Сегодня, в Международный день модерна, мы предлагаем вам поговорить об этом уникальном художественном стиле и тех технических и технологических новшествах, которые помогли его расцвету на рубеже XIX и ХХ веков.
Ставший первым самостоятельным стилем XIX и XX столетий, модерн затронул все ведущие европейские страны. Во Франции работали Эктор Гимар и Эмиль Галле, в Бельгии – Виктор Орта и Анри ван де Вельде, в Великобритании – Артур Хейгейт Макмердо и Чарльз Ренни Макинтош, в Австрии – Отто Вагнер и Йозеф Мария Ольбрих, в Испании – Антонио Гауди, в России – Лев Кекушев, Федор Шехтель, участники Абрамцевского художественного кружка. В зависимости от страны модерн имеет множество других названий: «современный стиль» (modern style) в Англии, «либерти» и «цветочный стиль» (stile floreale) в Италии, «югендстиль» в Германии», «сецессион» в Австрии, «стиль Тиффани» в Америке и др. Но наиболее часто, кроме «модерна», прижившегося и в России, упоминается французское название «ар нуво», что в переводе означает «новое искусство».
Рождение модерна в конце 1880-х годов стало результатом больших изменений в жизни общества. Индустриализация, превращение городов в крупные промышленные центры, появление железных дорог и телеграфа, развития капитализма и укрепление в обществе позиций так называемого «среднего класса» – все эти явления, хотя и каждое по-своему, были теми импульсами, которые вызвали к жизни новый стиль.
Преобладание природных форм и плавных, изогнутых, волнистых линий орнамента стало ответом на урбанизацию. Соединение творчества и коммерции, промышленное производство эстетически привлекательных вещей – результат невиданной ранее демократизации жизни. Выразителями новых вкусов в архитектуре и убранстве интерьера стали в первую очередь буржуазия и интеллигенция, которых интересовали не только красота, но удобство и функциональность. И здесь на помощь творцам пришли новые технологии в строительстве и дизайне, позволившие освоить новые материалы и новые приемы работы с материалами уже привычными. Нередко архитекторы и художники, работавшие в стиле модерна, усовершенствуя приемы старых мастеров с использованием новых технических достижений, и сами становились авторами новых технологий и даже получали на них патенты.
Сталь и чугун
Появлению и развитию архитектуры модерна во многом способствовал прорыв в металлургии, совершенный прежде всего англичанами. Около 1740 года британский металлург Бенджамин Гентсман разработал способ получения литой стали в тиглях. А его соотечественник Генри Корт в 1780-х годах изобрел пудлинговую печь, тем самым усовершенствовав процессы очищения чугуна от излишнего углерода, придающего металлу хрупкость, и превращения чугуна в сталь. В середине XIX века Генри Бессемер запатентовал конвертер – устройство, продувающее воздух сквозь расплавленный чугун, опять же уменьшая в нем количество углерода, а спустя некоторое время Сидни Гилкрист добавил в бессемеровский процесс известняк, чтобы удалять из чугуна фосфор. В результате сплав становился прочнее, кроме того, в дело можно было пускать любую железную руду, и в конце концов увеличивать выработку стали.
Бурный рост, который переживала сталелитейная промышленность с конца XIXстолетия, привел к активному внедрению стали в строительство. Новый материал оказался намного дешевле камня, а конструкции из него – проще в транспортировке и удобнее в сборке. К тому же теперь можно было увеличивать площадь здания и делать перекрытия из металла и стекла, которые позволяли владельцам зданий экономить на освещении в дневное время. Поначалу подобным образом строили только вокзалы и промышленные здания, в прочих постройках металл если и задействовали, то прикрывали его привычными материалами – камнем и кирпичом.
И тут явился французский архитектор и реставратор Эжен Виолле-ле-Дюк. Он занимался восстановлением готических соборов, в которых ведущую роль играет не стена, но каркас здания, а значительное место там, где раньше были бы стены, отдано витражам. Увидев построенное под Парижем здание шоколадной фабрики «Менье» (1871), Виолле-ле-Дюк пришел к выводу, что в строительстве с помощью металлических конструкций можно использовать тот же принцип, что и в готике, возводя высокие и легкие своды, а вместо стен устраивая окна с витражами.
Одним из тех, кто последовал идеям смелого француза, был его соотечественник Гюстав Эйфель. Проектируя павильоны для международных выставок, он вместе со своими сотрудники придумал оставлять металлические конструкции обнаженными и ничем не украшенными, придавая «железякам» эстетическую привлекательность и превращая каркас здания в его плоть. Так появилось сооружение, ставшее сегодня одним из символов столицы Франции: построенное ко Всемирной выставке в Париже в 1889 году, оно служило входной аркой перед территорией выставки и получило название «Эйфелева башня».
Чисто инженерный и потому суховатый проект Эйфель переработал как художник, придав строению стройность и гармонию. По совету Виолле-ле-Дюка он дополнил конструкцию декоративными элементами, напоминающими орнамент модерна. На изготовление сборных конструкций башни пошло 7300 тонн стали – материала, позволившего возвести сооружение высотой 330 метров, благодаря чему оно сорок с лишним лет носило титул самого высокого в мире.
Но если Эйфелева башня была своего рода подступом к архитектуре модерна и демонстрацией возможностей нового материала, то постройки бельгийца Виктора Орта стали настоящим воплощением принципов ар нуво и разительно отличались от пышно-тяжеловесной викторианской архитектуры. Примерами могут служить построенный Орта в Брюсселе особняк Тасселя (1893), ставший первым зданием в стиле модерн, а также спроектированный архитектором собственный дом, где металлический «каркас» в интерьере напоминает стволы и ветви тонких деревьев, поднимающихся к сводам и простирающих повсюду гибкие ветви.
Незаменимым материалом для выполнения элементов в виде стелющегося и изгибающегося растительного орнамента, который является визитной карточкой модерна, стал чугун, позволявший отливать художественные изделия любой формы. Чугунные орнаментальные конструкции прославили французского архитектора Эктора (Гектора) Гимара. Самые известные проекты Гимара – входы на станции метро в Париже (1900–1913), представляющие собой отлитые из чугуна сквозные и легкие конструкции в виде причудливых растительных форм, в том числе сочетающихся со стеклом. В истории французской архитектуры возник даже термин «стиль метро». Сохранившиеся до наших дней 86 входов в парижскую подземку являются памятниками искусства, а их копии представлены в разных городах по всему миру. Есть они и в Москве, на станции метро «Киевская».
Работы одного из самых известных представителей ар нуво, испанского архитектора Антонио Гауди-и-Корнета (1852–1926), представляют собой отдельную страницу в истории стиля. Технологии, разработанные Гауди, оригинальное применение им строительных и отделочных материалов отличаются смелостью и в то же время точностью.
Пример оригинального конструктивного решения и авангардного использования материалов демонстрирует возведенный Гауди в Барселоне дом для семьи Мила (Каса Мила, она же Педрейра, 1906–1910). Архитектор отказался от несущих стен, заменив их опорами из литой стали и кирпича. Каменный фасад поддерживают стальные балки, а конструкция из них, напоминающая раскрытый зонт, перекрывает внутренний двор. Балки были изготовлены на верфях с помощью прессов для формовки судовых корпусов и смонтированы на месте мастерами той же верфи. В Каса Мила впервые в многоэтажном здании была применена каркасная система, принимающая на себя всю нагрузку, что позволило свободно разместить внутренние перегородки. Подобные решения стали характерными для последующего времени.
Художники ар нуво активно использовали различные металлы и для создания всевозможных предметов быта. Но если раньше столовые приборы и сервизы для состоятельных покупателей изготавливались из серебра, нередко с позолотой, то теперь в ход пошли и медь, и бронза, и олово, бывшее прежде уделом бедняков, и даже жесть. Работали мастера ар-нуво и с серебром, по-новому осмысливая этот привычный материал, освобождая его от тяжеловатого роскошного орнамента и придавая изделиям элегантную простоту. Шкатулки и ларцы, рамы для картин и зеркал, подсвечники и настольные лампы, коробки для печенья и банки для специй, посуда и чернильные приборы, а еще детали мебели и мелкая пластика – все эти предметы подвергались творческим опытам художников по металлу эпохи модерна. Многие разработанные формы, функциональные и экономичные, пускали в массовое производство. Например, некоторые из металлических изделий для кухни, разработанные английским дизайнером Кристофером Дрессером, производятся до сих пор.
Железобетон
Архитектурное разнообразие модерна обеспечил еще один материал, чье появление связано с интенсивным строительством в период промышленной революции, – железобетон. Сам бетон, являющийся смесью вяжущего вещества, обычно цемента, и воды, имеет историю в несколько тысячелетий. В середине XIX столетия к нему для придания прочности добавили металлическую арматуру.
Впервые объединил два материала французский инженер Луи Ламбо, и было это в 1849–1850 годах. Он придумал строить лодки из металлической сетки, обмазанной бетоном, которые отлично держались на воде. Несколько лет спустя английский штукатур и изобретатель Уильям Уилкинсон запатентовал огнестойкое перекрытие из армированного бетона, а впоследствии построил железобетонный дом. В 1867 году французский садовод Жозеф Монье, разочарованный тем, что корни выращиваемых им растений разрушают стенки бетонных кадок, решил укреплять емкости металлическими вставками. Целый ряд армированных конструкций из бетона, послуживших основой для десятков сооружений, изобрел в начале 1890-х французский инженер Франсуа Эннебик. На рубеже столетий и в первое десятилетие XX века были разработаны безбалочные железобетонные перекрытия, которые постепенно заменяли опоры из стали и дерева. Железобетон, все шире использовавшийся в промышленном и гражданском строительстве, на Всемирной выставке в Париже в 1900 году был признан качественным строительным материалом.
Архитекторы модерна – Виктор Орта, Антонио Гауди и другие – выбирали железобетон из-за возможности создавать с его помощью разнообразные, в том числе и любимые ими криволинейные объемы и устраивать большие окна в зданиях, наполняя интерьеры естественным светом.
Первой постройкой религиозного назначения во Франции, возведенной из железобетона, стала церковь Сен-Жан-де-Монмартр в Париже (1894–1904). Она была выполнена в эстетике ар нуво с применением открытых железобетонных конструкций в интерьере. В своем проекте архитектор Анатоль де Бодо использовал разработанный инженером Полем Коттансеном способ армирования металлической проволокой пустотелой кирпичной кладки, заполненной бетоном. Внешние стены церкви имеют толщину всего в 7 см, а внутренние колонны – высоту в 25 м при диаметре всего в полметра. Метод с использованием железобетона, более легкого по сравнению с каменной кладкой и в то же время прочного, позволил увеличить высоту здания, выполнить большие витражные окна и сделать интерьер просторным и наполненным воздухом.
Стекло
В зданиях, где благодаря использованию металлических элементов и железобетона отпала необходимость в сплошной стене, появилась возможность создавать обширные застекленные пространства. Поэтому в эпоху модерна распространилось множество витражных технологий, нередко старинных, но усовершенствованных.
Витражи могли собирать из отдельных цветных стекол как мозаику, а могли расписывать бесцветное стекло, словно писали картину. Могли гравировать, используя пескоструйную обработку или раствор кислоты, а могли делать стекло многослойным и протравливать изображение в растворах соляной или плавиковой кислот наподобие гравюрной техники офорта. Применяли также травление с нацветом, когда на основное бесцветное стекло накладывали более тонкое, цветное, сплавляя их в муфельной печи и, снимая верхний слой до нижнего пескоструйным способом или травлением, получали силуэтный рисунок. Еще одна техника, иризации, в которой нагретое стекло обрабатывали растворами солей или парами металлов, давала разнообразные цветовые оттенки и радужную пленку на поверхности.
Купол Галереи Лафайет (1912) в Париже – один из ярких образцов витражного искусства мастеров ар-нуво. Архитектор Фердинан Шаню и мастер витражей Жак Грюбер соединили здесь принципы модерна и неовизантийского стиля с использованием современных материалов и передовых технологий. Цветной полихромный купол, некоторые из витражей которого ныне утрачены и заменены прозрачными вставками, напоминает огромный раскрытый цветок из стекла и металла, который поддерживают железобетонные опоры.
Французский художник и дизайнер Эмиль Галле усовершенствовал технику так называемого «камейного стекла». Путем травления и сочетания его с обработкой многослойного стекла пескоструйным способом и шлифовкой он добивался изображения, напоминающего выпуклую резьбу по полудрагоценному камню, или камею. Кроме того, он запатентовал технологию «маркетри де вер», «маркетри по стеклу», названную так по аналогии со способом украшения деревянных изделий кусочками шпона. Технология Галле заключается в том, чтобы на нагретое стекло наносить фрагменты из жидкого стекла. Художник вводил в свои работы и цвет, добавляя в опаловое стекло оксид кобальта так, чтобы он придал изделию нежно-сапфировый оттенок.
Американский дизайнер эпохи ар-нуво, трудившийся в сфере декоративно-прикладного искусства, Луис Комфорт Тиффани прославился в том числе и своими стеклянными изделиями. Особенно занимало его опаловое стекло с радужным эффектом, предметы из которого впервые стала выпускать фирма Тиффани под названием «фавриль». Такое опаловое стекло мягко переливается и серебристо мерцает, поскольку в нем присутствуют ионы серебра. Из радужного стекла дизайнер делал вазы, блюда и другие подобные вещи.
Но большей известностью пользуются его лампы, с которыми и ассоциируется стиль Тиффани. С изобретением в 1880 году Томасом Эдисоном лампочки накаливания свет стал одним из инструментов и художественных приемов дизайнеров ар-нуво. Тиффани выдумал лампы с абажурами, выполненными в технике оконных витражей: кусочки стекла, насыщенный цвет которых дал название стеклу Тиффани – «пламенеющее», оправлялись в свинцовые переплеты и соединялись между собой. Когда щелкал выключатель, лампа начинала источать окрашенный свет.
Керамика
В эпоху модерна расцвело и надолго стало конкурентом фарфору производство посуды и предметов декоративно-прикладного искусства из кремнистой глины грубой фактуры. Такие изделия часто покрывали глазурями. Одним из типичных способов обработки и украшения керамики стала поливная глазурь, технологию которой разработал на основе восточной французский художник-керамист Огюст Делаэрш.
Красота и прочность восточных глазурей давно привлекали западноевропейских мастеров. Как пример такого интереса можно привести их стремление воспроизвести краску, изобретенную в XVII веке китайцами и получившую в Европе название «бычья кровь», по-французски «сан-де-бёф». Нанесенный на поверхность изделия состав, в основе которого оксид меди, подвергался обжигу в восстановительной атмосфере, то есть без доступа кислорода. Сразу несколько художников по керамике разработали ее аналоги, одним из них был Эрнест Шапле, никому, однако, не раскрывший секрета. Похожий состав разработал француз Адриен-Пьер Дальпейра, по фамилии которого была названа глазурь. Глазурь этого насыщенного и глубокого красного цвета пользовалась большой популярностью у мастеров не только керамики, но и фарфора – например, севрского. А в Лондоне плиткой с «бычьей кровью» отделывали здания станций метрополитена, что можно видеть по сей день.
А Хосеп Мария Хухоль, ученик Гауди, оформляя парковые сооружения во время работы со своим учителем над барселонским Парком Гуэль (1900–1914), также использовал керамическую плитку. Длинную извивающуюся скамью он отделал мозаикой из битых изразцов, осколков цветного стекла и отходов строительного производства. Позже такой вид отделки приобрел огромную популярность у дизайнеров XX века. Сама скамья, выполненная Гауди из бетонных секций, соответствует формам человеческого тела: он попросил одного из рабочих сесть на сырой бетон, получив нужный отпечаток. Такой эргономичный подход к архитектуре стал еще одной «фишкой» зодчих нового столетия.
Дерево
В 1840-х годах немецкий мебельный мастер и специалист по оформлению интерьеров Михаэль Тонет разработал способ изготовления мебели криволинейных форм. Подобными опытами издавна занимались корабельные мастера, каретники и даже крестьяне, которые гнули дерево под воздействием водяного пара. Тонет объединил, усовершенствовал и дополнил уже известные технологии и в 1842 году получил патент на свой способ «изгибать любую, даже самую хрупкую древесину, придавая ей любую форму и изгиб с помощью химико-механических средств». Он предложил брать фанеру, разрезать ее на полосы, склеивать, укладывать связками в специальные шаблоны и там гнуть. Также он стал использовать деревянные прутья, плотно склеенные в пучки. Предложенная им технология идеально подходила для массового производства, и вскоре обставлять такой мебелью стали помещения любого размера и назначения.
Поскольку работал тонет в Австрии, «тонетовскую мебель» также стали называть «венской». «Венские» стулья и другие предметы обстановки, сделанные по той же технологии, полюбились покупателям и оказали большое влияние на мебель ар нуво: применение гнутой древесины позволяло выпускать легкие и прочные вещи плавно изгибающихся очертаний, напоминавшие любимые модерном растительные орнаменты.
Много работал с мебелью уже известный нам Эмиль Галле, который выпускал на семейном предприятии во французском городе Нанси резную и инкрустированную мебель, особо отмеченную на Всемирной выставке в Париже в 1889 году за изящество, легкость, богатый орнамент и комфортность. «Современная мебель, – объявил Галле, – должна быть логична, удобна и художественна». Работая с эксклюзивными предметами, в оформлении которых применялись ценные породы дерева, полудрагоценные и даже драгоценные камни, Галле также разрабатывал и эскизы мебели для более массового производства. Одним из образцов такой мебели стал его знаменитый столик с ножками в виде стрекоз, впервые появившийся в продаже в 1894 году.
Автор текста Ирина Кравченко
Изображение на обложке: Donarreiskoffer, CC BY 4.0, via Wikimedia Commons
