Завершая очередной год, всегда хочется подвести некоторые итоги, подумать о перспективах. Можно сделать это в кругу семьи: уже за праздничным столом или еще до боя курантов, выкроив время между предновогодними хлопотами, чтобы обсудить с близкими по “ячейке общества” планы на будущее… А что ждет само общество в наступающем году? Насколько изменились его настроения за прошедшее время? Как, например, в обществе стали относиться к науке и ученым? И как в целом отразятся на нас всех очередные “ветры перемен”? Ответить на эти и другие животрепещущие вопросы отвечает директор Института социологии РАН академик Михаил Горшков.
— Российский научный фонд поддержал наш проект “Динамика социальной трансформации современной России в социально-экономическом, политическом, социокультурном и этнорелигиозном контекстах” (категория “Исследовательские центры”), — начал разговор с хорошей новости Михаил Константинович. — В его рамках в течение трех лет нам предстоит социологическим путем, через определенную систему показателей и индикаторов, измерить взаимовлияние обозначенных факторов, которые зачастую исследуются в отрыве, без проведения социологического анализа.
Не спорю, изучать все порознь — легче, но в таком случае целостной картины не получить. Задача же нашего проекта, начиная с уровня социологического замера, воссоздать из основных аспектов жизни целое состояние российского массового сознания и установки к массовому поведению. Это очень сложно, но одновременно и очень интересно.
На базе Центра комплексных социологических исследований нашего института образован временный научный коллектив, который уже имеет многолетний опыт работы в данном направлении с Фондом им. Фридриха Эберта. Сам я являюсь научным руководителем нового проекта. Мы уже провели “первую волну” социологического мониторинга одного из пяти запланированных исследований и в начале 2015 года хотим представить анализ проделанной работы.
Сегодня как в РАН, так и в стране в целом озабочены популяризацией результатов научных исследований. Роль социологов в современной ситуации оценивается по-разному. Так, например, в ходе недавней Всероссийской научно-практической конференции “Общество и социология в современной России”, посвященной 20-й годовщине празднования Дня социолога в РФ, в одном из выступлений прозвучала идея, что социологи нынче “и не социологи вовсе”, а так называемые “постеры” — люди, занятые лишь проведением опросов населения, их не интересует, что стоит за высказанными мнениями, как они рождаются, как связаны между собой… Французские энциклопедисты (Вольтер, Ш.-Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро и др.) подчеркивали значимость общественного мнения в жизни самого общества, заявляя, что именно “мнения правят миром”. Думаю, они несколько ошибались: интересы правят миром, а мнения выражают эти интересы. При проведении опросов “постеры” не связывают мнение общества с базисными интересами людей, в том числе не задумываются о том, почему именно эти мнения отстаиваются обществом в данный период времени. Как, например, это происходит сегодня в ситуации с Россией и США…
Наряду с уже хорошо известными подходами в исследовании общественного мнения (комплексным, междисциплинарным, многоаспектным) мы в своих работах добавили четвертый — контекстный. Поясню: изучение явлений и процессов мы вкладываем в рамки анализа основных контекстов, в которых они существуют, — экономического, политического, социокультурного (ментальность, традиции) и этнорелигиозного. Связать их на уровне многофакторного анализа, по меткому выражению Константина Станиславского, и есть наша сверхзадача. Как можно, например, процессы 2014 года изучать вне контекста событий, произошедших ранее: ведь общество — живой организм, у него существуют свои реакции на те или иные ситуации… В ИС РАН за годы работы накоплена уникальная база данных, полученных в ходе предыдущих исследований еще с начала 1990-х годов. Грех не использовать эту информацию, привнося что-то новое в соответствии с духом времени, ситуацией… Что мы и делаем в рамках реализации первого этапа проекта РНФ.
Я и сам — достаточный
— Как изменилось наше общество с точки зрения развития массового сознания и поведения за последние несколько лет?
— В массовом сознании заложена некая матрица, которая будет оставаться в своих основных структурных чертах неизменной, поскольку неизменно уважение к традициям и желание видеть их в основании каркаса новой России. Используя терминологию архитекторов, можно сказать, что традиции — это несущие конструкции общества. Конечно, можно поменять стены, переложить кирпич, где-то навести глянец… Но ментальная конструкция общества не перестраивается, она лишь развивается и совершенствуется естественно-историческим путем. Сделать это искусственно невозможно. Даже если в какой-то момент предпринимаются попытки ломать ситуацию “через колено”, давить на общество методом психоза, спустя некоторое время происходит возврат к прежнему. Как пример, немецкое общество, “протрезвевшее” только через несколько лет после войны… Обидно лишь, что человечеству приходится сначала хорошенько себя наказать, прежде чем понять простые истины. Жаль, что некоторые политики и по сей день не понимают, что законы развития общества как работали, так и работают. Об этом в свое время писал еще Плеханов: все развитие человечества есть исторический процесс развития его общественного мнения. Те тренды, что мы сейчас получаем в ответ на сложности международного характера, демонстрируют наличие в обществе некой “упругости” и даже экономической “подушки безопасности”. Которая, может, и не такая объемная, как хотелось бы, но все-таки имеется.
В экономической интерпретации это можно назвать формированием за время реформ слоя самодостаточных людей, который за последние два-три года сильно укрепился. Эти люди не ожидают пассивно помощи от государства, в чем сами и признаются в ходе проведения наших опросов: прежде всего, они готовы самостоятельно обеспечивать себя и свою семью. Причем за последние два года, по данным нашего мониторинга, их число выросло до 40-42%.
Замер численности категории таких граждан мы ведем с начала 2000-х годов: тогда их насчитывалось 10-12%. К 2007-2008 годам (пик наиболее благополучных общественных настроений приходится на весну 2008 года, за несколько месяцев до кризиса) таких людей было порядка 20%. На рубеже 2012-2013 годов — 30%.
Интерпретировать это можно следующим образом: по критериям материального дохода, экономической устойчивости средние слои, которые являются основой этого самодостаточного слоя, не очень-то продвинулись. Даже статистика Росстата показывает, что за последние пять — семь лет благодаря социальной политике государства больше всего выиграли бедные, а не средние слои. Этому есть свое объяснение: были индексированы пенсии, социальные трансферты, льготы и пр. Укрепился и слой бюджетников: пусть зарплаты учителям, врачам повысили и не очень значительно, но, как говорится, “на круг” это заметно.
А вот средний класс практически по большинству показателей либо остался на месте, либо “пошел вниз”. Например, за последние пять — семь лет такой показатель возможностей, как “материальные доходы” (причем, что важно, на уровне самооценки) остался прежним. Планируемый уровень образования — “у себя или детей” многим представителям среднего класса также повысить не удалось, как и приобрести качественное жилье. А вот что удалось — так это выехать за границу и отдохнуть. Рост данного показателя прямо-таки сумасшедший: на 25-30%. Это самое главное достижение среднего класса за последнюю пятилетку…
И, тем не менее, отката назад не произошло. Укрепились нижние позиции: уровень благообеспечения бедных слоев повысился от бедного до малообеспеченного, причем при сохранении достатка среднего класса. Если вдуматься, это очень серьезно.
Как к этому следует относиться? Как к сохранению основы стабильного экономического и политического развития. Ведь что такое слой самодостаточных людей? Это то, что уже не позволит раскачивать даже не лодку, а сам корабль. Почему? Да потому, что с этой раскачкой он может потерять то, что уже имеет, то, что заработал своей головой и руками. Да кто же это отдаст по доброй воле?! Это подаренное можно иногда вернуть, если тебе оно не сильно нужно. А вот то, что ты создал своими руками да еще и заборчиком огородил, как в известной пословице: “Мой дом — моя крепость”, ни болотным площадям, ни иным протестным акциям разрушить это не позволят. Отечественные оппозиционеры, к сожалению, этого не понимают…
Русский мир как цивилизация
— Так чего же ждать нашему обществу в 2015 году?
— Рассуждать об этом без учета экономической ситуации, анализом которой занимаются наши коллеги-экономисты, очень сложно, — продолжает Михаил Константинович. — Но скажу как социолог: все прогностические модели, которые строятся на сугубо экономических, прагматических основаниях, в России работать не будут без оценки роли влияния таких понятий, как архетип, ментальность, психоэмоциональный склад российского и русского народа.
Сама тема Русского мира придумана не сейчас и не нами. Но нынче она приобрела широкий масштаб и особую актуальность. Кстати, согласно нашим исследованиям, сегодня массовому сознанию присуща некая размытость, абстрактность этого понятия. В частности, это происходит из-за недостаточно понятной формулы и концепта, которые вносят в данное понятие и эксперты, и само государство. В своем отчете по проекту РНФ будем писать об этом подробнее.
Что же такое Русский мир? Никто не даст полного определения. И такая же разбросанность в трактовках этого явления почти автоматически переводится на уровень массового сознания. Могу назвать три-четыре трактовки этого понятия, которые действительно “вхожи” в массовое сознание, но не передают всей его полноты. Русский мир — это те, кто признает русскую культуру, традиции, кто, любя и уважая Россию, живет не только на ее территории, но и за ее пределами, кто раньше проживал на территории СССР, а сейчас — в странах СНГ, наконец, все те, кто просто говорит на русском языке. Наверное, все это и правильно, но за такой размытостью теряется концепт, стержень природы Русского мира как мира, связанного, прежде всего, с социокультурными основами.
Русский мир — это некая цивилизация, которую и породил наш общий мир. Она не стоит на месте, ни с кем не борется, не хочет никому ничего доказать, а желает только одного: чтобы этому миру дали свободно и спокойно жить, отстаивать свои ценности и возможность самореализоваться. Вот смысл Русского мира. Он никому не противостоит, он дополняет другие цивилизации, и в этом его огромная историческая смысловая нагрузка. В этом-то, быть может, и есть его историческая миссия: показать, что разные цивилизации и миры — русские, индуистские, буддистские — способны жить, обогащая друг друга в нашем мегамире. И важно объяснять это, начиная буквально со школы… В рамках нашего проекта этой теме будет отведено особое место.
За варианты!
— Как с учетом нынешней санкционной ситуации в новом году могут развиваться взаимоотношения граждан России и других стран?
— В конце 1990-х годов мы представили свое первое исследование, посвященное сравнительному анализу состояния и развития российского и зарубежных обществ: тогда мы рассматривали новую Россию в европейском контексте. Потом пошли исследования, в которых были представлены “портреты” обществ России и Германии и т.д. Уже в этих работах социологи отметили первые признаки делиберализации массового сознания. По цифрам (и весьма серьезным) было видно, как снижается динамика интереса к либеральным ценностям, самой идеологии. Вспомнить только, как извратили понятие социализма, превратив его фактически в ругательство… Само слово это сегодня произносят, чуть ли не скрипя зубами, особенно молодое поколение. То же произошло и с либеральной идеологией. В России это крыло, если изначально посмотреть по силе и мощи, было сравнимо с русским консерватизмом…
Но теперь тенденция в другом: в синтезе. Сейчас в общественном сознании будет усваиваться лучшее из того мирового опыта, что было выработано в предшествующие исторические периоды и может быть развито через инновационные подходы и механизмы. На мой взгляд, и в идеологии, и в отработке социально-экономических моделей будет действовать концепция конвергенции, за которую в свое время Андрея Дмитриевича Сахарова снимали с трибуны Съезда народных депутатов… А ведь он просто хотел обратить внимание нашего общества на опыт мирового развития, на использование того хорошего, что в нем есть. Почему надо было так негативно на это реагировать? Почему не задуматься, как соединить то, что действительно приносит пользу?
Ведь на психоэмоциональном уровне мы же приветствуем некое уравновешенное состояние человеческой психики? Зачем отрицать пользу того же на социально-экономическом, идеологическом уровнях? Так что сейчас нас ждет тенденция “тяготение крайностей к середине”. Есть некая уравновешенность в выборе модели развития. От крайних форм мышления массовое сознание начинает тяготеть не к альтернативным оценкам и подходам, а к вариантным. Причем, желательно, с несколькими возможностями выбора.
Заметьте, последнее время все чаще звучат слова, что различные ведомства готовят на рассмотрение правительства несколько сценариев развития по тем или иным направлениям, например, экономики. На языке чиновников это означает наличие нескольких вариантов возможных управленческих решений на государственном уровне. Не альтернатив! В нынешнем мире они неприемлемы. Сегодня требуется показать преимущество каждого варианта, а выбор — уже дело руководителей. Скажу как директор института: выбор правильного варианта, не только по принципу “хуже-лучше”, но и по принципу, какой из вариантов может дать результат и относительно быстрее и качественнее, — это страшно “напрягательная функция”. Так что главе государства не позавидуешь…
Корабль гуманитарных знаний
— Изменилось ли в обществе восприятие социально-гуманитарных наук и результатов труда ученых-гуманитариев?
— Нынешний период мне напоминает картину 1960-х годов, когда волна технократизма накрыла страну, как говорится, по полной программе. Однако голосам Евгения Евтушенко, Роберта Рождественского тогда еще удавалось пробиваться, и за счет наших лириков корабль гуманистического знания оказался не потоплен окончательно, а в конце 1960-х даже стало что-то возрождаться… Кстати, именно этим временем отмечено создание Института социологии в рамках АН СССР: в 1968 году он был официально учрежден в качестве Института конкретных социальных исследований (ИКСИ) АН СССР на базе Отдела конкретных социологических исследований Института философии АН СССР… Сегодня же в основополагающих документах и выступлениях руководителей Министерства образования и науки РФ очень не просто найти хотя бы упоминание таких слов, как “социальные”, “общественные науки”, “социогуманитарные знания”.
Не значатся социогуманитарные направления и среди приоритетов государственной научной политики. А вспомнить эпопею 2012 года с уставом и программой исследований РАН до 2020 года: мы работали, вносили какие-то изменения, и вдруг — возникает альтернативная программа министерских чиновников… Не вариантная, а именно альтернативная. И в ней даже нет упоминаниям социогуманитарного направления наук вообще.
Кстати, отвечая на вопросы в ходе одной из пресс-конференций при посещении МФТИ, Владимир Путин сказал, что программа подготовки по гуманитарным дисциплинам свернута не будет. А на недавнем съезде ректоров во время дискуссии даже особо подчеркнул: “Если мы с вами не сможем сформировать, воспитать хорошего специалиста, у нас, конечно, не будет будущего. Это очевидный факт. Нам нужны люди со специальными знаниями и навыками. Но, если мы не сможем воспитать человека с широкими, глубокими, всеобъемлющими, объективными знаниями в гуманитарной сфере, если мы не воспитаем человека самодостаточного, но осознающего себя частью большой великой многонациональной и многоконфессиональной общности, если мы этого не сделаем, у нас с вами не будет страны”. Оба варианта не радуют, мягко говоря: не станем готовить специалистов — окажемся в будущем на задворках мира, не станет гуманитарного мышления и образования — не станет и страны.
А тем временем в недрах ФАНО рождаются проекты по объединению научных организаций в комплексы. Возможно, для каких-то отраслей и институтов, решающих общую задачу, это и правильно. Но к чему может привести идея просто объединить социологов, философов, психологов, правоведов? Только чтобы назвать получившееся социогуманитарным центром исследований? Так в нашем институте мы уже несколько лет (за последние пять ручаюсь) работаем по принципу такого центра. Подтверждение тому — любой подготовленный ИС РАН за эти годы научно-аналитический доклад. Они ярко демонстрируют, что социология активно развивается как междисциплинарная наука, с учетом различных аспектов экономического, социально-философского, политологического, этнорелигиозного и социально-политического анализа при проведении исследований. Это и есть работа в рамках современной парадигмы развития общественного мышления.
Актуально? Еще актуальнее?
— А как само общество сегодня воспринимает происходящее с отечественной наукой?
— Оценка роли и значимости науки в целом остается в обществе весьма высокой. По данным нашего последнего всероссийского опроса населения (4 тысячи респондентов; конец октября — начало ноября 2014 года), РАН в рейтинге общественного доверия вошла в пятерку государственных и социальных институтов вслед за институтами президента, правительства, армии, церкви, опередив многие другие государственные и общественные институты.
На этом фоне удивляет непонимание некоторыми управленцами-прагматиками того, что нельзя на гуманитарные и социальные науки переносить формулу “сегодня — деньги, завтра — результат”. Удивила и “актуализация” (со знаком “минус”) концепции так называемого полезного знания: если эти знания быстро оборачиваются результатом или прибылью — это нужные сегодня стране и обществу знания, а если этого оборота нет — такие знания нам и не нужны… От подобной постановки вопроса, такой “сверхактуализации”, прежде всего, страдает наш брат, тот, кто работает в системе социальных наук, и, конечно, само общество, его культурно-образовательный “стандарт”.
Мы стремимся развивать социологию не только на “потребу дня”, но и как науку, фокус внимания которой направлен на общественные процессы, причем не сугубо поверхностные, но и происходящие в глубине общества, в его недрах. Это и есть настоящая, многомерная социальная наука, исходящая из того, что общество всегда находится в движении, развитии.
Вот зачастую слышишь нарекания: проморгали землетрясение, не зафиксировали признаки надвигающейся опасности! А ведь тектонические сдвиги бывают не только в земной коре, но и в общественном организме. Например, если говорить о ситуации на Украине, “тектонические сдвиги” там готовились, и можно было зафиксировать их на ранних стадиях, исследовать измерительным прибором, которым социологи владеют профессионально. Фиксировали? Конечно. Но, увы, на это не обращали внимания. Как не пользовались и как следует пользоваться тем, что дают наши социологические инструменты, — это тема для отдельного разговора. Кстати, во всем мире профессиональные навыки социологов с успехом применяются при проработке важных для государства решений. Было так когда-то и в России: последний пример подобного взаимодействия приходится на начало 2000-х годов. Тогда мы по просьбе Совбеза РФ готовили экспертную оценку того, какие плюсы и минусы может дать вхождение России в ВТО. Кстати, вот еще пример, если продолжить разговор о разных площадках работы: недавно к нам обратилась Ассоциация российских банков с просьбой провести общероссийское исследование “Российский банк в глазах общественного мнения”…
К сожалению, институционализации экспертной функции социологии пока не произошло. Но надежда есть: поскольку теперь экспертная функция прописана в законе о реформе РАН, как ключевая для академии. Однако возникает вопрос: как именно академия, лишившись институтов, которые перешли в ведение ФАНО, эту функцию будет реализовывать? За счет чего? Не понятны пока организационно-правовая форма сформированных при Президиуме РАН экспертных советов, финансовая основа, не ясен и статус их экспертных заключений. Хотя уже говорится, что эта экспертная функция будет касаться оценки всей научной продукции, выпускаемой федеральными организациями и ведомствами на бюджетные деньги. То есть “вся наука”, которая “выполняется” в стране за бюджетные деньги, подлежит экспертизе институтами РАН.
Если говорить о ставшем сегодня весьма популярным наукометрическом подходе, можно обратиться к данным такого хорошо известного ресурса, как Научная электронная библиотека (http://elibrary.ru). Он наглядно демонстрирует уровень нашей активности: в референтной группе организаций РАН по Отделению общественных наук наш институт по общему числу публикаций за последние пять лет занимает второе место (в списке из 17 организаций) — 3169 публикаций. По числу публикаций в зарубежных журналах — та же позиция, в зарубежных и российских переводных журналах — четвертое место, в зарубежных журналах и российских из перечня ВАК — третье место, в журналах, входящих в Web of Science или Scopus, — первое место…
Сегодня и Институт социологии РАН, и исследования, идущие в нем, очень актуальны для общества. Может, прозвучит нескромно, но, когда твои планы и работы востребованы независимо от того, все ли чиновники это понимают, если ты уверен в пользе своего труда на общее благо, именно это должно служить мотивом и толчком для дальнейшей деятельности. Не менее важно, если это имеет еще и поддержку со стороны государства, используется им по назначению, причем формы использования обнародуются и на этих примерах делается некая научная политика. Тогда-то можно на реальных фактах показать студентам, почему им необходимы социальные и гуманитарные знания. Чтобы человек понял общественную полезность и востребованность социологии, ему надо помочь понять: именно она вскрывает причинно-следственные связи того, что происходит вокруг, что важно в любой области управления.
Нина ШАТАЛОВА
Фото Ольги Прудниковой
Нет комментариев