Сделан важный шаг в разгадке одной из самых старых географических загадок Евразии – происхождения и эволюции термина «степь». Масштабное исследование, проведенное чл.-корр. РАН Аркадием Тишковым, проливает новый свет на то, как это слово, изначально описывавшее рельеф, превратилось в ключевое понятие для обширных безлесных ландшафтов, сыгравших ключевую роль в истории человечества.
Долгое время происхождение слова «степь» оставалось туманным, вызывая споры среди специалистов. Работы классиков, таких как Эдуард Мурзаев, показали, что изначально «степь» была не ландшафтным, а орографическим термином и означала «плоскую безлесную возвышенность», «хребет» или «спину» – подобно холке животного. Это значение до сих пор сохранилось в некоторых диалектах.
Но как же понятие, означавшее возвышенность, стало названием для обширных равнин? Автор исследования предлагает яркую географическую аналогию: представьте, что вы поднимаетесь из речной долины, проходите через лесные террасы, и последняя «ступень» (сравните: сту-пень → сте-пь) выводит вас на открытый, просторный водораздел, поросший травой. Эта конечная «ступень» на пути вверх и была той самой «степью».
Важнейшим открытием работы стала демонстрация исторического «дуэта» двух понятий – «поле» и «степь». На протяжении веков южные просторы Русской равнины назывались «Диким Полем» – вольным, безграничным и опасным пространством. Однако в XVI-XVII веках, с началом массового аграрного освоения этих земель и строительством оборонительных Засечных черт, произошла смысловая трансформация. Слово «поле» стало закрепляться за распаханной нивой, тогда как «степь» превратилось в символ целинных, нетронутых плугом земель, новой «свободной» земли для крестьян-переселенцев. Таким образом, освоение черноземов «Дикого поля» стало тем историческим рубежом, когда «степь» окончательно вошла в язык как полноценный ландшафтный термин.
Самым впечатляющим аспектом исследования является соединение этой лингвистической эволюции с передовыми генетическими и археологическими данными, известными как «степная гипотеза». Оказывается, корни слова «степь» уходят в глубь тысячелетий, в прародину индоевропейских народов. Лингвистический анализ показывает, что основа *(s)tep / tap со значением «плоский», «ровный», «простираться» присутствует в десятках индоевропейских языков – от литовского и осетинского до санскрита.
Этот лингвистический паззл совпал с данными генетиков, которые в еще 2015 году подтвердили, что массовая миграция народов ямной культуры из причерноморско-прикаспийских степей около 4500 лет назад принесла в Европу индоевропейские языки. Носители этой культуры, будучи скотоводами и используя колесные повозки, разнесли с собой не только гены, но и слова, описывавшие их родной ландшафт. Таким образом, термин «степь» является своеобразным лингвистическим реликтом, дошедшим до нас из бронзового века.
Исследование Аркадия Тишкова – это не просто экскурс в историю слов, а междисциплинарный прорыв. Оно показывает, как тысячелетняя история кочевников, земледельцев и переселенцев, отлитая в языке, помогает нам лучше понять не только природу степей, но и общие истоки народов Евразии.
Исследование опубликовано в журнале «Arid Ecosystems».
Создано при поддержке Минобрнауки РФ в рамках Десятилетия науки и технологий (ДНТ), объявленного Указом Президента Российской Федерации от 25 апреля 2022 г. № 231.
