Жорес Алфёров пристально следил за достижениями своих учеников.
Одним из прорывных решений нобелевского лауреата академика Жореса Алфёрова, которому 15 марта исполнилось бы 95 лет, в научно-образовательной сфере было создание первой базовой кафедры Физико-технического института им. А.Ф.Иоффе РАН (тогда - АН СССР) в Ленинградском электротехническом институте им. В.И.Ульянова (Ленина), ныне - СПбГЭТУ «ЛЭТИ».
О том, как начинался и развивался этот новаторский проект, рассказывают специально для «Поиска» первые выпускники кафедры.
Сергей КОЗЫРЕВ, кандидат физико-математических наук, заместитель председателя правления Санкт-Петербургского союза ученых, член Общественного совета при Минобрнауки России
– Для меня ученичество у Жореса Ивановича Алфёрова началось с эпизода на лекции по теоретической механике на втором курсе электрофизического факультета ЛЭТИ. Лектор, профессор Н. произнес фразу, которая оказалась для меня поворотной: «Вы этого не знаете», и добавил: «Впрочем, вам этого знать и не надо».
Эти слова заставили меня задуматься: если кто-то за меня решает, что я должен знать, а что - нет, значит, это не то место, где я хочу продолжать образование. И вот, словно по волшебству, спустя несколько месяцев происходит судьбоносная встреча с Ж.И.Алфёровым. На ней он пригласил нас, группу студентов, отобранных с двух факультетов, продолжить обучение на базовой кафедре оптоэлектроники Физико-технического института (ФТИ) в ЛЭТИ.
Так начались история первой базовой кафедры ФТИ, первого образовательного проекта Ж.И.Алфёрова, и новая глава жизни моих будущих товарищей и моей. Мы получили уникальную возможность учиться на переднем крае науки у выдающихся ученых и ярких людей, среди которых первым и главным был сам Алфёров. Это было нечто большее, чем просто обучение физике, хотя и одно из лучших в мире. Это была школа интеллектуальной свободы, академической культуры и научного мышления, ставшая для нас эталоном на всю жизнь.
Более двадцати лет я руководил амбициозным проектом - Центром перспективных исследований Санкт-Петербургского Политехнического университета Петра Великого. Во время отчетных выступлений на вопрос, как удается поддерживать такую широту научных направлений и творческую атмосферу в коллективе, я неизменно отвечал, что все началось с легендарной школы ФТИ им. А.Ф.Иоффе, к которой принадлежал Ж.И.Алфёров.
Его идеи и влияние выходили далеко за рамки исследований гетеропереходов, отмеченных Нобелевской премией. В начале 1990-х годов, понимая перспективы новых форм углерода, мы с коллегами из ФТИ РАН В.В.Лемановым и А.Я.Вулем решили попытаться организовать новую национальную программу с координационным центром в Санкт-Петербурге. Для меня было совершенно естественно обратиться за советом к директору ФТИ РАН Ж.И.Алфёрову.
Мне так и слышится завершающая фраза Жореса Ивановича, произнесенная с большим чувством: «Ах, Сережа, как бы ни называлось, проект, программа, лишь бы деньги были». К счастью, благодаря поддержке первого министра науки России Б.Г.Салтыкова и его первого заместителя А.Г.Фонотова наш проект воплотился в межведомственную программу «Фуллерены и атомные кластеры».
Отмечу, что с тех пор Жорес Иванович всегда считал исследования новых форм углерода интересными и полезными. Эта история сыграла значительную роль в развитии российских исследований в области наноуглерода, чей текущий уровень во многом определяется теми начальными шагами.
Не могу забыть участие Ж.И.Алфёрова в моем выдвижении на пост председателя Комитета по науке и высшей школе (КНВШ) правительства Санкт-Петербурга. Осенью 1997 года Законодательное собрание города провело слушания, на которых мне удалось представить наиболее системную программу деятельности КНВШ.
Мы провели серию встреч с Жоресом Ивановичем, посвященных обсуждению состояния сферы высшего образования и науки в Санкт-Петербурге. Вручив мне официальное письмо поддержки за своей подписью как депутата Госдумы, вице-президента РАН, председателя СПбНЦ РАН, он проводил меня до двери своего кабинета на Университетской набережной, словно отправляя в бой, обняв на прощание. Такой это был человек - открытый для вдохновения и поддержки своих учеников.
Андрей ГУРЬЯНОВ, кандидат физико-математических наук
– Базовая кафедра в ЛЭТИ была создана Ж.И.Алфёровым при поддержке тех сотрудников ФТИ, начиная с директора института академика В.М.Тучкевича, которые разделяли точку зрения Жореса Ивановича на подготовку сотрудников для своего института. Многие из них стали преподавателями и/или нашими научными руководителями в лабораториях.
Сразу привлекая нас к научным исследованиям, они могли понять, на что мы способны, а мы могли заранее представить, чем будем заниматься после окончания вуза. Собственно, в этом и заключается идея базовых кафедр, которые теперь действуют повсеместно.
Кафедра оптоэлектроники была первым шагом Жореса Ивановича на пути к созданию структуры, объединяющей науку и образование. Второй шаг - открытие физико-технической школы (ФТШ), впоследствии - академического лицея, которое состоялось в 1987 году. Но ее история началась за 11 лет до этого, когда молодые сотрудники ФТИ Игорь Меркулов и Андрей Фурсенко при активном участии Жореса Ивановича на общественных началах организовали Школу естественных наук (ШЕН).
Сейчас уже мало кто, кроме нынешнего директора лицея Михаила Георгиевича Иванова, который работал тогда учителем физики в 239-й школе, и, может быть, Андрея Александровича Фурсенко, помнит про ШЕН, но это была, возможно, первая попытка привлечения сотрудников ФТИ к работе со школьниками.
Эта деятельность во многом концентрировалась в 239-й школе, где читались лекции для школьников и куда даже было передано из ФТИ оборудование для лаборатории. Она стала началом процесса, который привел к созданию ФТШ и в дальнейшем академического (ныне - Алфёровского) университета.
Вспоминаю нашу последнюю встречу с Жоресом Ивановичем - в Михайловском театре 20 июня 2012 года. Я к тому времени уже более 20 лет не работал в Физтехе, но он меня сразу вспомнил. Думаю, что Алфёров помнил всех первых выпускников своей базовой кафедры, которых он отобрал лично и на жизнь которых оказал такое влияние.
Борис МАТВЕЕВ, доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник лаборатории инфракрасной оптоэлектроники ФТИ им. А.Ф.Иоффе РАН
– Странное на слух имя Жорес впервые прозвучало для меня из уст сотрудницы факультета электронной техники ЛЭТИ Н.Н.Созиной перед весенней сессией 1973 года, когда уже было принято решение о создании в вузе новой специальности для студентов.
Тогда я, разумеется, плохо представлял содержание термина «оптоэлектроника», поэтому мое желание перейти в новую студенческую группу было вызвано, скорее всего, восторженными эпитетами, которыми Наталья Николаевна одаривала своего бывшего ученика, в то время - уже члена-корреспондента АН СССР Жореса Ивановича Алфёрова, удостоенного к тому же Ленинской премии за свои выдающиеся работы.
Не в силах устоять против такого соблазна я без колебаний дал согласие на перевод в новую группу №128, состоявшую из 20 студентов, показавших в четырех предыдущих сессиях хорошую и отличную успеваемость по физике и математике.
Впрочем, эйфория от поступления на новую специальность быстро улетучилась, особенно после начала курса лекций с большим количеством замысловатых терминов и формул. Нельзя сказать, что все читавшиеся нам курсы были одинаково сбалансированы. Лучшим из преподавателей считался В.И.Перель, имевший к тому времени опыт чтения лекций в Университете им. А.А.Жданова, у Ж.И.Алфёрова такой практики не было, он признавался сам, что знал «на полчаса больше, чем его студенты». То есть если бы в силу каких-то обстоятельств лекция затянулась, то не смог бы ее достойно продолжить.
Для нас, студентов, последствия выбора Алфёровым ЛЭТИ в качестве базы для новой кафедры сказались весьма отчетливо - нам приходилось в соответствии с принципом Гейзенберга «размазываться» между Петроградской стороной и Выборгским районом Ленинграда. Сейчас такое трудно представить, но в те годы пробок не было, и троллейбус №34 исправно перемещал нас с одной лекции на другую за 20-25 минут.
Курс лекций Ж.И.Алфёрова выгодно отличался от других «сестрой таланта», а также непредсказуемой последовательностью изложения. Довольно часто лекции отменялись, переносились из-за командировок лектора (в Москву, в США и т. д.). Некоторые лекции читались «супостатами» (термин Жореса Ивановича).
Так, например, американский физик, друг Жореса Ивановича Ник Холоньяк в конце своей лекции поставил нас в тупик, спросив, где добывается важный для полупроводниковых лазеров элемент алюминий. Он был слегка разочарован, не услышав в ответ: «Бокситогорск».
На нас же лекция произвела впечатление своеобразием, широтой охвата и эмоциональностью. Разумеется, и сам Жорес Иванович обладал способностью увлекательно делиться подробностями своего богатого научного опыта, нередко сопровождая их сочными байками.
Ж.И.Алфёров очень гордился учениками, особенно теми, кого он взял на работу в свою лабораторию после защиты ими дипломов, и помнил поименно многие выпуски кафедры. Я не был его самым любимым учеником, и наши пересечения были весьма редкими, связанными, например, с деятельностью организованного им советско-австрийского предприятия «ТЕХНОЭКСАН».
В год ухода из жизни Ж.И.Алфёрова исполнилось 46 лет с момента моего появления в ФТИ, я благодарен судьбе за то, что 52 года тому назад впервые услышал имя Жорес и термин «оптоэлектроника».
Геннадий МЕДВЕДКИН, доктор физико-математических наук, ветеран ФТИ им. А.Ф.Иоффе РАН, профессор Токийского университета
– В сентябре 1973 года нас, студентов 2-го курса ЛЭТИ, вызвали в деканат, что было довольно «стремно». Я даже спросил у своего приятеля-отличника: «Что происходит? Вроде хвостов нет и не было за два года обучения». Он меня успокоил: нас пригласили на собеседование, чтобы набрать новую группу с углубленным изучением физики и математики прямо в Академии наук.
Мне это понравилось, так как в те застойные годы престиж науки был чрезвычайно высок и дальнейшая карьера в академической физике выглядела привлекательной.
Вызывали по одному. Когда очередь дошла до меня, я смело вошел в деканат. Моему взгляду преставилась следующая картина: два ряда столов, за которыми сидят деканы и заместители деканов, и узкий проход между ними к дальнему окну, где на подоконнике маячит какая-то фигура. Это был 43-летний Ж.Алфёров, новоиспеченный член-корреспондент АН СССР. Он пристально смотрел на каждого входящего, пытаясь с лету распознать будущих Эйнштейнов или по крайней мере Басовых и Прохоровых.
Впервые я видел настоящего ученого из Академии наук, и он произвел на меня сильное впечатление, прежде всего непринужденной манерой общения на равных с собеседником. Первый вопрос был такой: «Мы набираем группу по оптоэлектронике, вы знаете, что это такое?». Я ответил утвердительно, поскольку уже год работал в лаборатории кафедры «Диэлектрики и полупроводники», участвуя в создании в светоизлучающих конденсаторов на основе сульфида цинка, а еще начал читать книгу Свечникова «Элементы оптоэлектроники».
Наверное, это понравилось Жоресу, и он отобрал меня в первую группу с другими 19 счастливчиками.
В семинарской комнате на 5-м этаже корпуса «А» Физтеха лекции нам читали ведущие ученые Академии наук. Не все были профессиональными преподавателями, но каждый мыслил оригинально и доносил до нас истину науки в своем стиле. Одним из важнейших был курс лазерной оптоэлектроники.
Однажды на свою лекцию Алфёров привел коллегу из США, чей внешний вид нас шокировал: зеленый пиджак, розовая рубашка с черной бабочкой, вздернутые немного брюки, из-под которых виднелись яркие носки. Алфёров представил его как «американского учен-н-ного» (он любил подчеркивать значимость ученых, «нажимая» на букву «н»), который тоже работает над гетеропереходами, и весьма успешно.
Жорес Иванович в силу сверхзанятости не всегда баловал нас своими лекциями. Нередко его замещали другие сотрудники. Мы, студенты, даже вывесили стенгазету с коллажем, изображавшим, как он, раскинув руки, подобно крыльям самолета, с чемоданчиком, из которого торчит конспект лекций, приземляется к нам в Физтех. Все, кто видел этот коллаж, от души смеялись.
На 4-м курсе обучения Алфёров распределил студентов по лабораториям Физтеха, причем желающие могли поменять место стажировки. Мне очень импонировала такая свобода выбора. Я попал в лабораторию, которую возглавляла профессор Нина Александровна Горюнова, основатель химии полупроводниковых соединений в СССР, фактически через поколение прямой последователь Д.И.Менделеева.
На лекциях я любил занимать место в первом ряду, бок о бок со мной сидели одногруппники Костя Ельцов и Витя Чалый, и потом наша троица первой на кафедре защитила кандидатские диссертации в 1981 году, причем с подачи Алфёрова на Ученом совете ФТИ.
Сергей ИВАНОВ, директор Физико-технического института им. А.Ф.Иоффе РАН, член-корреспондент РАН
– Я пришел на кафедру через несколько лет после ее открытия, когда она уже работала как часы, а значит, в самое время. Я и не мог в нее не прийти, поскольку, когда еще учился в 9-м классе математической школы №239, у нас появился Виктор Николаевич Абакумов, заместитель Жореса Ивановича по кафедре оптоэлектроники, и всякие заманчивые слова о ней говорил.
Потом пришел известный теоретик, соратник Жореса Ивановича по строительству физико-технической школы Игорь Александрович Меркулов, «повозил» меня по пространству физики и настолько увлек, что я записался на его физический семинар.
Тогда же состоялась знаменательная встреча с Жоресом Ивановичем - на экскурсии по Физтеху, которую организовал для нас мой школьный учитель физики Михаил Георгиевич Иванов. Хорошо помню тот весенний день: солнце светит в окна, Жорес Иванович в белой рубашке вдохновенно рассказывает нам, школярам, о физике полупроводников и гетероструктурах. Я понял: вот он, лидер, на которого надо равняться.
В лабораторию Алфёрова я попал еще студентом и в итоге оказался в группе Петра Сергеевича Копьева, которая занималась молекулярной эпитаксией, новейшей технологией, изобретенной в США. Группа была замечательна тем, что комплектовалась в основном из выпускников кафедры Алфёрова: Николай Леденцов, Виктор Устинов, Антон Егоров, Алексей Жуков и я впоследствии стали членами-корреспондентами РАН.
Это кафедра оптоэлектроники так нас зарядила! В 1987 году с помощью этой технологии мы создали эффективный лазер на квантовых ямах и сверхрешетках с пороговой плотностью тока 40 ампер на кв. см, это был мировой рекорд, и Жорес Иванович был необыкновенно рад этому достижению.
Вообще, он всегда отдавал должное тем, кто чего-то добился в науке, потому что ставил перед собой и своими учениками только задачу максимум: быть первым в мире в своем деле.
Подготовил Аркадий СОСНОВ
Фото из книги А.Соснова «Калитка имени Алфёрова»
