История появления человека современного вида и его расселения по нашей планете до сих пор изобилует белыми пятнами. В частности, долгое время территория западной части Центральной Азии считалась транзитной — наши предки, по мнению ученых, лишь мигрировали здесь из одной области Евразии в другую, не добавляя в культуру ничего самобытного. Такое мнение бытовало среди археологов до начала XXI века. Однако за последние 20 лет на территории Казахстана были сделаны настолько значимые находки, что можно говорить о новом открытии, — вкладе российских археологов в мировую науку. Изучение палеолитических стоянок в предгорьях Тянь-Шаня удалось значительно продвинуть благодаря поддержанному Российским фондом фундаментальных исследований (ныне — Российский центр научной информации) проекту «Культурно-исторические и палеогеографические исследования проблемы заселения Северного Тянь-Шаня (Юго-Восточный Казахстан) в эпоху позднего плейстоцена». К запуску этого проекта его руководитель кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела археологии каменного века Института археологии РАН Дмитрий ОЖЕРЕЛЬЕВ шел достаточно долго.
Остановить экскаватор
— Когда я учился в аспирантуре Казахского национального университета (Алма-Ата), мой научный руководитель, специалист по палеолиту Жакен Кожахметович Таймагамбетов взял меня в экспедицию, — рассказывает Дмитрий Ожерельев. — Местные краеведы Владимир Сараев и Юрий Мотов, занимаясь курганами железного века, периодически находили под Алма-Атой какие-то обработанные камни, но у археологов не доходили руки заняться изучением этих находок. Наконец, в 2004-2006 годах Жакен Таймагамбетов организовал экспедицию на место, где ранее находили единичные камни, имеющие отношение к палеолиту. Это, собственно говоря, и оказалось многослойной открытой стоянкой Майбулак. Раньше я о таком только в книгах читал, опыта работы с подобными памятниками не было. Но сразу стало ясно: раскапываем что-то незаурядное, находок очень много, причем на разной глубине — кострища, угли, прокалы, обработанный камень. Раскапывали стоянку и обрабатывали коллекции в силу нашего тогдашнего умения. Даже опубликовали пару статей в местных журналах. Потом я переехал в Москву, однако родные места не забывал: в 2015-2016 годах, проводя разведку, мы нашли еще 2-3 точки под Алма-Атой. Перемещаясь по региону, от Балхаша до Тянь-Шаня, а это территория в несколько сотен квадратных километров, приходили к выводу: здесь для археологов может быть много интересного. В 2006 году Талгат Мамиров из Института археологии им. А.Х.Маргулана первым обнаружил многослойную верхнепалеолитическую стоянку Рахат в 80 километрах от уже упомянутого Майбулака. Мой коллега и друг работал в музее «Иссык» (Музей «Золотого человека), откуда до этой стоянки рукой подать, и летом 2016 года мы поехали посмотреть новый памятник времен палеолита. Приехав, были огорошены: узнали, что местные археологи собрались раскапывать Рахат и… пригнали экскаватор. Поверьте, для палеолита экскаватор — инструмент неподходящий! В душе что-то перевернулось: я понял, что, если не хочу, чтобы памятник был уничтожен, нужно самому начинать раскопки Рахата. В конце мая 2018 года вновь приехал в Казахстан, мы с другом из музея поставили две палатки под единственным росшим рядом деревом, поскольку солнце уже палило нещадно, и приступили к работе. Первую траншею сделали ступенчатой, разведочной — надо было посмотреть всю стратиграфию. И даже в небольшой врезке шириной в полтора метра мы нашли много слоев. Я понял: памятник очень интересный, разновременной, перспективный. Опираясь на эти результаты и планируя дальнейшие исследования, в 2019 году наш институт подписал соглашение о сотрудничестве с казахстанским Институтом археологии им. А.Х.Маргулана. В команду проекта РФФИ помимо меня от Института археологии РАН вошел Сергей Лев. Мы вместе с казахстанскими коллегами проводили раскопки на Рахате с 2019-го по 2022 годы, продолжим и в этом году. Параллельно ездим с разведками вокруг и открываем очень много памятников. Сегодня можно четко классифицировать стратифицированные стоянки с различными культурными слоями — Майбулак, Рахат, Узынагаш 1-3, Сарыжазык. В планах 2023 года — серьезные раскопки в долине Узынагаш (в переводе на русский — «высокое дерево»). Кроме того, судя по поднятому из осыпей материалу, в окрестностях наличествуют не менее 10 палеолитических стоянок. Практически каждое ущелье Заилийского Алатау (хребет Северного Тянь-Шаня) можно смело исследовать. Следовательно, эта территория была вовсе не транзитной, а густозаселенной. Видимо, очень привлекала наших предков в каменном веке: первобытные люди приходили сюда, поселялись, уходили и снова возвращались. На протяжении всего палеолита, хотя о самых поздних этапах верхнего палеолита, как ни парадоксально, мы мало что знали. В этом районе все новое: что бы мы ни раскопали, это будет открытием. Культуры представлены самые разные, что видно и по камню, и по индустрии.
Французский след
В начале XX века Франция стала местом многочисленных находок, относящихся к каменному веку, именно здесь были выделены многие палеолитические культуры, радующие слух звучными названиями: мустье, перигор, ориньяк (по местам обнаружения памятников). Ориньякская культура (по названию пещеры в департаменте Верхняя Гаронна) затем была зафиксирована в ряде стран Западной и Центральной Европы и на территории Леванта (Сирия, Палестина, Израиль, Ливан).
— Наши находки на территории Северного Тянь-Шаня нельзя отнести к чисто ориньякской культуре, но есть много схожих элементов, поэтому археологи применяют термин «ориньякоидная», — поясняет Дмитрий Викторович. — Это ранний верхний палеолит — около 40-30 тысяч лет назад. Подобные приемы обработки орудий встречаются не только во Франции. Многие исследователи считают, что эта индустрия есть в наличии в Иране, Афганистане (совсем рядом с Тянь-Шанем) и Узбекистане. Мы датировали наши находки разными методами: и радиоуглеродным, и ОСЛ (оптически стимулируемое люминесцентное датирование). Культурные отложения на стоянках Майбулак и Рахат дополняют друг друга: на Майбулаке наиболее ярко представлены остатки поселений ранней поры верхнего палеолита (примерно 41-31 тысячу лет назад), а на стоянке Рахат фиксируются многократные посещения первобытным человеком в среднем и начале позднего этапа верхнего палеолита (30-23 тысячи лет назад). Находки из слоев 3-5 на Майбулаке содержат ориньякоидные признаки: пластинки с чешуйчатой ретушью, кареноидные нуклеусы-скребки и так далее. Развитая микропластинчатая культура из самого раннего слоя 6, видимо, была привнесена на территорию предгорий Северного Тянь-Шаня из Леванта или Иранского нагорья. Археологическая культура из слоев 3-5 стоянки Майбулак существовала практически в одно время с ранним и классическим европейским ориньяком, но обладает значительным своеобразием.
Вообще, первобытный человек был, как говорится, легок на подъем: об этом, в частности, свидетельствуют раковины, найденные на стоянке Рахат.
Загадочные раковины
Не только охотой и собирательством жили наши предки: некоторые находки можно отнести, скорее, к украшениям времен каменного века, нежели к орудиям труда. Так, на стоянке Рахат археологи обнаружили одну целую и три фрагментированные раковины речных моллюсков со следами вещества красного цвета (предположительно, охры). Судя по проделанным отверстиям, раковины использовались в качестве украшений.
— В слоях 2 и 3 стоянки Рахат мы в 2019 году нашли раковины двустворчатого моллюска Corbicula tibetensis. Что интересно, в ближайшей округе эти моллюски не водятся, — задает загадку руководитель проекта. — Мы достоверно знаем, что раковины Corbicula можно в больших количествах найти на берегах озера Балхаш, которое расположено в 400 (!) километрах от стоянки Рахат. Видимо, моллюски водились и во впадающей в озеро реке Или, но это все равно 50-60 километров к северу от места нашей находки. По углям из очага, найденным в том же культурном слое, что и раковины, мы смогли провести датировку: возраст этих находок — 19,5-20 тысяч лет. Анализ красного пигмента на раковинах сделали вместе с коллегами из Новосибирского государственного университета. Охра, кстати, активно использовалась человеком во времена верхнего палеолита.
Многокилометровые перемещения людей того времени подтверждаются и принесенным издалека сырьем для орудий: некоторые из найденных камней явно взяты в долине реки Или. Возможно, это были сезонные перемещения — летом наши предки приходили в предгорья и жили там, а на зиму уходили на север, в долину реки Или. В долине, хоть она и располагается севернее, зимы существенно мягче. Современные казахи, занимающиеся разведением скота, так и поступают: летом пользуются горными пастбищами, а зимуют в долине. Это и заставило ученых предположить, что первобытные охотники перемещались вслед за животными.
Гоняясь за архаром
Проект РФФИ стал, без преувеличения, междисциплинарным: археологи тесно сотрудничали с палеонтологами, в частности, с Михаилом Саблиным из Зоологического института (Санкт-Петербург). И неудивительно, ведь основной добычей охотников в предгорьях Тянь-Шаня был горный баран — архар.
— Судя по нашим находкам, архары перемещались на зимовку, охотники шли за ними, — считает Дмитрий Ожерельев. — Один из подвидов архара — муфлон — стал предком всем известной домашней овечки. Основываясь на материале стоянки Рахат, мы полагаем, что у человека в палеолите были особые отношения с архарами. Возможно, первые попытки их одомашнивания произошли именно тогда в предгорьях Северного Тянь-Шаня.
Предгорья эти покрыты слоем лёссовых отложений. Лёсс, напоминающий мелкую пыль, выдувался ветром из близлежащих пустынь, а горы стояли заслоном, мешая его дальнейшему перемещению. Лёсс быстро «запечатывал» остатки поселений, обеспечивая их сохранность. Однако такие отложения — агрессивная химическая среда, которая нещадно разъедает, например, кости. Между тем для палеонтологов это очень информативный материал. Промывая землю культурных слоев, археологи часто встречают косточки грызунов. И именно по ним можно реконструировать изменения климата много веков назад: грызуны очень чувствительны к переменам окружающей среды. Этими исследованиями занимался еще один участник проекта — специалист по мелким животным из Геологического института РАН Алексей Тесаков. Помимо палеонтологов в команду проекта вошли и почвоведы. Екатерина Столпникова из Московского государственного университета анализирует литологические свойства уже упомянутых лёссовидных суглинков. Пытаются ученые также выделить из почвы споры и пыльцу, чтобы понять, что росло в этих местах в каменном веке. Комплексный характер исследований позволяет извлечь из археологических памятников максимум информации. Но работы, по мнению Дмитрия Ожерельева, хватит еще и следующим поколениям ученых.
Стоянка в наследство
— Открытые многослойные стоянки — уникальные археологические памятники. К ним возвращались не только первобытные люди, но много лет здесь работают и ученые, — убежден Дмитрий Викторович. — Например, Алтай уже давно и заслуженно стал, без преувеличения, мировой археологической Меккой. И Заилийский Алатау таит в себе огромные перспективы. Я очень благодарен РФФИ — поддержка Фонда свидетельствовала о настоящем исследовательском интересе в нашем сообществе к такому сложному проекту. Мы работаем на территории другой страны, очень важно вза-имодействие нашего института с коллегами из Казахстана. Это прорыв российских археологов, но и для Казахстана открытие самых богатых на материалы верхнего палеолита памятников на их территории дорогого стоит. По-настоящему новое направление в археологии каменного века, которое займет достойное место в науке. Сейчас нам нужно осмыслить найденное, выдвинуть гипотезы, на которые можно будет «нанизать» все находки. Думаю, в ближайшее время издадим монографию. Но впереди открывается еще много интересных сюжетов и линий, которые станем развивать. Исследования уже не остановишь. Материала настолько много, что здесь будут работать и наши ученики, и ученики наших учеников.
Ольга КОЛЕСОВА
Нет комментариев