Про писательские дачи в Переделкине известно многим. А про «место силы российской науки» – дачный поселок академиков РАН Мозжинку – слышали единицы. Вместе с тем полярники Отто Шмидт и Петр Ширшов, первый геолог Сибири Владимир Обручев, нобелевские лауреаты Лев Ландау и Николай Басов, а всего более ста выдающихся ученых-академиков были владельцами дач в Мозжинке. Сегодня, в День российской науки, мы расскажем вам о необычном поселке. А помогут нам в этом создатели уникального проекта «Галерея академиков».
Разноцветные дома и «кругосветные» путешествия
Вскоре после окончания Великой Отечественной войны правительство, высоко оценив вклад видных ученых в победу, а также перспективы развития советской науки, решило улучшить условия, в которых ученые жили и отдыхали. 14 октября 1945 года было принято постановление Совнаркома «О строительстве дач для действительных членов Академии наук СССР».
Президент Академии, Сергей Вавилов, заядлый охотник, хорошо знавший подмосковные леса вблизи Звенигорода, предложил для строительства живописное место на высоком берегу Москвы-реки. Там, неподалеку от протекавшей по дну оврага речки Мозжинки, начали возводить одноименный поселок, генеральный план которого разработал знаменитый архитектор Алексей Щусев. Впрочем, есть и другая версия выбора места для строительства. Напротив Мозжинки еще в начале 30-х годов построили пионерский лагерь для детей сотрудников Академии наук – «Поречье». Поэтому ученому сообществу место было хорошо известно, и логика проектировщиков была «железной»: на правом берегу отдыхают внуки, на левом – старшее поколение.
Участки леса, каждый не меньше половины гектара, огораживали штакетником и ставили на них полученные после войны по репарациям финские сборно-щитовые двухэтажные дома. Выкрашенные в разные цвета – голубой, красный, лимонный, бежевый – они смотрелись среди высоких елей как сказочные замки. Расположение построек не повторялось, что придавало поселку живописности.
Всего в Мозжинке в первую волну появилось, по разным сведениям, от 56 до 67 дач. Строили быстро – за два года управились – и качественно. Дом площадью 100 кв. м с непременным кабинетом для работы и несколькими жилыми комнатами имел центральные водоснабжение и отопление. В поселке предусмотрели свою котельную, а также канализацию, газ, телефоны с московскими номерами. На каждом участке находился теплый гараж с квартирой для шофера. Дачи по меркам тех лет были просто роскошными, со всеми условиями для комфортной работы, и передавались академикам в безвозмездную личную собственность.
Посторонним вход в этот оазис был воспрещен, поселок охраняли представители специального управления КГБ СССР. Среди дачников были носители важнейших государственных секретов, прежде всего те, кто занимался ядерным и другими военными проектами. Некоторым из «посвященных» полагалась в советские годы личная постоянная охрана от органов госбезопасности, и они выходили на прогулки в сопровождении «ду́хов», как называли телохранителей сами академики.
А прогулка в Мозжинке была замечательной! Вдоль автодороги, которая шла между домов, была проложена отгороженная от нее кустами персидской сирени пешеходная дорожка. На «Кругосвете», как прозвали главную артерию мозжинской жизни, ежедневно встречались друг с другом известные ученые. И часто шли в «клуб».
Клубная жизнь
«Клубом» прозвали в Мозжинке Дом ученых. Легенда гласит, что появился он после визита работников ЦК партии во главе с Никитой Хрущевым к академику философу Павлу Юдину. В доме делегация не поместилась бы, и столы накрыли на улице, но пошел дождь. Мокрая электрическая лампочка лопнула, засыпав стол осколками стекла. Хрущев предложил перейти в клуб и, услышав, что клуба нет, сказал, что он должен быть. В том же 1953 году в поселке началось новое строительство.
В действительности история про визит Никиты Хрущева – выдумка: место и инженерные сети под здание предусматривались еще при проектировании. Но как занимателен мозжинский фольклор!
Спустя несколько месяцев ученых встречало двухэтажное здание в стиле сталинского ампира, с колонным портиком на фасаде, колоннами в фойе, торжественной двухмаршевой лестницей на второй этаж и лепниной на потолках. В Доме ученых расположились киноконцертный зал, бильярдная, детская комната, где занимались творчеством с юным поколением, библиотека, столовая лечебного питания с буфетом. Мебель заказали в Риге на фабрике, работавшей прежде для украшения дворцовых интерьеров, посуду – в Дулеве, привезли также хрусталь и ковры. На близлежащей территории разбили сад, устроили теннисный корт и волейбольную площадку. В киноконцертном зале проходили выступления известных артистов, и каждый день показывали кино, в том числе новые зарубежные фильмы.
Академики, приходившие в этот дом, воспринимали его, скорее, как некий «английский клуб», где собирались только свои. Клуб был закрытым: туда входили по пропускам. Здесь можно было поужинать в столовой, являвшейся на самом деле рестораном, где шеф-повар учил своих сотрудников премудростям грузинской кухни. Большой популярностью пользовался бильярд, в который академики играли с таким азартом, что от волнения беспрестанно курили, из-за дыма не видя кончика кия. А кии были именными, хранившимися в отдельном шкафу.
В «английском клубе» во время посиделок дачников с гостями на дачах, на прогулках по поселку давала о себе знать сложившаяся в Мозжинке среда. Генетик Константин Скрябин, академик в третьем поколении, говорил: «Со мной нянчились великие старики, соседи по даче Обручев и Кржижановский, который рассказывал мне, как катался по Женевскому озеру на лодке с «Володей» и «Наденькой» (прим.ред.: Глеб Максимильянович Кржижановский был близким другом Владимира Ленина и его жены Надежды Крупской). Яркие детские воспоминания – и новогодние елки с домашним театром, которые устраивались на даче президента Академии Сергея Вавилова…»
Традиции дореволюционной усадебной культуры сохранялись в Мозжинке благодаря тем дачникам, кто успел пожить когда-то в собственных поместьях. Академик Сергей Христианович, математик и инженер-механик, родившийся в 1907 году, в детстве проводил лето с семьей в их имении недалеко от Орла. У Христиановичей был деревянный дом на каменном фундаменте, парк с каскадом прудов, большое огородное хозяйство, великолепный плодовый сад и ферма.
После революции 1917 года хозяйство Христиановичей было национализировано. Позже, уже будучи академиком, Сергей Алексеевич инкогнито приезжал в свою родовую усадьбу в скромной кожаной куртке и кепке, которую любил носить. Он долго стоял, обнимая столетнюю липу и прижавшись к ней головой. Потом сел в машину и уехал, ни с кем не пообщавшись. Но местные жители узнали в нем сына бывшего барина и сохранили в памяти этот эпизод...
Другой мозжинский старожил, академик Владимир Николаевич Шапошников, крупный отечественный микробиолог, любя четкость и аккуратность, завел в своем "имении" распорядок, соблюдения которого требовал и от близких. К обеду все домашние должны были быть за столом. Однажды гостившие на даче беременная внучка академика и жена одного из внуков с двухлетним сыном пошли прогуляться в близлежащий пансионат. А когда поняли, что подходит время обеда и им никак не успеть вернуться в обход по шоссе, решили перебраться через овраг. Ведь к столу опаздывать нельзя! Моста в местном овраге в те годы не было, было лишь подобие ступенек, сделанное в склоне. Но, видимо, перспектива нарушить заведенный ритуал пугала женщин больше, чем преодоление спуска и подъема. К счастью, все закончилось благополучно.
Роман Обручева и записная книжка Ландау
Из московских квартир академики, а большинство из них жили на Ленинском проспекте в доме № 13, стремились в свои подмосковные «пенаты». Например, Владимир Обручев, геолог, географ и писатель, автор знаменитого научно-фантастического романа «Земля Санникова», не любил городской жизни. Иногда, по его рассказам, просыпался в квартире и заранее чувствовал: все, день насмарку. Поэтому в преклонном возрасте он, по сути, переселился на дачу и там полноценно работал до самого конца. Государственный деятель, ученый-энергетик, экономист и литератор, один из создателей знаменитого плана «ГОЭЛРО» Глеб Кржижановский сочинял у себя на даче в Мозжинке «Сонеты к Владимиру Ильичу Ленину». А палеонтолог и писатель-фантаст Иван Ефремов, снимавший дачу у академика и дипломата Ивана Майского, пока тот был в отъезде, создал там один их самых знаменитых своих романов «Туманность Андромеды».
В Мозжинке хорошо работалось и хорошо отдыхалось. Зимой многие дачники катались в окрестностях на лыжах по трассам, которые специально для них прокладывали и поддерживали в хорошем состоянии. Летом шли купаться. Однажды в жаркий день, когда река «кипела» от нырявших и плескавшихся, вошли в воду два маститых академика. Стоя по пояс в воде, они увлеченно разговаривали о заседании в Академии наук, пока народ кругом плавал, смеялся и брызгался водой…
Физик Лев Ландау любил приходить в гости к коллеге и ближайшему другу Абраму Алиханову, причем в любое время, поскольку его принимали в доме как своего. Однажды он даже отмечал там свой день рождения. Ландау был шутником и жизнелюбом, заявившим: «Роль неудачника, страдальца и вообще никакая унылость меня не устраивают. У меня другие планы!» На непременный вопрос жены Алиханова пришедшему Дау, как звали его друзья: «Ну, какие сплетни?» гость под смех хозяев дома доставал из кармана красной пижамной куртки записную книжку и зачитывал им мозжинские «светские» новости. Ученый и здесь систематизировал полученные знания, в данном случае из обыденной жизни, но делал это шутя и играючи.
Ландау не любил музыку, и когда в семье Алихановых начинали музицировать, ворчал, что они создают «дополнительный шум в нашей и без того шумной жизни». А насчет оперы вообще недоумевал: зачем петь, когда можно говорить?
Похоже, для Ландау очень важны были свобода, раскрепощенность и жизненный баланс. Посетителя он вполне мог встретить «в позе Льва» – закинув ноги на стол, а работать предпочитал лежа на диване.
«Грош цена вашей физике, если она застилает для вас все остальное: шорох леса, краски заката, звон рифм. Это какая-то усеченная физика… Я, например, в нее не верю», – так говорил Ландау и вряд ли бы сформулировал подобную позицию, если бы не был дачевладельцем в Мозжинке.
В гости в Мозжинке ходили и приглашали запросто. Как-то раз тогдашний президент Академии наук Мстислав Келдыш позвонил физику Льву Арцимовичу с просьбой привезти ему текст доклада, который тому предстояло читать на заседании. Арцимович неторопливо и с наслаждением обедал, поэтому ответил, что докладывает без написанного текста. Но Келдыш принялся настаивать. «Послушайте, – предложил Арцимович, – купите бутылку коньяка и приезжайте ко мне сами». Келдыш так и поступил.
Цветы Алиханова и яблоки Лысенко
Одним из серьезных увлечений жителей поселка было садоводство, к которому они подходили по всем правилам науки. Алексей Сперанский, ученый-медик, патофизиолог, сам вырыл у себя на участке пруд, разведя там сорок видов рыб, и сделал альпийские горки, на которых росли экзотические растения. Все события и наблюдения, касавшиеся сада, он тщательно фиксировал в тетрадях.
Другой академик, Абрам Алиханов, занимавшийся физикой космических лучей и элементарных частиц, создатель графитовых и тяжеловодных реакторов, один из первых десяти участников советского ядерного проекта, разводил на даче цветы. Участок он себе выбрал на крутом обрыве, потому что, как говорили, ландшафт напоминал Алиханову о родном Кавказе. Со всей кавказской щедростью физик и садовод одаривал соседей, гостей, сослуживцев выращенными им пышными пионами. Как-то раз самозабвенно занимавшийся своими цветами Алиханов забыл переодеться и приехал в Госкомитет по науке и технике в дачной одежде и грязных резиновых сапогах, и странного «колхозника» не хотели пускать на заседание. Вызвали сотрудников комитета, и они убедили вахтеров – перед ними академик.
Целый яблоневый сад вырастил в Мозжинке биолог и агроном Трофим Лысенко. Отношение к академику было неоднозначным. Борьба Лысенко в сталинские годы с генетикой и Дарвинизмом стала препятствием для развития биологии и сельскохозяйственной науки, о чем во время «оттепели» заговорили во всеуслышание. Не могли простить «крестьянскому академику» и участи, которая постигла во времена «лысенковщины» десятки ученых, в том числе генетика Николая Вавилова, старшего брата Сергея Вавилова. Когда в начале 70-х годов в мозжинском Доме ученых устроили галерею фотографических портретов академиков, фотография Трофима Денисовича часто оказывалась перевернутой «лицом» к стене. Вахтерша считала виноватым кого-то из детей академиков, однако «вредителя» так и не нашли.
Но были у немолодого уже Лысенко и свои добрые дела. По осени он звонил начальнику поселка и просил прислать окрестных пионеров, чтобы те собрали яблоки в его саду и взяли их себе. Возвращались пионеры на легковой машине, а урожай взрослые везли на грузовой, и потом три сотни детей ели яблоки, подаренные им старым «народным агрономом».
Экипировка Шмидта и собаки академиков
Разумеется, вершились в Мозжинке и дела по части организации научной деятельности. Именно здесь академикам Михаилу Лаврентьеву, Сергею Христиановичу и Сергею Соболеву пришла идея о создании Сибирского отделения АН СССР, которая была воплощена в жизнь. На вопрос, что подвигло его на переезд в Сибирь, Соболев ответил: «Желание начать что-то новое и прожить несколько жизней».
В Сибирское отделение пригласили на работу еще одного мозжинского дачника – математика и основоположника отечественной кибернетики Алексея Ляпунова. Незадолго до отъезда он встретил своего соседа по поселку – математика, астронома, географа, бывшего начальника экспедиции на легендарном пароходе «Челюскин» Отто Шмидта. Узнав, что Ляпунов едет в Новосибирск, Шмидт предложил ему свою экипировку, в которой ходил на ледоколах в Арктике. И Ляпунов покорял сибирские морозы в полярной одежде Шмидта.
Шмидт был высоким, элегантным мужчиной, с манерами настоящего джентльмена. Встречая соседку по даче, девчушку лет шести-семи, он всегда приподнимал шляпу в знак приветствия. И девочке настолько нравилось, как этот взрослый бородатый седой человек галантно ее приветствует, что, выждав некоторое время, она разворачивалась и проходила мимо Шмидта еще раз.
Все мозжинское население относилось к академикам с неизменным пиететом. Один раз некие приехавшие в гости люди шли по мозжинской улице, и на них залаяла собака. «Чужаки» прикрикнули на нее. Случившийся тут же прохожий удивился: «Как вы можете! Это же собака… точнее, брат собаки академика…!» – и назвал известную фамилию.
Башня Кржижановского и «Галерея академиков»
На академических дачах Мозжинки жили семьями. Некоторые известные люди, приезжавшие в поселок, встретили здесь свою любовь. Так, Булат Окуджава познакомился со своей будущей женой Ольгой на даче ее дяди, академика Арцимовича.
По-разному складывались судьбы мозжинских обитателей. Глеб Кржижановский доживал свой век в одиночестве: детей не было, жена умерла. Компанию ему составляла долго служившая у него домработница Дуся. Академик подружился с поселковым электриком Володей, присылал за ним шофера, чтобы тот привез парня поужинать. Как-то раз за полтора часа рассказал ему, учившемуся в институте, всю историю России, и Володя сдал экзамен на пятерку.
Дачу и остальное имущество, в том числе библиотеку с автографами известных людей, Кржижановский завещал Дусе. А та продала дом в Мозжинке академику, математику Льву Понтрягину. Когда-то «железный Феликс от науки», как называли Кржижановского, специально пристроил к дачному дому башенку и смотрел с нее московские салюты. Новые хозяева башню сломали.
Мозжинская жизнь менялась: умирали те знаменитые академики, потомки некоторых из них продавали дачи, а кто-то из наследников, наоборот, строил здесь уже собственные дома. С историей поселка связаны целые династии ученых, тех же Скрябиных и других. К примеру, у ныне покойного академика Соболева здесь выросли семеро детей, а теперь приезжают сюда четырнадцать внуков – и все, как их отец и дедушка, стали математиками.
«Мы создали «Галерею академиков» не только для того, чтобы сохранить память о выдающихся деятелях отечественной науки, – говорит главный редактор и руководитель проекта Сергей Крячков. – Истории наших героев вдохновляют! «Галерея» – это еще и место, где можно задать себе вопрос, чему и как учить детей, чтобы их избрали в действительные члены Академии наук. Возможность сравнить свой жизненный путь с академическим – это шанс найти себя и дело всей жизни».
Более подробно о проекте можно узнать на сайте academdom.com, а лучше приехать непосредственно в тот самый Дом ученых и познакомиться с интерактивной «Галереей академиков». Для посещения выставки и удивительных мозжинских мест необходимо зайти на сайт и записаться на экскурсию, причем ее могут провести для вас индивидуально.
Ирина Кравченко
Автор благодарит за помощь в подготовке статьи руководителя и главного редактора проекта «Галерея академиков» члена экспертного совета Фонда развития малых исторических городов Сергея Крячкова
