Сокровища в ловушке. Почему наши компании предпочитают не связываться со сланцевыми углеводородами.

Не так давно известная иностранная нефтегазовая компания BP предсказала, что нашу страну в ближайшие годы ждет бум добычи сланцевой нефти и газа. На общественность неожиданный прогноз BP произвел впечатление: многие знать не знают о сланцевых углеводородах и уж тем более о том, какие радужные перспективы нас ожидают. Но, поскольку нефть и газ — это наше все, то подробности, конечно, выяснить хотелось бы.
“Поиск” обратился к профессору геологического факультета МГУ, доктору физико-математических наук Юрию ­Ампилову с просьбой ввести в курс дела: рассказать, чем сланцевые углеводороды отличаются от традиционных, действительно ли мы их уже добываем и, тем самым, приближаем светлое будущее?

— Представьте несколько перевернутых “блюдец”, которые находятся в недрах Земли, — начинает объяснение Юрий Петрович. — Геологи называют их ловушками, в них скапливаются поднимающиеся из глубин нефть и газ. Если под “блюдцами” находятся пористые и проницаемые породы — скажем, известняк или песчаник, — то все просто. Стоит в такой ловушке пробурить скважину, как нефть и газ пойдут на поверхность. Если естественного давления не хватает, снизу закачивают специальные растворы — они вытеснят углеводороды на поверхность. Такова примерная схема традиционных месторождений.
Другое дело, если под “блюдцами-покрышками” лежат суперплотные, практически непроницаемые породы — сланцы. (Отсюда и название содержащихся в них углеводородов). Поры в них наглухо закупорены и не сообщаются. И чтобы добыть углеводороды, каждую пришлось бы вскрывать по отдельности, хотя они бывают просто микроскопическими. Спрашивается, есть ли смысл связываться с подобными ловушками? Так что принципиальное различие лишь в свойствах пород, содержащих нефть и газ, а не в самих углеводородах. В первом случае это “сообщающиеся сосуды” — традиционные месторождения нефти и газа, во втором — сланцевые, несообщающиеся.
Открыли эти залежи еще в XIX веке в Канаде, но их добыча не получила развития, так как не было надлежащих технологий. И лишь в последние 20-30 лет специалисты поняли, как можно справиться с этими трудными породами. В горизонтальную часть скважины, находящуюся внутри пласта, под очень высоким давлением подают воду или специальный раствор, и он буквально разрывает породу. Происходит так называемый гидроразрыв пласта. Поры разрушаются, сосуды становятся сообщающимися, и,  считай, задача решена — можно начинать добычу. В некоторых развитых странах эту технологию совершенствуют очень интенсивно. Но не в России, где ее только начали применять на обычных месторождениях.
— Откуда же тогда оптимистический прогноз BP?
— Видимо, компания имела в виду потенциальные запасы такой нефти в нашей стране. Но реальная ситуация с их разработкой намного сложнее. В 1960-х годах сланцевой нефтью в СССР занимались очень упорно (правда, тогда ее еще так не называли). Геологи разведали гигантскую, площадью в сотни тысяч километров, Баженовскую свиту (свита — это группа пластов) в Западной Сибири. Запасы нефти там огромные, но ее не добыть без специальных технологий. И с тех пор — вот в чем наша беда! — практически ничего не изменилось. Сланцевые пласты обнаружены в местах наших постоянных промыслов, в первую очередь в Западной Сибири, на Урале, в Поволжье. Но они не разрабатываются, поскольку нерентабельны.
— Для сравнения, сколько стоит баррель традиционной нефти и сланцевой?
— Себестоимость традиционной нефти, добытой на Ближнем Востоке, составляет 10-20 долларов за баррель. Нашей, сибирской, 30-50 долларов (но реализовать и ту и другую можно по сопоставимым ценам). А сланцевая обошлась бы раза в два дороже сибирской и не окупила бы затрат на добычу. Едва ли не единственный, кто в порядке эксперимента эксплуатирует Баженовскую свиту, это “Сургутнефтегаз”. Правда, получил он за прошедший год всего полмиллиона тонн нефти, а убытки составили почти три миллиарда рублей.
— Неужели настолько невыгодно?!
— Сегодня — нет. Приблизительно за 40 лет, что известна Баженовская свита, из нее добыли около 5 миллионов тонн сланцевой нефти. Всего! Это меньше 1% нынешней годовой добычи в России.
— Почему же США осваивают подобные месторождения?
— Да, именно Америка произвела сланцевую революцию, как теперь ее называют. Но и американцы пока больше интересуются сланцевым газом, а не нефтью, а это немного другая история. США импортировали газ в огромных количествах: это потребитель номер один в мире. И вдруг оказалось, что американцы в состоянии получать его сами. Больше 20 лет они вкладывают огромные средства в разработку экономически выгодных технологий, совершенствуют метод гидроразрыва, делая его менее дорогостоящим. И еще одно очень важное преимущество по сравнению с нашей страной: им не нужно тянуть, как в России, газопроводы через всю страну — потребитель рядом и затраты на доставку минимальные. Постепенно эти месторождения становятся рентабельными, и уже несколько лет, как Америка получает сланцевый газ. Пока его доля составляет не больше четверти в энергобалансе страны, но США уже перестают быть главным мировым импортером газа. Больше того, у них даже появляется возможность его экспортировать. Не отказываясь при этом от относительно дешевого газа с Ближнего Востока. Такова разумная политика большой страны: свои месторождения разведать и разрабатывать, но не на полную мощность — мало ли что в мире случится?!
Хоть и относительно небольшой, но все же избыток газа вызвал снижение мировых цен. Предложение выросло, а спрос, прежде всего в Европе, остался прежним. Вопрос: куда девать излишки? Европейцы воспользовавшись ситуацией, слегка раскапризничались: зачем нам столько газа? В надежде, тем самым, снизить цены. Почему я так подробно об этом рассказываю? Потому что ситуация эта непосредственно касается и России. Доля нашего газа, потребляемого в Европе, в прошлом году выросла до 30% (с 20-25%). А цену приходится снижать из-за сложившейся на мировом рынке конъюнктуры. Иначе европейцы откажутся от наших поставок, заявив “Газпрому”: зачем, мол, нам покупать ваш газ по 450 долларов за 1000 кубометров, если Катар может поставить всего за 300. Кстати, Катар, один из крупнейших мировых поставщиков газа, моментально переориентировался: раз в США цена упала до 150 долларов за 1000 кубов, в Европе опустилась до 400, а до Азии, в первую очередь до Японии и Республики Корея, волна снижений не докатилась, так пусть азиаты и платят по 600 долларов!
Катару не надо строить для этого длиннющие газопроводы, у него есть заводы по производству сжиженного природного газа и специальные суда, доставляющие его практически в любую точку земного шара. Огромное преимущество для экспортеров: не берут газ в одной стране, его тут же направят в другую. Мир уже освоил этот эффективный способ доставки, а Россия отстает. Пусть и небольшая, но налицо еще одна техническая революция, которую мы проспали: нет у нас заводов по сжижению газа, кроме пока единственного, на Сахалине, но построенного иностранцами. Очень перспективный азиатский рынок скоро начнет осваивать Австралия, где открыты большие месторождения газа и строятся плавучие заводы, его сжижающие. Найдены крупные месторождения на шельфе Бразилии. Значит, жди неминуемого снижения цен на углеводороды и на азиатском направлении — и нам там придется потесниться. С этим ничего не поделаешь: ведь по “трубе” туда газ не доставишь. Мы запроектировали строительство новых заводов по сжижению газа, но с опозданием. Их запуск планируется не раньше 2018 года, когда азиатский рынок начнет насыщаться.
— Вернемся к сланцам. Почему разработка таких месторождений вызывает опасения экологов?      
— Чтобы достичь гидроразрыва,  под землю закачивают специальные растворы или воду, смешанную с реагентами, например соляной кислотой. Не исключено, что они могут попасть в подземные воды. Опасность эту пока устранить не всегда  удается. Выход один: вести разработки лишь в относительно замкнутых по горно-геологическим условиям системах, чтобы не допустить загрязнения подземных вод, имеющих выходы в реки и озера. Очень существенное ограничение. США эти вопросы решают, а Европа фактически наложила табу на подобные проекты. Европейские страны заселены чрезвычайно плотно, много земель находится в частной собственности, к тому же велико влияние “зеленых”. А цены на углеводороды между тем постепенно снижаются. Так стоит ли идти на миллиардные затраты?! Поэтому Европа сланцевый газ добывает лишь в порядке опытной эксплуатации.
Но это вовсе не значит, что европейские компании поставили крест на этих технологиях, — нет, конечно, они с успехом предлагают их другим странам, например Польше, где уже есть экспериментальные скважины, в будущем, возможно, Украине и, конечно, России. Компания “Шелл” вместе с “Газпромнефтью” намеревается осваивать Верхнесалымское месторождение в Западной Сибири. Понятен интерес “Шелл”: она отрабатывает эффективные методики добычи, и, когда со временем спрос на сланцевые углеводороды все же возрастет, ей будет что предложить мировому рынку. А наша страна, увы, самостоятельно такие проекты не ведет: нет у нас ни технологией, ни необходимого оборудования, ни предприятий, способных его производить. А главное, стимула особого нет — пока нам хватает нефти и газа из обычных месторождений.
— Велик ли вклад в это направление наших ученых?
— Геологи открыли и около 30 лет изучали Баженовскую свиту — почти классический пример сланцевой нефти. Но разработка технологий добычи — не их профиль. Ни академическая, ни частично сохранившаяся отраслевая наука в лице институтов ВНИИгаз и ВНИИнефть сегодня этим не занимаются. Ничего другого не остается, как импортировать технологии да приглашать для разработки месторождений иностранные фирмы.
— Ваше мнение: будет ли наша страна осваивать сланцевые месторождения?
— Однозначно сказать трудно. Да, сланцевых нефти и газа в наших недрах предостаточно. К тому же в традиционных районах промыслов запасы углеводородов истощаются. Спрашивается: что делать с моногородами и целыми регионами, где добыча нефти и газа — единственная сфера деятельности? Бросить на произвол судьбы, перепрофилировать или все же доводить до ума сложные сланцевые технологии, учиться добывать эти “неподдающиеся” ископаемые? Было время, когда наши нефтегазовые компании отмахивались от подобных проектов, откладывали их в долгий ящик, считая чуть ли не фикцией, и… проспали эту своего рода техническую революцию. Сегодня, к сожалению, у нас мало шансов добиться здесь заметного успеха: слишком дорого нам это стоило бы. Поэтому прогноз BP в обозримой перспективе считаю маловероятным. Это дело отдаленного будущего.
Обидно другое: мы не учимся на ошибках. Нечто похожее уже случалось в нашей нефтегазовой отрасли. Про крупнейшее Штокмановское месторождение в не замерзающем в этом месте Баренцевом море известно более 20 лет. Предполагалось, что газ оттуда пойдет в США и Европу, и, если бы тогда или хотя бы лет десять назад мы взялись за его разработку, глядишь, дело бы и пошло — и нам, возможно, удалось бы вырастить поколение морских газовиков и нефтяников, освоить передовые технологии и частично уже окупить затраты. Ведь тогда у нас еще была промышленность, способная производить оборудование, были средства для покупки патентов и опытные заводские кадры. Но ситуация изменилась кардинально. Сегодня этим гигантским месторождением, как, кстати, и двумя также давно открытыми в Карском море (Русановским и Ленинградским), никто не занимается — смысла нет, они нерентабельны. Да и кроме сварных кессонов (баков для углеводородов) мы ничего делать не можем. Остальное придется импортировать. Так что собственными силами осваивать Арктику, считаю, мы не в состоянии.
— Зато есть что оставить потомкам?
— Это точно. Правда, думаю, ни мы, ни наши внуки не будут добывать нефть и газ на арктическом шельфе. Но с успехом сделают это на суше и в прибрежных транзитных зонах. И то не мало.

Юрий ДРИЗЕ
Фото предоставлено Ю.Ампиловым  

Нет комментариев