Взгляд издалека?
“Положение России разочаровывает, особенно если учесть ее потенциал, и это нас озадачивает”, — признался эксперт Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) Гернот Хутшенрайтер, представляя основные выводы Обзора национальной инновационной системы и инновационной политики Российской Федерации. Документ, презентация которого прошла недавно в Институте мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, был подготовлен по специальному поручению Правительства РФ и стал результатом тесного сотрудничества Министерства образования и науки Российской Федерации с Директоратом по науке, технологиям и промышленности (ДНТП) и Комитетом по научно-технологической политике (КНТП) ОЭСР.
Перед началом заседания участники получили массивный том обзора. Основное назначение этого документа, как объяснил Г.Хутшенрайтер, представляя его аудитории, — анализ текущего уровня национальной инновационной активности и определение мирового инвестиционного рейтинга России в сравнении с другими странами, для которых аналогичные обзоры по унифицированным методикам ОЭСР уже подготовлены. Обзор основан на базовом докладе, представленном Минобрнауки России, результатах исследовательских поездок представителей ОЭСР по российским регионам (Москва, Санкт-Петербург, Томск, Республика Татарстан), а также на открытой информации и статистических данных. Его предполагается представить высшему руководству страны (президенту и премьер-министру), как это делает ОЭСР во всех странах, в которых работает.
Перед докладами зарубежных экспертов выступили российские. По словам директора ИМЭМО РАН Александра Дынкина, кризис показал, что “наша страна очень плотно интегрирована в мировую экономику, но, к сожалению, эта интеграция односторонняя”. Падение российской экономики оказалось самым глубоким не только среди стран “восьмерки”, но и среди стран БРИК, что, считает академик, лишний раз доказывает необходимость ее модернизации на основе инноваций. Нашей экономике мешают расти “слабый конкурентный климат” и плохая защита интеллектуальной собственности. Сегодня, несмотря на высокие цены на нефть и макроэкономическую стабильность, происходит отток капитала из России.
В инновационной системе нашей страны диспропорции накапливались десятилетиями. Как подчеркнул министр образования и науки Андрей Фурсенко, в 2000-х годах в России произошел важный структурный поворот: был сделан акцент на вузовскую науку, на создание федеральных и национальных исследовательских университетов, обеспечение их бюджетными ресурсами. По мнению Дынкина, о результатах этого структурного маневра нам только предстоит узнать. А вот что не изменилось за 17 лет со времени первого доклада ОЭСР, так это то, что по-прежнему в общих расходах на исследования и разработки львиная доля (65%) приходится на федеральный бюджет. К сожалению, роль корпоративного сектора, роль частных предприятий по-прежнему остается минимальной. “Это хронический дефект нашей системы, который мы пока не можем преодолеть”, — констатировал директор
ИМЭМО РАН.
Эксперты ОЭСР отметили сильные и слабые стороны инновационной системы России. Среди преимуществ — высокий общий уровень образования населения, развитие некоторых областей науки и технологий. Однако эффективности системы мешает очень низкая исследовательская и инновационная активность предприятий, несовершенная инфраструктура, а также недостаток конкуренции, слабо проработанные правила, высокая коррупция и низкий уровень доверия к власти и партнерам в обществе. Гернот Хутшенрайтер посетовал, что “в инновационной системе пока доминируют институты РАН, хотя министр и сказал, что ситуация меняется в сторону вузов”. Кроме того, эксперт подчеркнул, что “почти половина исследовательской активности сосредоточена в Москве”, а между тем “инновации важны для более сбалансированного регионального развития России”.
В выводах обзора говорится, что первостепенной целью российской инновационной политики должно стать смещение “центра тяжести” национальной инновационной системы от государственного сектора науки к ориентированным на производство предприятиям, как государственным, так и частным. Этому препятствует организационное отделение НИР от производства. Предприятиям не хватает потенциала для инновационной деятельности, их связи с научными и образовательными структурами слабы, а самое главное — стимул к инновационной деятельности снижается легким доступом к ресурсным рентам. По мнению авторов обзора, России необходимо обеспечить более высокий уровень координации между различными министерствами и учреждениями, которые занимаются инновационной политикой. Зарубежные эксперты предлагают также поддерживать инновации как на крупных, так и на малых и средних предприятиях, признать необходимость инноваций на низкотехнологичных производствах и в секторе услуг. Как считают эксперты, текущая инновационная политика чрезмерно сконцентрирована на высоких технологиях, а значит, оставляет без внимания большую часть российской экономики. И наконец, России предлагается найти оптимальный баланс между конкуренцией и консолидацией в промышленности.
Многие выступающие отмечали, что появление обзора ОЭСР — это возможность взглянуть на себя со стороны, называли его “объективным зеркалом” и даже “учебником инноваций”.
На этом благодушно-хвалеб-ном фоне довольно резко прозвучали два выступления — экс-министра науки Бориса Салтыкова и заместителя главного ученого секретаря Президиума РАН Владимира Иванова.
Начистоту
Директор Политехнического музея, профессор НИУ ВШЭ Борис Салтыков, работавший на посту министра науки в трудные 1990-е годы, напом нил, что первый обзор ОЭСР был написан в 1992 году, когда бюджет, выделенный на российскую науку, с учетом инфляции оказался почти на порядок меньше, чем в предыдущие годы. Тогда в оценочном докладе был сделан вывод, что государству под силу содержать лишь около трети ученых, работавших в то время в России. И были предложены механизмы, принятые во всем мире: вневедомственные фонды, гуманитарная помощь по частным контактам, стипендии зарубежных организаций и т.д. Выразив благодарность авторам нового обзора за “продолжение традиции открытости, включенности в мировую сеть науки” и заметив, что не читал последней версии обзора и не собирается его оценивать, экс-министр вдруг заговорил о другом, будто комментируя “структурный поворот”, о котором говорил А.Фурсенко:
— Меня удивляет то, что происходит сегодня около науки, что делают власти. Никто из демократов никогда не говорил, что надо уничтожить Академию наук. Мы говорили о структурной перестройке РАН, о том, что надо соединить англо-саксонскую и германскую модели науки. До сих пор этого в России не сделано. Принципиальным решением в 1990-е годы была поддержка науки через вневедомственные государственные фонды, даже в нынешнем виде это одно из приобретений реформы, которое доказало свою жизнеспособность. Меня удивляет, что некоторые люди во власти занялись шлифовкой фондов, вместо того чтобы заняться реструктуризацией госсектора целиком.
Последнее высказывание зал поддержал аплодисментами.
Владимир Иванов выступал после перерыва. Судя по конкретности сделанных им замечаний, он успел познакомиться с содержанием обсуждаемого документа. Поблагодарив фонд “Новая Евразия” за организацию мероприятия, на котором “впервые вопросы инновационной политики России обсуждаются достаточно широким экспертным сообществом”, В.Иванов сообщил: кроме уже упомянутого первого доклада ОЭСР с 1996 по 2005 год в рамках программы ЕС TASIS были подготовлены еще три обзора по вопросам формирования инновационной политики в России. По каждому из обзоров выпущены серии книг, где подробно рассматривался и российский, и зарубежный опыт и давались конкретные рекомендации. В ходе одного из этих проектов, к примеру, разработана широко известная стратегия инновационного развития Томской области. В 2009 году был подготовлен доклад для Президента России о состоянии науки в стране. Текст его есть на сайте РАН. Однако авторы обсуждаемого обзора на него не ссылаются.
— В их рекомендациях нет ничего нового, — считает В.Иванов. — Нет в обзоре и сравнительного анализа приоритетов и целей инновационного развития России. Что мы делали не так? Эксперты, которые готовили этот материал, явно не знают, что произошло за последние пять лет. В тексте дан не анализ современного состояния научной инновационной системы России, а обзор документов, написанных на эту тему другими. В списке использованной литературы практически нет ссылок на первоисточники. По сути, это обзор обзоров. К тому же некоторые фразы, судя по их стилю, взяты чуть ли не из бульварных газет.
Вместе с тем в тексте этого документа попадается много неверных суждений, которые дискредитируют РАН. Приведя примеры, В.Иванов твердо сказал, что в таком виде направлять обзор в правительство нельзя. Нельзя его использовать и как учебник.
Участники обсуждения на удивление спокойно отнеслись к критике обзора. Как будто речь шла всего лишь о легкой шлифовке стиля. В заключительном слове модератор обсуждения, заместитель министра образования и науки РФ Сергей Иванец, лично большинство критических замечаний не слышавший, сказал, что квалификация экспертов и организаций, принимавших участие в этом исследовании, “чрезвычайно высока”, и охарактеризовал результат их работы как “очень успешный”. Получившийся на выходе документ можно использовать “как инструмент по формированию и совершенствованию инновационной политики”. Тем не менее, по словам замминистра, Минобрнауки полностью открыто для всевозможных комментариев и замечаний к этому обзору. “Даже если они не будут непосредственно отражены в материалах, мы готовы устроить круглый стол, чтобы по возможности прийти к консенсусу в понимании нашей общей задачи”, — пообещал замминистра.
Возможен ли консенсус?
Заместитель главного ученого секретаря Президиума РАН В.Иванов считает, что Обзор национальной инновационной системы и инновационной политики РФ, подготовленный по методике ОЭСР, исправить нельзя — его можно только переделать. Спустя пару дней после презентации мы встретились, чтобы поставить точки над “i”.
— Проблема заключается не только в том, что этот документ несет искаженную информацию для наших руководителей — здесь мы как-нибудь разберемся. Хуже другое: распространение некорректной информации за границей даст превратное представление о том, что происходит в российской науке, приведет к подрыву ее позиций. Надо разобраться, что произошло. Хотя в списке авторов в начале доклада указаны только зарубежные эксперты, надо понять, принимали ли участие в подготовке этого документа эксперты российские, и если да, то какова их квалификация? Ранее при подготовке подобных документов зарубежными специалистами обычно практиковались встречи с руководителями ведущих научных и инновационных структур, обеспечивалось тесное сотрудничество с российскими коллегами. Текст документа, прежде чем его издать, читали российские эксперты, дабы избежать грубых ошибок. Здесь ничего подобного, похоже, сделано не было.
Самое простое — отправить сейчас этот обзор на рецензию. В Минэкономразвития, в Росатом, в Роскосмос, в Российскую академию наук… То есть тем людям, которые реально работают в национальной инновационной системе России.
— Но ведь сама идея этого обзора состояла в том, чтобы взглянуть на нашу инновационную систему со стороны, глазами зарубежных экспертов. Вот такими они нас и увидели…
— Проблема в том, что методология, которую использует OЭСР, плохо применима для наших условий. Методика ОЭСР предполагает оценку государственного, вузовского и предпринимательского секторов науки. У нас же сектора науки другие — академический, университетский и отраслевой. Например, понятия “государственный сектор” у нас просто нет. МГУ — это какой сектор, государственный или университетский? А ОАО “Высокотехнологический научно-исследовательский институт неорганических материалов имени академика А.А.Бочвара”, в котором 100% акций принадлежит государству, — государственный или предпринимательский? Государственный сектор науки в России не определен. И в странах ОЭСР, и у нас структура исторически складывалась десятки лет. Так почему мы одну структуру оцениваем показателями, разработанными для другой? Это разные вещи! Надо разрабатывать свою методологию, в том числе сопоставимые показатели. Проблема ведь не в том, что о нас подумают, а в том, как наши люди жить будут — в этом в конечном итоге смысл инновационной деятельности.
Что сейчас происходит: страны ОЭСР находятся в самом верху рейтинга конкурентоспособности, а Россия после 20 лет рыночных реформ — в лучшем случае в середине, а то и ниже. У нас что, одинаковые цели инновационной политики? Лидерам надо сохранить свои позиции. России надо до этих позиций подняться. А мы пытаемся оценить нашу ситуацию с точки зрения лидера. Это неправильно. Но об этом ничего в документе нет.
Как пишут и считают авторы обзора, оценку инновационной системы России следует проводить с точки зрения ее эволюции. По-моему, ее следует проводить с другой точки зрения: насколько она адекватна поставленным задачам. Куда мы движемся? Есть, по крайней мере, два документа, четко отвечающих на данный вопрос. Это доклад 2009 года “Фундаментальная наука: состояние и перспективы развития”, который был подготовлен по поручению Президента России Д.Медведева, и анализ, представленный в проекте “Стратегии инновационного развития 2020”, разработанном Минэкономразвития в конце прошлого года. В проекте стратегии очень четко обозначена ситуация, в которой находится наша инновационная система. А в аналитических материалах к ней названы реальные проблемы. Все это опубликовано в печати (журнал “Инновации”, №2, 2011). В обзоре же всего этого нет, как нет там и анализа инновационной политики РФ как такового.
В заключение следует заметить, что качество обзора значительно уступает материалам, которые российские специалисты периодически направляют руководству страны. Это еще раз подтверждает тот тезис, что опираться надо прежде всего на собственный интеллектуальный потенциал.
Цитаты из обзора с комментариями В.Иванова:
“Хорошо развита недавно усиленная в области науки и технологий система высшего образования”. А на мартовском заседании комиссии по модернизации на Мытищинском машиностроительном заводе говорилось, что система образования не в состоянии обеспечить подготовку необходимого количества инженеров.
“Традиционна научная и техническая культура в модернизированной части государственной системы исследований, имеющей много центров превосходства мирового уровня”. Официально в стране о наличии таких центров еще не объявлено. Авторы обзора в них уже побывали?
“РАН остается признанным выдающимся сообществом, но использует свой престиж, чтобы противодействовать необходимости повысить эффективность управления”. Исходя из чего эксперты делают такой вывод? В списке использованной литературы нет ни одной ссылки на сайт РАН, где вывешиваются все документы, нет анализа системы управления РАН и сравнения, например, с управлением наукой в высшей школе или с зарубежными научными структурами. Несмотря на невыгодные условия, в которые много лет ставили науку, при тех средствах, которые отпускались, ученые РАН продолжают получать результаты мирового уровня. Это говорит об эффективности управления. Система управления РАН — одна из самых эффективных в стране. Другое дело, что эксперты так и не удосужились разобраться в том, как эта система работает.
“Угроза — стареющее общество, наиболее быстро стареющие инженеры и ученые”. То есть в России инженеры и ученые стареют быстрее, чем общество?
“Трудно составить более сбалансированное объективное суждение, если никогда не было тщательной систематической оценки РАН и ее институтов”. Эксперты не в курсе, что такая оценка проводится каждый год, раз в пять лет проверку проходит каждый институт РАН. Кроме того, ежегодно Счетная палата и другие структуры проводят внешний аудит деятельности академии. Каждый год издается специальный отчет для Правительства РФ как по науке, так и по научно-организационной деятельности. Этот же отчет направляется в администрацию Президента РФ. И каждый год правительство дает поручение всем министерствам рассмотреть результаты выполнения Программы фундаментальных научных исследований государственных академий наук и дать свои предложения по их использованию. К сожалению, авторы обзора, по-видимому, не знают, что существует такая программа и что с отчетами по выполненным работам можно ознакомиться на сайте РАН.
“Есть много анекдотичных свидетельств того, что институты РАН смешивают реальную цель с большим количеством инициативы”. Непонятно, что имели в виду авторы. Сама идея перехода к экономике знаний и создания Национальной инновационной системы России вышла из РАН. Исследования в этом направлении были начаты еще в конце 1990-х годов и продолжаются до сих пор. Развитие нанотехнологий впервые как стратегическое направление также было предложено в академии: в декабре 2002 года академик Алфёров сделал доклад на научной сессии Общего собрания РАН на эту тему. Многие серьезные инициативы РАН получили развитие на государственном уровне. Среди них — Национальный проект “Образование”, Концепция обеспечения энергобезопасности и другие. Есть еще пакет инновационных проектов по направлениям технологического прорыва. Но эксперты ОЭСР и об этом почему-то умалчивают.
“Были проведены оценки, которые показали, что, возможно, только половина постоянно занятых исследователей академии задействована в реальных исследованиях”. Получается, что государство дает деньги РАН, исследователям платят зарплату за работу, а зарубежные эксперты утверждают, что половина из них не занята в исследованиях, бездоказательно ссылаясь на какой-то обзор, без проверки данных и своих комментариев. По сути, авторы обвиняют руководство РАН в нецелевом использовании бюджетных средств. Для таких обвинений надо иметь веские доказательства.
“Причины такой слабой эффективности академии разнообразны”. А мы с чем сравниваем академию? Если с вузами, то доказано, что в РАН эффективность исследований существенно выше. Вузы в большинстве своем не конкурентны на рынке инновационных технологий. Даже по официальным данным, наукой занимаются только примерно в 30% вузов.
Если оценивать в мировом масштабе, то тогда надо говорить не только про академию, а про всю российскую науку в целом. РАН получает примерно 30% бюджетных средств, выделяемых государством на поддержку научных исследований. Надо посмотреть соотношение публикаций РАН и всей российской науки в целом — и тогда оценивать эффективность. По имеющимся оценкам, на долю РАН приходится от 60 до 80% публикаций в высокоцитируемых журналах. Эти цифры тоже есть в печати. Но в обзоре результатов сравнительного анализа эффективности различных секторов не приводится. Так что и это утверждение является бездоказательным.
Наталия БУЛГАКОВА
Нет комментариев