Что ждешь, молодежь? Среди юных — два типа лидеров: преобразователи и потребители

Еще в 2014 году Правительство РФ утвердило «Основы государственной молодежной политики до 2025 года», где были зафиксированы понятия, цели и задачи государства в сфере работы с молодыми людьми. В 2020 году в России был принят Федеральный закон «О молодежной политике в Российской Федерации», где определено 21 направление его реализации. Но насколько эффективны подобные решения? Насколько государственная политика близка тем, для кого она предназначена?

Ответы на эти вопросы искали ученые Кубанского госуниверситета, реализуя проект «Молодежная политика в российском регионе: представления и ожидания молодежи VS практики и технологии», поддержанного РФФИ (ныне — РЦНИ). О результатах исследования «Поиск» расспросил руководителя проекта, доктора политических наук Инну МИРОШНИЧЕНКО.

— Инна Валерьевна, молодежь во всех странах — ресурс радикальных перемен, не зря ее энергетику, тягу к новому используют политики, зачастую втемную, подменяя ориентиры. Да что там государство! Своим детям в семьях крайне сложно что-то доказать. Проблема стара как мир. И что же делать, ждать, пока поумнеют?
— Сразу скажу: развитие молодых людей не должно быть стихийным, без участия государства. Нужно влиять на молодежь, предлагать ей траектории развития, которые, во-первых, помогали бы раскрыть ее потенциал, а во-вторых, соответствовали бы приоритетам развития российского общества.

Да, проблемы эти имеют фундаментальный характер. Потому при выработке государственной молодежной политики надо учитывать, что молодежь неуправляема. Что бы ей ни предлагали, какие бы форматы общения ни выбирала власть, результатов консолидации молодежи в российское общество пока нет. Она легко и охотно уходит в протестную активность, не предлагая конструктивных решений волнующих ее проблем. Мы считаем, что главная причина этого — противоречия между субъективным пространством молодежи (то, что в их головах) и тем, как с ними работают. Это явление мы зафиксировали едва ли не как главный результат всей нашей работы.

Последствия такого несоответствия явно проявились с началом специальной военной операции на Украине, когда многие молодые люди, предприниматели стали скрываться от военной мобилизации за границей. И это при наличии многих форм экономической поддержки молодежи, которые не способствовали укреплению их гражданской позиции. Почти все знают о своих правах, но большинство и слышать не хочет о своих обязанностях, в том числе по отношению к государству.

— Причиной этого называют плохое воспитание в школе, отсутствие хороших фильмов, нехватку положительных героев в литературе… В общем, опять недоработка государства?
— Наша команда (3 доктора, 2 доцента и аспирантка) считает, что наука мало изучает потребности молодежи, ее интересы, восприятие действительности. А как воспитывать, когда непонятно, что у них в головах, какая картина мира там складывается? В нашем проекте мы как раз и попытались ликвидировать эту научную лакуну.

Факт, что, начиная с 1990-х годов, в ходе становления новой России государство как субъект политической социализации, формирующий политическую картину мира, определенные ценности и гражданскую ответственность, по сути, отсутствовало. Мы попытались прояснить представление молодежи о самой себе, о ее потребностях и интересах. Узнать, насколько, по ее мнению, государство помогает решать ее проблемы, насколько молодежь сама готова стать субъектами решения проблем своих и общества.

— И что выяснили?
— Мы установили, что в молодежной среде сформировались два профиля: лидеры-преобразователи и лидеры-потребители. Представители первого типа ориентированы на других людей. Они готовы вкладываться в себя для того, чтобы развивать территорию, где они живут, и сообщество, которое представляют. Проблема в том, что с такими лидерами государство не работает. В итоге их энергия и попытки что-то преобразовывать уводят их в деструктивное русло, в протестную «движуху», разрушительную, а не созидательную. Скажем, их может увлечь за собой некий условный Навальный. Это реально с учетом того, что их ценностное поле размыто, нет собственного представления о будущности государства, нет общероссийской гражданской идентичности.

А лидеры-потребители — это чистой воды карьеристы. Они ориентированы лишь на свое саморазвитие ради потребления. Они используют площадки молодежной политики исключительно для наращивания собственного потенциала. К сожалению, таких большинство.

— В последние годы при законодательных структурах регионов стали работать молодежные парламенты. Хорошо знаю, что многие из молодых людей потом становятся чиновниками, депутатами, причем даже федерального уровня.
— Да, есть школьное самоуправление, молодежные парламенты. Но наши исследования показали, что из них в большинстве случаев выходят лидеры-карьеристы, потребители. Они ориентированы на использование чужого ресурса как социального лифта, площадку для разгона своей карьеры.

Но основная часть молодежи — ведомые. У них вообще нет никакого представления о том, куда и зачем, почему и как идти. Эти охотнее подключаются к «прикольным» форматам социальных сетей. У них подвижные границы идентичности: сегодня они с теми, завтра — с другими. Свое ценностное ядро отсутствует, и нет никакой тяги сплотиться вокруг каких-то серьезных целей.
Научная новизна нашей работы состоит в определении и описании этих трех категорий. Первым делом мы изучили фокус-группы и провели экспертные сессии. Фокус-групповые интервью проводились в типичных (с точки зрения их социально-экономических и социокультурных характеристик) муниципальных образованиях нашего края, представляющих, согласно Стратегии социально-экономического развития Краснодарского края, семь экономических зон. Это северная зона (Каневской район), центральная (Тимашевский район), восточная (Тихорецкий район), черноморская (Туапсинский район), Краснодарская агломерация (г. Краснодар), предгорная (Белореченский район), Сочинская агломерация (г. Сочи). В каждой из них провели по паре фокус-групп. Одну — для тех, кто вовлечен в мероприятия молодежной политики, другую — для неохваченных. Последних очень много. По большому счету молодежные организации работают или с девиантными людьми (наркоманы, преступники и другие представители «трудной молодежи»), или с талантливыми, с лидерами. Все остальные — вне поля зрения. А нам было важно пообщаться именно с этой категорией — неохваченными.

На экспертных сессиях мы общались с теми, кто работает в сфере молодежной политики. Это проректоры вузов по воспитательной работе, директора и завучи школ и колледжей, чиновники, отвечающие за эту тематику.

Потом мы запустили среди молодежи анкету для массового онлайн-опроса, чтобы выявить закономерности, тренды, тенденции. В анкету как раз для замера были заложены результаты качественного исследования. Сказать, что результаты были совсем уж неожиданными, нельзя.
Тема эта не новая для нас. Мы занимаемся не только политическими исследователями, но и готовим специалистов по такому направлению, как «Организация работы с молодежью». Наблюдений за ходом и результатами работы в сфере государственной молодежной политики накопилось много. Главная причина низкой результативности кроется в том, что молодежь меняется, она каждый раз другая. И это требует новых форм работы с ней. То, что давало отдачу пять лет назад, сейчас уже не действует.

И здесь надо упомянуть принятый в декабре 2020 года Федеральный закон «О молодежной политике». Он не только закладывает основы для системной работы по ключевым направлениям государственной молодежной политики. Документ предполагает дальнейшее институциональное строительство — выработку стратегии, программ на уровне Федерации и регионов. А с этим как раз не спешат. Причина та же: что бы в этой сфере ни делали, ничего не работает. Почему? Не ведают, что творится в головах. Здесь мало предложить только то, что нравится молодым. Необходимо с помощью экспертного сообщества формировать у молодежи реальную картину мира, влиять на ее формирование, оценку того, что вокруг них происходит.

— Легко сказать «влиять». Желающих делать это с учетом Интернета — тьма.
— Действительно, но для меня стало неожиданным в работе с фокус-группами то, что молодежь устала от онлайн-форматов и стремится к живому общению. Они готовы воспринимать живые примеры, скажем, волонтеров, которые совершают крутые поступки, меняют к лучшему мир. Молодые хотят открытого диалога с героями, властью, хотят общения, хотят быть услышанными. У них острая потребность в рефлексии. И когда с ними начинают говорить, в молодых головах многое переворачивается. Они отнюдь не верят всему, что читают в соцсетях. Сомневаются, стремятся прийти к какой-то позиции, но она не гарантирует устойчивости. Самостоятельно ни с поиском, ни с обретением баланса во взглядах они не справляются. Им нужны примеры успешных биографий: предпринимателей, которые развивают свои города и территории; молодых ученых с их впечатляющими разработками, которые укрепляют экономику. Они сейчас не видят примеров того, что можно чего-то добиться не только стратегиями хайпа.

— Будут ли ваши исследования учтены при разработке столь необходимых решений, на чей стол они ложатся?
— Мы представили результаты нашей работы в Министерство образования, науки и молодежной политики Краснодарского края, а также на сессии депутатов Законодательного Собрания Краснодарского края. Наши материалы попали на стол всех субъектов, ответственных за принятие решений, в том числе в сфере региональной молодежной политики. Правда, радикально здесь пока ничего не поменялось. Инициативы носят точечный характер, системности они не приобрели.

Уже несколько лет при мониторинге эффективности молодежной политики в регионах используются социологические исследования, однако в нашем крае запрос на масштабные исследования со стороны региональных властей пока отсутствует.

В продолжении исследования по проекту РФФИ мы стремились ответить на вопрос: как растить лидеров, чтобы они выполняли консолидирующую, конструктивную функцию и активно воздействовали на молодежь? Это тем более важно, что молодежных лидеров, способных конструктивно действовать, сейчас очень мало. Причем когда они изредка появляются, власть их почти не замечает. А с ними надо серьезно работать, тратя время, средства, силы. Иначе эти лидеры-преобразователи уйдут к другим. Их внутренний посыл — что-то делать. И если с ними не будет взаимодействовать власть, это место займут далеко не конструктивные силы.

— Такие лидеры — от природы? Или их можно воспитать, сформировать?
— Мы выделяли таких лидеров и с ними общались. К лидерству приходят по-разному. Кто-то вырос в команде таких же преобразователей, куда попал еще в школьном возрасте. Есть истории, когда лидеры формируются в семьях, условно говоря, бывших комсомольских работников, еще не утративших свой креативный энтузиазм. Многое зависит от наставников — учителей, тренеров. Роль человека, личности тут является решающей.

— И все-таки как нужно строить политику работы с молодежью, чтобы она способствовала участию молодых в инновационном развитии страны и консолидации российского общества?
— Я бы здесь выделила ряд наших предложений. Если говорить о нашем регионе, то это принятие Стратегии молодежной политики Краснодарского края, закрепление специфических приоритетов в стратегиях социально-экономического развития муниципальных образований — с их публичным обсуждением при участии молодежи. Необходимо также формирование единого портала региональной молодежной политики (РМП), системы корпоративного образования в сфере РМП для разных целевых групп.

Мы также предлагаем переформатирование существующих мероприятий и проектов в сфере РМП под потребности молодежи. От отдельных событийных практик нужно переходить к комплексным, масштабным акциям. Вместо отдельных мер поддержки должна появиться система создания условий для развития различных категорий молодежи по трекам, ориентирующим на ее самореализацию и вовлечение в различную деятельность.
Нужно также перейти от хаотичного событийного контента о РМП к формированию единого символического пространства и таргетированной информационной политики в молодежной сфере.

Беседу вел Геннадий БЕЛОЦЕРКОВСКИЙ

Фото: www.9111.ru

Нет комментариев