Антиплагиат раздора. Две стороны хорошей идеи

Казаться умным за чужой счет становится все труднее. На уникальность сейчас проверяют все научные работы – от студенческих дипломов до докторских диссертаций. Под сомнение ставится даже компетентность высокопоставленных чиновников. С одной стороны, это хорошо. Научных званий достойны только те, кто действительно двигает науку. А дипломы должны получать студенты, реально подготовленные к будущей профессии. Но у этой медали есть и обратная сторона.

Научный квест

Анна заканчивает юридический институт. В ее дипломе – огромное количество ссылок на законы и отдельные статьи. Каждая глава работы для нее – особый квест: как сформулировать фразу так, чтобы и свою мысль аргументировать, и набрать необходимый процент оригинальности.

«Мой честно написанный диплом – не списанный! – это 23% оригинальности. Тема моей работы – «Несостоятельность (банкротство) индивидуального предпринимателя». Так вот, если из нее убрать все словосочетания «индивидуальный предприниматель» — будет уже 37%. И вот как вы прикажете писать диплом об ИП, не упоминая ИП?», — сетует Анна.

Студенты выкручиваются, как могут: своими словами пересказывают Гражданский кодекс РФ, выдумывают какие-то нереальные словесные конструкции и даже намеренно делают ошибки.

«Например, «индивидуальный предприниматель» заменяется на ИП, коммерсант, бизнесмен, частный предприниматель и так далее. Для обычного человека это, по сути, одно и то же. Но с точки зрения юридической такие замены делать нельзя! Но приходится – потому что без этого антиплагиат не пройдешь», — признается дипломница.

Большой бизнес

По словам девушки, многие выпускники сначала пишут диплом, утверждают его у научного руководителя, а потом нанимают профессиональных райтеров, чтобы они помогли им пройти антиплагиат. Цена вопроса – 10 тысяч рублей. Некоторые заказывают специальную кодировку работы, это стоит от 3 до 5 тысяч рублей. Но здесь никаких гарантий.

«Нас преподаватели сразу предупредили, что это опасно: в прошлом году на юрфаке РГГУ целую группу лишили дипломов. Они прогнали работы через кодировку, удачно защитились, а спустя полгода кто-то решил еще раз прогнать эти работы через антиплагиат. К тому моменту программа уже «расколола» эту кодировку, и все вскрылось».

Отдельная статья расходов у студентов – это сама проверка работы на оригинальность.

«За нормальный, без ограничений доступ даже в общедоступную версию «Антиплагиата» надо платить – 150 рублей за 10 проверок. Потому что бесплатный доступ не позволяет проверять вордовые файлы и не показывает, какие именно части текста надо переделать, а какие годятся, — объясняет Анна.- Десятком проверок вы, поверьте, не ограничитесь. То есть «общедоступная» версия обойдется вам минимум тысячи в полторы».

Оригинальность нужно соблюдать с солидным «запасом»: общедоступная версия «Антиплагиата» показывает больший процент, чем специальная для вузов.

«Мой райтер прислала мне работу с запасом: 80%. Я отправила ее на кафедру – 67%. Пришлось просить ее «догнать» до нужного результата. При этом сейчас появились сайты, которые за 500 рублей прогонят твой текст через «Антиплагиат.ВУЗ». Скорее всего, так подрабатывают аспиранты и лаборантки на кафедрах».

Откуда цифры?

В интернете гуляет множество инструкций для тех, кто пишет диплом. Отдельной строкой там прописывается процент оригинальности, которую должна показать работа. Обычно это 75-80 процентов. Но откуда взялись эти цифры?

В приказе Минобрнауки N 636 от 29 июня 2015 г. читаем:
«Тексты выпускных квалификационных работ … размещаются организацией в электронно-библиотечной системе организации и проверяются на объём заимствования. Порядок размещения текстов выпускных квалификационных работ в электронно-библиотечной системе организации, проверки на объём заимствования, в том числе содержательного, выявления неправомочных заимствований устанавливается организацией».

То есть, теоретически, вуз может делать акцент на смысловом наполнении диплома, а на проценты «Антиплагиата» смотреть сквозь пальцы. Но, как показывает практика, чаще всего выбирает формальный подход.

«Был случай на журфаке, когда человек работал с цитатами из блогов. Он их анализировал. И, естественно, у него было очень много цитат, которые иллюстрировали то, что в ходе исследования было выявлено. В итоге оригинальность текста была 70%. И ему сказали сократить цитаты не потому, что они были лишние, а чтобы соответствовать формальным параметрам», — рассказывает главный редактор интернет-издания «Научный корреспондент» Наталия Трищенко.

Неподсудный

История «Антиплагиата» началась в 2005 году. В 2006-ом интернет-проект признали победителем Конкурса русских инноваций. А через год Совет по качеству рекомендовал его всем российским вузам. Система частная, коммерческая. Профильное министерство ее никак не контролирует. Вот что нам ответила пресс-служба на запрос об использовании «Антиплагиата».

«Системы проверки … разрабатываются в инициативном порядке, не регулируются Минобрнауки России и не проходят аттестации или аккредитации в Минобрнауки России или в Высшей аттестационной комиссии при Минобрнауки России».

Это значит, что ведомство не выдает никаких рекомендаций по оптимизации сервиса и не пытается сделать его лучше. Между тем, система не идеальна: например, она не всегда может отличить некорректные заимствования от цитат.

Впрочем, поначалу «Антиплагиат» казался действительно прекрасным инструментом для борьбы с нечестными студентами. Ведь тех, кто пытался выдать чужие дипломные работы за свои, хватало всегда. И долгие годы преподавателям, чтобы найти плагиатчиков, приходилось полагаться на свою память: знакомые тексты всплывали где-то через 3-4 курса. Сердобольные выпускники оставляли свои работы «в наследство». С появлением интернета проблема приобрела глобальный масштаб.

«Когда антиплагиат начинал работать, половина дипломов была списана, причем полностью, — рассказывает Наталия Трищенко, — Сейчас треть, и это уже компилятивная работа. То есть люди изучают несколько источников, которые они без ссылок берут, просто собирают одну работу из очень многих».

Формальный подход

Формально антиплагиат со своей задачей справляется. Но это формально. На практике получается, что суть работы уходит на второй план. Достаточно переписать чужую работу своими словами – и ты неуязвим. А страдают честные студенты, которые в силу специфики  вынуждены работать с большим количеством цитат.

И такой же формальный подход все чаще используют и при оценке научных работ.. И тут порой доходит до абсурда.

«Человек сначала пишет диплом, а потом на его основе научную статью. Очень во многих научных изданиях есть план по оригинальности текста. Если уникальность ниже 70-80 процентов, то издательству не интересно иметь с этим дело, рассказывает Наталья Трищенко. — И вот если человек публикует работу, а потом пытается напечатать статью, ему говорят, что она не оригинальная».

В Российской академии наук тоже сетуют на формальный подход к оценке научных работ. Проверка на «Антиплагиате» имеет право на жизнь, но только чтобы выявить действительно бессовестное воровство. А излишнее буквоедство только тормозит науку.

«В первую очередь внимание должно уделяться научной новизне. То есть «антиплагиат» нужен, но он не должен играть решающей роли, — говорит заместитель президента РАН Владимир Иванов. — Если мы говорим о научной работе, а не о литературном произведении , то на первом месте должна быть научная новизна, которая определяется экспертным путем. Если есть реальный новый научный результат, то проблема плагиата исчезает автоматически. И уж совсем недопустимо использовать «антиплагиат» как инструмент политического давления. Заключение о научной ценности работы может давать только квалифицированное научное сообщество».

ВАК раздора

Но как раз с оценкой научного результата между РАН и Минобрнауки, которое сейчас ведает Высшей аттестационной комиссией, наметились существенные разногласия. В новый состав ВАК не вошли как раз те 5 ученых, которые проголосовали за лишение министра культуры Владимира Мединского ученой степени за ненаучность его работы. После этого «Клуб 1 июля» (академики, выступающие против трансформации РАН) высказался за передачу ВАК в ведение Российской академии наук. Глава РАН Александр Сергеев считает, что это было бы логичным:

 «В советское время была ВАК при Совете министров, и она была надведомственным органом, что существенным образом делало ВАК независимой от влияния различных министерств. И если мы говорим об объективной оценке научных работ, то работа ВАК внутри министерства (я не говорю тут о Минобрануки) по понятным причинам лишает такой степени независимости».

Впрочем, в ближайшее время вряд ли что-то изменится. Глава Минобрнауки заявил, что считает этот вопрос «не очень проработанным».

«У Академии очень много задач, которые нужно решить сегодня. Новый состав ВАК утвержден, и как раз сейчас мы обсуждаем с коллегами совершенствование работы ВАК в целом… Будем работать спокойно дальше. Я пока не знаю, кто в академии этим может заняться”, – сказал Михаил Котюков.

Угол зрения

В последнее время высокопоставленных чиновников все чаще обвиняют в плагиате. Разоблачениями занимается движение «Диссернет». Благодаря его расследованиям, ученых степеней уже лишились бывшая глава Минсельхоза Елена Скрынник, депутат Госдумы Решат Абубакиров, один из авторов закона о праве на забвение Алексей Казаков. Но даже если факт плагиата доказан, это не всегда означает автоматическое наказание.

Как говорится в сообщении пресс-службы Минобрнауки, «результаты проверки системой «Антиплагиат» не являются достаточным условием определения неправомерного заимствования в диссертации без проведения экспертной оценки рецензентами диссертации при подготовке соответствующих заключений».

Тот самый случай, когда «закон – что дышло, как повернул, так и вышло». Результатов машинной проверки может быть вполне достаточно, чтобы завернуть работу, не вдаваясь в ее суть. Но слишком мало, чтобы лишить звания высокопоставленного плагиатора.

Екатерина Сухорученкова

Нет комментариев