Портрет исчезнувшего мира. Сад ископаемых растений приглашает на прогулку

На укромной аллее парка-дендрария Ботанического сада Петра Великого в Санкт-Петербурге представлены растения, которых на планете больше нет, – были и исчезли! Но посетители недавно открывшейся здесь экспозиции «Палеосад» могут их не только увидеть, но еще и потрогать…

Живые и ископаемые растения соседствуют с оригинальными арт-объектами. Живописные листья и стебли воссозданы в виде изящных барельефов из латуни, дополняют их эстетски выкрашенные окаменевшие стволы ископаемых деревьев из коллекции Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН, а стенды с информацией и QR-кодами рассказывают о том, как выглядела растительность в эпоху динозавров.

Проект – победитель грантового конкурса «Музей 4.0» программы «Музей без границ» Фонда Потанина – результат коллективных усилий. Его реализовал Санкт-Петербургский благотворительный общественный фонд развития Ботанического сада при партнерской поддержке БИН РАН.

Институт, отмечающий в этом году 310-летие (его прообраз – основанный Петром I Аптекарский огород возник на 10 лет раньше Академии наук), в полном смысле тряхнул стариной. Окаменелые древесины, которые долгие годы лежали без движения в подвале, ныне вынуты оттуда, отмыты, определены, покрыты лаком и служат просветительским целям.

Открывая экспозицию «Палеосад», директор БИН РАН доктор биологических наук Дмитрий Гельтман рассказал, что еще в середине XIX века в институте, бывшем в те времена уже Императорским ботаническим садом, появился первый палеоботаник, Карл Евгеньевич Мерклин, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Благодаря его достойным продолжателям палеоботаника – наука об ископаемых растительных остатках минувших геологических эпох – развивается как комплексное направление, связанное с геологией, географией, археологией, климатологией.

«Выставка будет способствовать популяризации отечественной и мировой ботаники, покажет, что это не просто цветочки, пестики и тычинки, а сложная наука, требующая взгляда в далекое прошлое, в то же время актуальная и перспективная», — отметил Дмитрий Гельтман.

По словам научного руководителя проекта – сотрудника лаборатории палеоботаники Дмитрия Громыко – он очень рад тому, что привлекательная экспозиция размещена на краю Ботанического сада. Посетителей в Саду в последнее время становится все больше, но в этот удаленный уголок они заглядывали нечасто. Таким образом новая экспозиция помимо свой просветительской цели, поможет решить и важную, хотя и косвенную задачу: выровнять антропогенную нагрузку на Сад.

Палеоботаника: окно в прошлое, виды на будущее

Сегодня БИН РАН располагает одной из лучших в мире коллекций ископаемых растений, которая хранится как в институтском музее, так и в заставленной шкафами лаборатории палеоботаники. Более 80 тысяч обработанных и занесенных в базу данных древесин и отпечатков листьев и еще около 20 тысяч ждущих описания… Плюс карпологическая коллекция: свыше 100 тысяч образцов древних семян. Причем в реальности самих семян гораздо больше, ведь научным образцом считается набор семян одного вида.

Лаборатория палеоботаники, возникшая в институте в 1953 году вначале как отдел – через год его возглавил будущий академик и Армен Леонович Тахтаджян – с тех пор нацелена на изучение эволюции растений, что дает ценную информацию о жизни экосистем, о климате и экологических катастрофах далекого прошлого. При этом удается решать и многие практические задачи.

«Однажды нам с коллегой Наталией Сергеевной Снигиревской довелось описывать необычную коллекцию, присланную из Архангельской области. Там в одном слое породы оказались растения из разных геологических эпох, – рассказывает Дмитрий Громыко. – Мы нашли только один похожий пример – кимберлитовые трубки в Южной Африке, где под большим давлением происходил выброс породы. Эту аналогию мы упомянули в своем отчете. А потом в Архангельской области, так же как и в Южной Африке, нашли алмазы… В другом случае после определения с помощью электронного сканирующего микроскопа присланного из Сибири образца ископаемой древесины был сделан вывод о переотложении породы на данном участке, что очень помогло работавшим там геологам».

Тафономия – еще одна наука на стыке палеонтологии, геологии и археологии – изучает закономерности процессов захоронения и образования местонахождений ископаемых остатков организмов. В музее БИН РАН представлена уникальная коллекция образцов с местонахождения на Чукотке. Там находится единственная в России точка, где соседствуют кости динозавров и отпечатки листьев.

Остатки анкилозавров и 46 видов растений, которые могли служить им кормовой базой, – настоящий палеоклад, который нашла экспедиция под руководством заведующей институтским музеем доктора биологических наук Лины Борисовны Головневой. Анализ этих образцов с помощью специальных компьютерных программ позволил выявить особенности климата мелового периода.

Шаг навстречу

Специалисты, изучающие современные растения, наблюдают их в разное время года, видят, как они цветут и плодоносят. Палеоботаники же работают с уцелевшими остатками ископаемых растений. Это листья, плоды, пыльца, древесина, которые подчас очень сложно найти вместе или собрать по частям, доказать, что это единое целое, и реконструировать.

Благодаря открывшейся экспозиции палеоботаника шагнула за стены лаборатории навстречу посетителям Сада, предлагая им заглянуть в глубины прошлого, понять, как развивалась флора нашей планеты от первых примитивных форм. Путешествие по «Палеосаду» охватывает основные геологические периоды: протерозой, палеозой, мезозой и кайнозой и иллюстрирует развитие растительного мира за последние 600 млн лет.

Помимо ископаемых древесин, окаменелостей и латунных инсталляций помогают этому и «живые экспонаты»: высаженные в Саду реликты – граб, багрянник, метасеквойя, несколько видов кленов, магнолия – некогда произраставшие на широте Санкт-Петербурга и стараниями ботаников в разные годы возвращенные в родные, но сильно изменившиеся пенаты. Сочетание ископаемых, реликтовых и современных растений в пространстве экспозиции невольно порождает вопрос: с чего же началось все то буйное многообразие флоры, что нас сегодня окружает?

«Нашей старушке Земле примерно 4 миллиарда 600 миллионов лет, – издалека начинает свой рассказ кандидат биологических наук, научный сотрудник музея Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН Анастасия Золина, палеоботаник и «по совместительству» палеоскульптор, автор инсталляций, украшающих экспозицию. — Первые признаки присутствия жизни на нашей планете датируются возрастом 3 миллиарда 800 миллионов лет. Может, жизнь на Земле появилась и раньше, но отложения с ее отпечатками просто не найдены. В те давние времена кислорода на планете не было. Его начали производить обитавшие в древнем океане микроорганизмы… Очень долго жизнь оставалась микроскопической. Колонии бактерий-строматолитов за тысячелетия образовывали целые рифы в прибрежной зоне. Строматолиты дожили до наших дней, хотя встречаются очень редко Шаг от одноклеточных к небольшим колониям клеток занял 2 миллиарда лет. Для сравнения: история человеческой цивилизации насчитывает около 10 тысяч лет. Многоклеточные организмы стали зарождаться немногим более миллиарда лет назад, в протерозойскую эру, когда атмосфера уже существенно насытилась кислородом. К концу протерозоя (около 500 миллионов лет назад) появились первые нитчатые водоросли с несложным ветвлением. Но чтобы они возникли, растительным организмам предстояло пройти путь в 3 с лишним миллиарда лет!»

Самое древнее из представленных на выставке растений – водоросль вендотения, произраставшая на мелководьях около 600 млн лет назад, когда на нынешней территории Санкт-Петербурга было море. Длина ее достигала 10-15 см, что для тех времен было немало. Это был особый геологический период – венд, который открыл академик Борис Сергеевич Соколов, знаменитый отечественный геолог и палеонтолог, многолетний президент Палеонтологического общества страны. А впервые описала вендотению его дочь, Марина Борисовна Гниловская. Добавим к вышесказанному, что для Анастасии упомянутые ученые не чужие – это ее прадед и бабушка. Впрочем, на экскурсии она об этом скромно умолчала. И лишь впоследствии, в разговоре с нами, призналась, что создавала скульптурный образ вендотении с двойным старанием.

Семейное творчество

Как пришло к молодому палеоботанику увлечение художественным литьем? По словам Анастасии, оно возникло еще в студенческие годы от желания по-новому отобразить предмет своих исследований, превратить его в набор украшений. Осваивала инструментарий и технологии обращения с глиной, пластилином, воском, предшествующие литью. К слову, и в занятиях палеоскульптурой без «семейственности» не обошлось: муж Анастасии Дмитрий профессионально работает с металлом.

«Художественного образования у Анастасии нет, но есть доскональное знание исчезнувшего мира и стремление донести его красоту до окружающих», – говорит Дмитрий.

В итоге два увлечения молодого ученого слились воедино, чтобы воплотиться в оригинальном и очень увлекательном проекте. На выставке с латунной вендотенией соседствуют и гигантский лишайник прототаксит, и ринии – первые растения, вышедшие на сушу около 400 млн лет назад, и древние хвощи и плауны, и гинкго из юрского периода, и беннеттиты из мезозойской эры, считающиеся предками современных цветковых растений.

Изготовление каждого из 16 литых фрагментов растений палеосада, действительно похожих на элегантные украшения, занимало от 20 до 80 часов. А «вишенкой на торте» в экспозиции стала скульптура современника древнейших растений – анкилозавра. Анастасия не стремилась изобразить четвероногого гиганта с устрашающим панцирем, жившего 66 млн лет назад, в натуральную величину.

Вместе с Дмитрием они изготовили 26-килограммовую мини-копию доисторического животного. Но и ее пришлось в несколько этапов формовать, вручную покрывать пластилиновыми чешуйками, превращать в восковую модель и отливать по частям, которые соединили и закрепили на «камне», привезенном из Кемеровской области. На самом деле это палеозойская древесина, окаменевший «реальный пень», как говорит Анастасия. Глыбу весом более 300 кг залакировали и превратили в арт-объект.

Немало труда было вложено и в изготовление стендов, на которые крепятся барельефы ископаемых растений. Ведь нужно было добиться эффекта, при котором латунные стебельки и листочки вошли бы в бетонную пластину намертво, «антивандально», но при этом не утонули в ней, и чтобы поверхность бетона радовала глаз.

Но главным продуктом семейного творчества стал сын Борис, родившийся в процессе подготовки выставки и названный в честь прапрадеда-палеонтолога. Логично, что малыш принимал участие в открытии экспозиции и охотно фотографировался с динозавром. Чем не заявка на будущую профессию?!

Аркадий Соснов

Еще больше фактов об экспозиции Ботанического сада Петра Великого вы найдете в материале газеты «ПОИСК».