Сотрудники лаборатории социально-антропологических исследований факультета исторических и политических наук Томского госуниверситета собираются осуществить необычный проект: при помощи цифрового анализа расставить акценты в трактовке присоединения Сибири к России. До сих пор историография не сформировала конкретного отношения к этому периоду, а сибирские летописи, которые служат источником информации о нем, в полной мере даже не оцифрованы. Закрыть эти пробелы историки ТГУ планируют в ближайшие два года при поддержке президентского гранта. «Поиск» попросил руководителя проекта, старшего научного сотрудника упомянутой лаборатории, кандидата исторических наук Сергея ЧЕРНЫШОВА подробнее осветить тему завоевания Сибири — очень важного для страны события, о котором россияне, что довольно удивительно, не так уж много знают.
— Покорение Сибири в конечном счете сделало Россию Россией: не совсем европейской, но и не азиатской страной, со сложноустроенной внутренней культурой, в которой присутствуют и современные, и архаичные черты, — рассказывает С.Чернышов. — Не будет преувеличением утверждать, что, останься Россия в пределах Русской равнины и Уральских гор, это была бы совсем другая страна.
Принято считать, что активная фаза присоединения Сибири к Русскому государству началась в конце XVI века, ее связывают с походом атамана Ермака при активном участии промышленников Строгановых. Как правило, датой начала этого похода называется 1582 год. Тут можно сказать, покорению Сибири «не повезло»: в 1584 году умирает царь Иван Грозный, на престол восходит его сын Федор Иванович, а еще через 14 лет со смертью последнего пресекается династия Рюриковичей — начинается Смутное время. В этот период Москве было не до Сибири.
Этот контекст важен для того, чтобы объяснить заметный даже простому обывателю факт: покорение Сибири фактически не вошло в пантеон великих побед и свершений русского народа. Даже если взять общепринятую версию, которая излагается в школьных учебниках истории, событие это выглядит не вполне понятным и не соответствующим канонам. Если подавляющему большинству остальных территориальных приобретений мы обязаны царям или великим полководцам, то Сибирь покорил Ермак — беглый казак, скорее всего, разбойник. Более того, вроде как даже не по воле царя, а исключительно благодаря организационной поддержке промышленников Строгановых, работавших на территории нынешнего Пермского края.
Василий Суриков. «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем».
Если относительно других территорий есть стройные официальные версии присоединения, то история покорения Сибири полна домыслов и предположений. Достаточно сравнить присоединение Сибири со взятием Казани и Астрахани. После покорения Казанского ханства, которым занимался лично молодой царь Иван Грозный, он приезжает в Москву, его встречают горожане во главе с митрополитом Московским. Царь произносит пространную речь о том, что свершившееся имеет такое же важное значение для российской истории, как и крещение Руси или победы Александра Невского и Дмитрия Донского. Даже в современный фольклор входит знаменитое, произнесенное с киноэкранов: «Казань брал, Астрахань брал». С Сибирью же ничего такого нет — это какая-то «терра инкогнита». Единственное более или менее внятное официальное признание общегосударственного значения покорения Зауралья — это присутствие Ермака на памятнике «Тысячелетие России», открытом в Новгороде в 1862 году.
Как раз потому, что центральной власти сразу после начала активной фазы покорения Сибири было «не до того», в Кремле активно делили власть: первые сколько-нибудь систематические объяснения (или интерпретации) покорения Сибири были получены только к середине XVII века, да и то из источников, малосвязанных с официальной историографией. А академическое изучение Сибири началось только в середине XVIII века благодаря русско-немецкому историографу Герхарду Фридриху Миллеру. Он не просто совершил большую исследовательскую экспедицию в Сибирь (что уже немало), но и собрал огромное количество оригинальных документов. Это так называемые «портфели Миллера», многие из этих документов до сих пор даже не переведены на русский язык и фактически не включены в научный оборот.
Получается, что только через 150-200 лет после начала покорения Сибири началась самая первая фаза научного изучения этого процесса — сбор первичных данных. И только к концу XIX века появились обобщающие концептуальные работы. Академические исследования Сибири, как и изыскания во многих других отраслях гуманитарных наук, были прерваны после 1917 года. Советская историческая наука — это во многом сосредоточение идеологизированных концепций, основанных на формационной теории, имеющих мало общего с реальным научным поиском. Она предполагает, что все общества проходят одинаковый путь от первобытно-общинного строя к капитализму, а значит, максимально возможная задача изучения региональной истории — внести некоторые уточнения в этот глобальный исторический процесс. Поэтому концептуальное осмысление присоединения Сибири было отложено еще на 70 лет и фактически возобновилось только в конце XX века.
А в начале XXI века это вновь стало как бы неактуальным и даже вредным. На этапе строительства «суверенной демократии» и «вертикали власти» региональная история в общем неуместна, и развивается она прежде всего там, где силен «национальный компонент», например, в Республике Татарстан, где существует региональная Академия наук, а в ней — Институт истории. В результате и сегодня академическим изучением истории Сибири занимаются буквально несколько десятков человек по всей стране, и важно, что до сих пор многие концептуальные вопросы так и не решены. Получается, что раз за разом эта тема оказывается в контексте государственной политики не к месту.
Сегодня существуют как бы параллельные реальности. Одна — «бытовая», и она же, как ни странно, живет в школьных учебниках. Согласно ей Сибирь — это такое сосредоточение варварских племен, шаманов и охотников, которых без труда в конце XVI века покоряет отряд бравых авантюристов под руководством Ермака. После этого тут возникают земледелие, города (Тюмень, Тобольск, Томск и далее на восток Красноярск, Иркутск и другие), и в конечном счете приходит цивилизация. Этот же подход воспроизводится и в типичном сибирском краеведческом музее.
Но постепенно формируется и совершенно иная, академическая, картина. Здесь все, естественно, гораздо сложнее. Во-первых, Сибирское ханство представляется вполне современным для своего времени государством: с земледелием, городами, дорогами, денежной системой и прочими важными атрибутами. Такая же картина и в других государственных образованиях, например, в югорских княжествах.
Во-вторых, история взаимодействия Сибирского ханства и Московского царства сложна и противоречива, и начинается она, как минимум, с конца XV века. Еще за 30 лет до начала похода Ермака в Москву прибывает первое известное нам посольство сибирского князя Едигера — это 1555 год. В-третьих, вряд ли поход Ермака действительно имел какое-то решающее значение. Он, по всей видимости, был одним из десятка разного рода военных противостояний сибиряков и московитов и в итоге оказался неудачным — Ермак, как известно, погиб. А первые русские города в Сибири основали уже регулярные войска московского царя, они же завершили и разгром хана Кучума. Сам процесс покорения Сибирского ханства не был простой прогулкой и длился несколько поколений: еще в середине XVII века источники фиксируют восстания, как бы сейчас сказали, «против иностранной интервенции».
Так вышло, что официальная позиция по поводу присоединения Сибири к Русскому государству «для внутреннего пользования» не была сформулирована сразу, и, собственно, этого не произошло до сих пор. Свято место пусто не бывает, поэтому осмыслением занялись другие люди и институции. Это Церковь в лице первого Сибирского митрополита Киприана, который описывал покорение Сибири через призму распространения христианской веры и борьбы с «неверными». Это промышленники Строгановы, которые, очевидно, пытались закрепить и свою историческую роль в покорении Сибири. Это историк, картограф, энциклопедист Сибири Семен Ремезов, который стремился создать стройную «государственническую» концепцию присоединения Сибири и построить в Тобольске Кремль (кстати, так и не завершенный, хотя и считающийся единственным в Сибири). Это и московские дипломаты, которые довольно быстро стали объяснять иностранным послам, что Сибирь — исконно русская земля.
Словом, в итоге получилось, что в процесс включились самые разные интересанты с самыми разными целями и задачами. В результате мы имеем целый ряд противоречивых концепций по поводу присоединения Сибири, которые начали формироваться в самом конце века и окончательно оформились в оригинальных документах к началу XVIII века.
Проблема видится в том, что сейчас существуют десятки и сотни точечных исследований, каждое из которых рассматривает какой-то отдельный аспект жизни дорусской Сибири либо ее покорения: кто-то пишет про денежную систему, кто-то — про дороги, кто-то — про отношения центральной власти и региональных элит. А вот концептуальные работы, дающие стройную картину присоединения Сибири, можно пересчитать буквально по пальцам. Поэтому человеку, глубоко не погруженному в эту проблематику, и может показаться, что история Сибири все еще не изучена. Если говорить упрощенно, то на уровне отдельных проблемных вопросов все в целом уже понятно. Не хватает работ, осмысляющих и обобщающих эти факты. Причем как научных, так и научно-популярных, для широкого круга людей.
— Что такое сибирские летописи? Сколько их? Где они хранятся? Как вы получаете доступ к ним?
— Сибирские летописи — это обобщенное название нескольких десятков оригинальных документов, которые считаются первоосновой для сибирской истории. Ближайшая аналогия — «Повесть временных лет», которая также считается первоосновой для русской истории. Сибирские летописи делятся (довольно условно) на четыре больших блока.
Первая группа — «Кунгурская летопись», как считается, самая древняя, написанная одним из участников похода Ермака еще в конце XVI века. Это народная трактовка покорения Сибири. Вторая группа — «Строгановская летопись», написанная в вотчинах промышленников Строгановых. Третья — «Есиповская летопись», составленная дьяком Саввой Есиповым. И четверная — «Ремезовская летопись», составленная на рубеже XVII и XVIII веков тобольским энциклопедистом Семеном Ремезовым. В каждой из этих групп существуют разные вариации (списки) текстов, многие из которых переплетены и скомпилированы. Но даже из названий видно, что у каждой группы есть вполне конкретные интересанты, чье влияние на содержание текстов не вызывает сомнения.
Сибирские летописи не секрет для историков. Они давно изданы и постоянно переиздаются. Для этого даже в архив ходить не нужно, достаточно посетить любую сколько-нибудь значимую региональную библиотеку. Особенность нашего проекта не в открытии новых документов, а в том, чтобы новыми способами изучить уже существующие. И здесь мы говорим об одной из наиболее актуальных сейчас для гуманитарных наук методологии – digital humanities. Это применение цифровых методов в гуманитарных науках — например, для анализа текстов. Проект, который получил поддержку президентского гранта, как раз и предполагает цифровой анализ сибирских летописей. Несмотря на то что эти тексты давно известны, этого до нас еще не делал никто.
У историков есть некие устоявшиеся представления относительно сибирских летописей. Например, о том, что «Строгановская летопись» прежде всего увековечивает роль Строгановых в покорении Сибири, а «Есиповская» — скорее, роль государства. Есть устоявшиеся представления о том, какая летопись является более ранним или более поздним текстом и какое влияние они друг на друга оказывали. Цифровой анализ летописей позволит в том числе найти ответы и на эти вопросы.
Кроме того, грубо говоря, мы просто хотим ответить на вопрос, про что эти летописи говорят, если отбросить эмоциональные и умозрительные предположения. Какие идеи они содержат, как они взаимосвязаны, в конечном счете какую картину мира они для нас создают.
— Как вы проводите цифровой анализ сибирских летописей? Какое оборудование, методики, технологии для этого используете?
— На первом этапе необходимо оцифровать тексты летописей и перевести их в копируемый вид, чтобы в дальнейшем разместить в свободном доступе и подготовить текстовый контент к глубокому анализу на основе современных достижений digital humanities. Дальше цифровая гуманитаристика выявит, какие слова встречаются в тексте чаще всего, в каком контексте, какие есть связи между ними. Это поможет решить два самых обсуждаемых вопроса: очередность летописей и цели их написания.
Много споров идет о том, чего хотели добиться этими текстами. Например, насчет «Строгановской летописи» есть гипотеза, что они (Строгановы) таким образом надеялись закрепить свою роль в освоении Сибири, поэтому проспонсировали ее написание. Мы сможем это подтвердить, если на цифрах увидим, что эта фамилия встречается в тексте чаще, чем упоминание царя, и преобладает позитивный контекст использования.
В результате мы получим большую оцифрованную матрицу, «карту смыслов», которую исследователи смогут свободно использовать в своих целях, — все это будет находиться в свободном доступе.
Эта работа — продолжение другого моего исследовательского проекта, который ранее поддержал Российский фонд фундаментальных исследований. В рамках этого проекта я решаю несколько другую задачу — выявляю технологические и содержательные особенности коммуникативного оформления присоединения Сибири. Упрощенно говоря, мы берем оригинальные тексты, которые дают ту или иную интерпретацию покорения Сибири, и не пытаемся «установить истину», а анализируем, кому и зачем была выгодна та или иная интерпретация. В результате конструируется сложная картина разных сторон и их концепций, которая в совокупности рождает привычный нам образ России. Фактически в рамках того проекта мы пытаемся понять, кто и как конструировал ключевые образы российской государственности в один из ключевых для нее периодов — в XVI — начале XVII веков.
В совокупности с проектов по анализу дискурсов сибирских летописей мы получим некоторое концептуальное осмысление этого периода в русской истории в целом и покорения Сибири в частности. Дадим свои интерпретации ответов на все тот же вопрос: а что это было? Будет здорово, если это послужит поводом для дискуссий в академическом сообществе. Повторюсь, что концептуально нам этого сейчас очень не хватает.
По итогам реализации двух этих проектов, поддержанных РФФИ и президентским грантом, я прежде всего планирую защитить докторскую диссертацию. Работа над ней уже идет. Это будет важным личным этапом. А дальше, по всей видимости, работа продолжится в междисциплинарном поле.
Подготовила Фирюза Янчилина
Нет комментариев