные с доступом к образованию и здравоохранению, являются несправедливыми, хотя это ощущение и вступает в противоречие с нормативно-ценностной моделью, характерной для российской национальной культуры в целом. Неверие в то, что российское общество сможет стать справедливым в среднесрочной перспективе, характеризует более 70% бедных. Более того, подавляющее большинство из них не фиксируют никаких положительных изменений ситуации со справедливостью в последние годы. Все это говорит о том, что проблема неравенства и справедливости становится все острее и может привести к значимым негативным последствиям не только для бедных, но для всего общества.
Меньше эмоций
Бедность в пореформенной России является одним из важных факторов негативного психоэмоционального состояния и мировосприятия беднейших слоев российского населения. Бедные резко отличаются от своих более благополучных сограждан по всем показателям социально-психологического самочувствия в худшую сторону. Значительная их часть пребывает в уверенности, что жизнь их складывается плохо, они массово находятся в состоянии подавленности и апатии либо тревоги и даже агрессии, постоянно испытывают чувства несправедливости всего происходящего вокруг и собственной беспомощн ости повлиять на ситуацию, стыда за состояние страны и ощущение того, что дальше так жить нельзя.
Эта ситуация резко контрастирует с происходящим в обществе в целом. 15-20 лет назад социально-психологический дискомфорт был обычным состоянием для большинства российского населения, переживавшего коренную ломку образа жизни, последствия структурной перестройки экономики, “уход” государства из социальной сферы. Однако с тех пор в обществе произошли существенные изменения, на фоне общей социально-экономической и политической стабилизации развились выраженные тенденции к улучшению социально-психологического климата и самочувствия граждан. Такие тенденции не могли не затронуть беднейшие слои населения, многие жизненные страхи и опасения российских бедных стали постепенно ослабевать перед лицом общей стабилизации и хотя медленного, но все же поступательного развития страны. Не может не сказываться на изменении уровня тревожности бедных слоев населения и эффект “привыкания” к жизни в новых, непростых условиях. Тем не менее общее состояние тревожности, пессимизм и негативизм бедных остаются важнейшим маркером социального самочувствия данной группы, все больше отличающим их от небедных россиян.
Познакомиться подробнее с материалами аналитического доклада можно на сайте https://poisknews.ru/phpp/files/core/contentfile/contentfile/02/84/a0/full.pdf.
Подготовила Нина ШАТАЛОВА
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев