«ПОИСК» продолжает рассказывать о том, как погоня за изменчивыми канонами красоты и моды, порой сочетавшаяся с поспешным внедрением в жизнь результатов научных открытий, наносила вред здоровью людей. Сегодня поговорим об опасной одежде.
Зеленый яд
Мода на цвет одежды существовала всегда. При этом не для всех цветов удавалось найти достаточно стойкие красители. Так, например, все пигменты зеленого цвета получались на основе карбонатов меди и были недолговечны. Однако в 1775 году шведский ученый Карл Вильгельм Шееле совершает настоящий прорыв – получает стойкий краситель ярко-зеленого цвета, прекрасно окрашивающий бумагу, ткани, кожи… Полученное им вещество, гидроарсенит меди II-валентной (CuHAsO3), внешне представляло собой красивые кристаллы, в составе которых присутствовала медь и соли ортомышьяковой кислоты. Именно мышьяк оказался тем самым давно искомым компонентом, который придавал цвету стойкость. Краситель назвали в честь изобретателя – «Зелень Шееле». Позднее на основе «Зелени Шееле» создали еще один краситель изумрудно-зеленого цвета – «парижская зелень»: нюанс оттенка придавало добавление к соли мышьяковой кислоты уксусной.
Оба цвета быстро приобрели чрезвычайную популярность у потребителей. К сожалению, слава их оказалась печальной. Спустя некоторое время все чаще стали замечать, что зеленая одежда, аксессуары и даже обои, окрашенные новыми стойкими красителями, становятся причиной серьезных проблем со здоровьем. После проведения некоторых исследований стало ясно, что материалы выделяли арсин – ядовитый газ, являющийся соединением мышьяка и водорода. Именно он и вызывал недомогания, а порой и смерть. Причем страдали от опасных красителей, конечно, не только те, кто носил выкрашенную ими одежду или украшал такими вещами свой дом, но и рабочие мануфактур и мастерских, где красили ткани, бумагу, делали искусственные цветы и венки из них. У всех пострадавших от отравления «зеленым ядом» обнаруживались сходные характерные симптомы – общая непроходящая усталость, язвенные поражения кожи рук, боли в животе, острая диарея.
Несмотря на полученные экспериментальные доказательства токсичности красителей, защитить людей от них оказалось непросто, поскольку ученым противостояли влиятельные финансовые круги, связанные с добычей и производством мышьяка и… сами модники. Уже в разгар скандала в 1864 году императрица Евгения, супруга Наполеона III, появилась в Гранд-опера в платье цвета «парижской зелени», за что ей, к слову сказать, знатно досталось от прессы. Больше императрица не рисковала и, возможно, поэтому прожила долгую жизнь, умерев в возрасте 94 лет.
Интересно, что уже после того, как зеленый цвет Шееле полностью вышел из употребления в качестве красящего пигмента, он еще несколько десятилетий использовался в качестве инсектицида.
Безумные шляпники
Говорят, что в творчестве истинного художника нет ничего случайного. И связь с реальностью имеют даже самые фантастические произведения. Как оказалось, Льюис Кэролл, автор едва ли не самой странной на свете сказки «Алиса в стране чудес», отнюдь не случайно назвал своего героя Шляпника «безумным».
Более ста лет с 1820-х по 1930-е гг. при производстве модных тогда фетровых шляп повсеместно использовали ртуть. Ее применение было вызвано необходимостью превратить в хороший и дорогой материал не очень качественное сырье.
Сегодня под фетром мы чаще всего понимаем тонкий плотный войлок, изготовляемый из пуха кроликов или коз, в то время как в XIX столетии заготовки для шляп валялись не из пуха, а их мехового подшерстка, и самым востребованным сырьем был мех бобра. Наверняка в литературе вам попадалось выражение «касторовая шляпа», название которой как раз и произошло от латинского «castor», т.е. бобр.
В изготовлении такого фетра было крайне важно, чтобы отдельные ворсинки прочно держались одна за другую. И мех бобра подходил лучше всего, так как на его ворсинках были крошечные «зазубринки», которые обеспечивали прочное сцепление между отдельными волосками. «Бобровый» фетр считался самым лучшим, особенно если был изготовлен из меха, полученного с боков животного, где волоски особенно длинные.
Кроличий мех был дешевле бобрового, но не мог похвастаться такими же качеством. Но находчивые шляпники нашли выход: несовершенное сырье обрабатывали ртутьсодержащими веществами, например, раствором нитрата ртути. Интересно, что использовать мех зайца, ближайшего родственника кролика, шляпникам запрещалось на законодательном уровне.
Раствор окрашивал и шкурки, и руки рабочих в оранжевый цвет, поэтому процедуру прозвали carroting (от англ. carrot – морковь). Разумеется, пары ртути во время такого производства попадали в воздух, вызывая массовые отравления среди ремесленников. У рабочих, занятых производством шляп, отравление ртутью перетекало в хроническую форму и, по наблюдениям медиков, сопровождалось чрезмерной нервной возбудимостью и чувствительностью на грани невроза.
Хранители отдела костюма в Музее Виктории и Альберта в Лондоне Грэм Мартин и Мэрион Кайт провели исследование и выяснили, что многие фетровые шляпы в собрании музея до сих пор содержат в себе достаточно ртути, чтобы причинить ущерб здоровью сотрудников, особенно хранителей, которые отпаривают помятые головные уборы, чтобы вернуть им изначальную форму. Остается только предполагать, какой вред наносило ношение таких шляп их владельцам.
Огненные ловушки
Сегодня в эпоху обилия синтетических тканей может показаться, что легковоспламеняющася одежда – примета исключительно нашего времени. Но история утверждает обратное: и в XIX веке женщины постоянно рисковали получить серьезные ожоги или даже сгореть заживо… из-за модных платьев!
В «Руководстве по всем сферам практической жизни» Кэсселла за 1869 год встречается любопытная заметка – «Как сделать дамские платья огнестойкими». Проблема стояла остро: «Дамы выбирают вечерние платья белых цветов для походов на балы, где полным-полно колосников с пылающим в них открытым огнем. Бесчисленное множество женщин сгорели заживо просто из-за того, что их платья загорались во время танца». Авторы утверждали, что виной всему смесь отбеливателя и крахмала, которая превращала кружево, сетку, муслин, газ или любой другой легкий и тонкий материал в огнеопасный.
Химические свойства этой смеси действительно ужасают ее огнеопасностью: крахмал – это сложный углевод с высокой горючестью, а содержащийся в белильной извести хлор поддерживает горение органических веществ! К слову, хлор был впервые синтезирован, а затем внедрен в обиход небезызвестным уже нам Карлом Вильгельмом Шееле.
Усугубляла ситуацию и конструкция модного женского костюма того времени: на пике популярности были очень широкие юбки. Требуемую форму они держали не сами, а за счет множества накрахмаленных нижних юбок и кринолина – основной нижней юбки с жестким каркасом из конского волоса. Отследить положение такой конструкции было непросто, и девушка могла загореться, просто не заметив, как какой-то из краев ее юбки приблизился к источнику огня – будь это камин или обычный окурок на улице. Многочисленные слои ткани вспыхивали как факел, превращая платье в смертельную ловушку: выбраться оттуда было почти невозможно, ведь кринолин надежно крепился на талии!
Жестокая мода не щадила никого – ни аристократок, ни богему, ни простолюдинок.
В 1861 году она унесла жизнь 22-летней Мэри Энн Уинтербохэм, работавшей прислугой в доме лондонского врача. Служанка готовила обед, когда ее платье внезапно загорелось. Охваченная пламенем девушка выбежала на улицу, крича о помощи. Подоспевшим прохожим удалось потушить ее одежду, но полученные ожоги оказались несовместимы с жизнью.
По этой же причине погибли сразу две единокровные сестры английского писателя Оскара Уайльда. На балу по случаю Хэллоуина Мэри Уайльд провальсировала слишком близко к свечам, из-за чего ее платье тут же вспыхнуло. Ей на помощь бросилась ее сестра Эмили, но не только не смогла помочь, а еще и загорелась сама. И в этом случае окружающим удалось потушить девушек, но было поздно: хватило всего пары минут, чтобы огонь нанес им ожоги III степени. Медицина того времени оказалась не в состоянии справиться с такими травмами, поэтому они стали фатальными. Сестры умирали долго и мучительно: Мэри скончалась 9 ноября, а Эмили – 21-ого.
В середине 1870-х годов кринолины сменили турнюры, и сводки о трагической гибели от горящих платьев стали уменьшаться. Однако модниц уже поджидала новая опасность! Практически в то же время американский изобретатель Джон Уэсли Хайат разработал и ввел в широкое употребление один из первых пластиков. Инновационный материал на основе нитрата целлюлозы стал производиться в промышленных условиях под маркой Celluloid. Из целлулоида можно было легко получить любую форму, потому что он плавился при относительно низкой температуре: 80-90 градусах по Цельсию. Веществу тут же нашлось применение в модной индустрии. Например, дорогостоящие гребни для волос из черепахового панциря начали заменять на целлулоидные, которые в какой-то момент оказались даже более модными. Увы, радость модниц была недолгой: оказалось, что аксессуар очень легко нагревался, если находился поблизости от источников тепла, воспламенялся и сгорал!
Уколы красоты
Это выражение, так популярное сегодня в среде следящих за собой дам, в прошлом могло бы иметь совсем другое значение.
В конце XIX века во многих городах Европы, включая Москву, появился общественный транспорт: сначала так называемые конки, чуть позже – трамваи. Практически в то же время в дамскую моду вошли огромные шляпы, державшиеся на не менее пышных прическах. Укрепить такую конструкцию на голове модницы помогали шляпные булавки, длина которых порой доходила до 20 см. И в тесном пространстве трамваев их острые концы нередко становились причиной серьезных увечий.
В московской прессе начала XX века нередкими были сообщения о несчастных случаях с участием шляпных булавок, подобных, например, вот этому: «В июле у Ильинских ворот пассажир, стоявший на площадке вагона, получил укол в руку… В июле же молодой человек в форме воспитанника коммерческого училища получил значительную царапину в щеку от пресловутой иглы в то время, когда он стоял на площадке трамвая».
21 ноября 1909 года гласный городской думы Николай Шамин, обращаясь к городскому голове Николаю Гучкову, писал: «Ваше превосходительство Николай Иванович! В Москве раздаются непрестанные основательные жалобы на длинные и острые шпильки дамских шляп, особенно опасные для окружающих в вагонах трамваев… Не говоря о множестве легких поранений и царапин, получаемых обывателями Москвы благодаря этим орудиям возмутительной дамской неосторожности и легкомысленности, неоднократно были констатированы и случаи серьезных непоправимых поражений… Вследствие вышеизложенного, имею честь просить ваше превосходительство, не признаете ли вы возможным возбудить вопрос об издании обязательных постановлений, коими воспрещалось бы ношение в вагонах городских трамваев упомянутых заостренных шпилек без особых безопасных наконечников».
А в 1910 году в Москве «дамам в шляпах с длинными остроконечными шпильками без безопасных наконечников» было официально запрещено ездить на трамваях!
Вера Радвила
Изображение на обложке: Freepik
