Историческое кино, сериалы и книги давно стали не просто развлечением, но и важным инструментом формирования представлений о прошлом. Но действительно ли они соответствуют исторической реальности и служит ли для них такое соответствие залогом успеха? Ответы на эти вопросы не столь очевидны, как может показаться на первый взгляд. Вместе с кандидатом исторических наук, сотрудником одного из крупнейших московских музеев, автором ТГ-канала Федором Панфиловым мы попробуем взглянуть на массовую культуру глазами историка.
Секрет успеха
Жанр исторического кино существует ровно столько же, сколько и сам кинематограф, и для многих зрителей он и сегодня самый любимый. Стоит ли удивляться, что вокруг исторических фильмов часто возникают оживленные дискуссии и споры. Вспомним, к примеру, неоднозначное восприятие работ Андрея Кравчука «Адмиралъ» (2008), «Викинг» (2016), «Союз спасения» (2022), «Императрицы» (2023)… Или ажиотаж вокруг исторических фильмов Ридли Скотта «Гладиатор» (2000), «Последняя дуэль» (2021) и, наконец, «Наполеон», вышедший в прошлом году и немедленно снискавший волну возмущенных комментариев.
Вот для примера хотя бы такой интересный факт. В фильме «Гладиатора» герои сражаются на арене в «анатомических», то есть повторяющих форму мускулатуры доспехах. В действительности же не всякий римский легионер мог себе позволить такую роскошь, а уж рабам и подавно приходилось выходить на арену либо в тканевой тунике, либо с обнаженным торсом. Еще более нелепые промахи создатели фильма допустили со шлемами: в некоторых сценах римляне расхаживают в средневековых шлемах восточного типа, в то время как настоящие гладиаторы редко носили шлемы, а если и носили, то выглядели они совсем не так, как показано в фильме.
Между тем «Гладиатор» стал одним из самых кассовых фильмов 2000-го года и получил высокие оценки кинокритиков и множество престижных наград. С другой стороны, высокобюджетный отечественный фильм «Викинг», зарекомендовавший себя как чрезвычайно внимательный к исторической правдивости (что, впрочем, не помешало создателям иной раз отойти от буквализма как в выборе костюмов, так и в представлении некоторых событий), был довольно прохладно встречен критиками и зрителями. Может быть, достоверность вовсе не является критерием успеха для исторического кино? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к эксперту.
Достовернее – значит, лучше?
«Достоверность в кино и сериалах на исторические сюжеты — гораздо более обманчивое понятие, чем кажется на первый взгляд, — говорит историк Федор Михайлович Панфилов, научный сотрудник Музеев Московского Кремля, автор ТГ-канала Panfilov FM о представлении истории в массовой культуре. — Идея “исторической достоверности” вообще плохо работает в сочетании с массовой культурой — она обычно заботит лишь малую часть аудитории. Причем у каждого отдельно взятого человека могут быть свои, иногда сильно разнящиеся, представления о том, что является достоверным.
Например, меня однажды попросили о консультации создатели сериала, действие которого происходило в позднем Средневековье. И вот обсуждаем мы костюмы и ткани — благо, кое-что от XV-XVI веков все же сохранилось. “Обратите внимание, — говорю я. — Все эти коричневатые, серые и сизые оттенки — чаще всего просто выгоревший цвет и утративший со временем свою яркость и насыщенность пигмент. Вообще эти наряды выглядели гораздо ярче, металл в серебряном шитье тоже сиял, а не был патинирован”. На меня посмотрели как на сумасшедшего: “Яркие костюмы? Вы что, серьезно? Зрители же ожидают именно таких приглушенных тонов и землистых оттенков. Если мы сделаем ткани ярче, все скажут, что персонажи ходят в каких-то современных ярмарочных новоделах”. Так что в кино о возможной реакции зрителей обычно беспокоятся больше, чем о мнении научных консультантов».
По мнению Федора Панфилова, игровое кино в принципе не может быть полностью достоверным, просто потому, что это художественное произведение. Мы имеем дело не с репортажем с полей Столетней войны. Перед нами — причудливый сплав идей сценаристов, продюсеров, режиссеров, художников по костюмам, который получается в зависимости от их взглядов, вкусов, творческих способностей, а также технических и финансовых возможностей — об этом тоже не стоит забывать. И допущенные исторические ляпы вовсе не отличительная черта «плохого кино».
Достоверность vs узнаваемость
«В массовой культуре важнее не столько принцип достоверности, сколько узнавания. То есть человеку достаточно взглянуть на костюмы и антураж, распознать самые распространенные клише и решить для себя: «Это рыцари, а вот явно пираты. Тут все ходят в клацающих доспехах и не могут залезть на лошадь, значит, дело происходит в Средние века. А здесь культуристы в алых трусах с бронзовыми щитами отбивают атаку кричащей толпы с кривыми мечами, наверняка это что-то из Древней Греции»,- говорит Федор Панфилов.
То же самое и с русской историей. Многое работает на уровне считывания базовых признаков. Например, Древнюю Русь обыватель может перепутать со временем Ивана Грозного, а XVIII век — с XIX-м. Но он все равно понимает, что бородатые люди в кольчугах, скорее всего, из допетровской Руси, а напудренные персонажи в париках и сюртуках — более позднего времени. Киноиндустрия ориентируется прежде всего именно на такие общие представления и ожидания зрителей. Оправдание таких ожиданий наряду с художественными достоинствами киноленты играет куда более существенную роль в том, как она будет воспринята, нежели точное воспроизведение исторической действительности.
Фильмы на исторические сюжеты — не историческая реконструкция. Это совершенно разные миры. Зачем же тогда указывать на исторические неточности в кино? Наш эксперт уверен, что это нужно делать хотя бы потому, что часть зрителей всегда воспринимает игровое кино как отражение прошлого. И на протяжении всей истории кино движение от театральности в сторону реализма было неизменно.
Уже в фильмах великого Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» (1938) и «Иван Грозный» (1944, 1945) можно узнать черты исторических памятников в бутафорских предметах реквизита. Например, шлем Александра Невского напоминает шлем XII-XIII веков, который традиционно связывают с именем его отца, князя Ярослава Всеволодовича. А жезл Ивана Грозного очень похож на настоящий жезл царя Алексея Михайловича — правда, более поздний, не XVI, а XVII века.
Стоит, к слову, помнить и о таком факторе, как степень изученности истории костюма на момент создания фильма. На сегодняшний день исследования Александра Васильевича Висковатова или Павла Павловича фон Винклера, к примеру, безнадежно устарели, несмотря на большой вклад в развитие оружиеведения. Но то, что рыцари в картине Эйзенштейна носят большие шлемы-топфхельмы и кольчуги, а не полный латный доспех позднего Средневековья, а Александр Невский появляется на экране не в шлеме-«шапке иерихонской» XVII века, который ему приписывали, начиная с XIX века — это уже немалое достижение для фильма 1938-го года. Современные фильмы и сериалы о Средних веках, как российские, так и голливудские, часто справляются с хотя бы примерным соответствием эпохе гораздо хуже.
К слову, «Александр Невский» мог быть куда более театральным и бутафорским, если бы Эйзенштейну дали полную свободу. Но из-за жесткой критики со стороны историков, особенно Тихомирова (тот даже назвал рецензию на первый вариант сценария «Издевка над историей»), сценарий фильма пришлось переработать, сделав его менее былинно-оперным.
Между театром и музеем
В отличие от современных кинематографистов, советские киностудии в своем стремлении к исторической достоверности могли обращаться напрямую к музейным собраниям. И не просто для изготовления реплик исторических предметов, а для использования экспонатов в качестве аутентичного реквизита. Причем подобное отношение к историческим предметам нельзя считать характерным только для советского времени. Еще в 1860-е годы существовали планы передачи старинного оружия, мундиров и амуниции из Артиллерийского музея в Мариинский театр в качестве реквизита. После Октябрьской революции на киностудии и в театры, очевидно, попало немало образцов холодного и огнестрельного оружия, которое можно видеть в различных эпизодах таких фильмов, как «Суворов» Всеволода Пудовкина (1941) или «Петр I» Владимира Петрова (1937-1938).
Вплоть до начала 1970-х годов музейные экспонаты нередко предоставлялись для съемок художественных фильмов. Например, немало вещей из разных музеев выдавалось и для участия в съемках фильма Сергея Бондарчука «Война и мир». Конец этой практике положила только «Инструкция по учету и хранению музейных ценностей, находящихся в государственных музеях СССР», принятая в 1985 году.
Интересно, что самая масштабная «выдача» музейных экспонатов связана с созданием фильмом Андрея Тарковского «Андрей Рублев». В киносъемках участвовало 96 музейных предметов XVII–XVIII веков из собрания Оружейной палаты — шлемы, кольчуги, зерцальные доспехи, наручи, латы, щиты, рогатины и сабли. Плюс к этому реставраторы из Музеев Кремля изготовили ножны, рукояти, перекрестья, ремни и пряжки для оригинальных сабельных полос, новые ремни и завязки для доспехов.
При воссоздании прошлого на экране логика художественного кинематографа, как правило, отличается от логики историков и музейных хранителей. Искусствовед Людмила Бояджиева приводит слова Андрея Тарковского о желании «очистить кино» от прежнего «костюмно-исторического подхода»: «"Иван Грозный" и "Александр Невский" — это же опера, театр! Картон и папье-маше. Все выглядит липово. Костюмно-музейный подход в исторических фильмах недопустим».
Используя в «Андрее Рублеве», повествующем о событиях XIV-XV веков, памятники значительно более позднего времени, Тарковский хоть и не придал своему фильму исторической достоверности, но в определенном смысле прикоснулся к истории, добился ощущения реальности, а не театральности происходящего. При этом, конечно, ставя под угрозу сохранность уникальных предметов.
Постепенно практика выдачи настоящих музейных предметов для киносъемок ушла в прошлое. Режиссерам пришлось смириться с тем, что уникальные исторические памятники не могут использоваться в качестве реквизита. Это приводило к созданию все более качественных реплик. Так, для фильма Сергея Бондарчука «Борис Годунов» (1986 г.) художником-ювелиром Юлией Маланчук была изготовлена реплика Шапки Мономаха (сейчас в собрании музея Мосфильма), богато украшенная сканью, зернью, чеканкой и стразами.
Марина Михайловна Постникова-Лосева, заведовавшая в то время отделом благородных металлов Государственного Исторического музея, даже предлагала взять копию царского венца работы Юлии Маланчук в собрание ГИМа. Также в фильме появляются реплики трона Бориса Годунова, костяного трона, скипетра и державы царя Михаила Федоровича, в мельчайших деталях соответствующие своим историческим прототипам. Кстати, они по-прежнему используются на съемках исторических фильмов и сериалов и в XXI веке.
Куда движется современный кинематограф и как меняется вместе с ним зритель? Третье десятилетие XXI века обрушило на нас целый поток сериалов и фильмов исторической тематики, в том числе и откровенное фэнтези вроде сериала «Золотая орда», очень условно привязанное к истории.
Интересно, что отечественные исторические фильмы и сериалы зрители критикуют охотнее, чем зарубежные. Хотя если посмотреть на то, как там представляют рыцарей-тамплиеров, викингов, гуситов, Борджиа или Тюдоров, — то количество исторических ляпов будет просто зашкаливать. Но если на экране появляется «клюквенный» образ именно Руси или России из нашего прошлого, без особенного пиетета состряпанный иностранцами, тут уже ситуация меняется, зрители могут и обидеться. Свои же фильмы и сериалы у нас либо безжалостно критикуют, либо, наоборот, прощают им все огрехи.
Истина, как водится, где-то посередине. И специалисты подтвердят, что в современных российских исторических фильмах и сериалах зачастую все не так плохо с костюмами: «Вполне достойна работа художников по костюму в телефильме “Ермак” (1996) или сериале “Тобол” (2020)», — говорит Федор Панфилов.
Что ж, значит зрителям, для которых историческая достоверность — один из критериев качества, найдется что посмотреть в праздники.
Изображение на обложке: Freepik
