Корифеи из колыбели. Легендарный Физтех не стареет.

Гений места — это про Физико-технический институт им. А.Ф.Иоффе Российской академии наук. Расположен он рядом с Политехническим институтом — только улицу Политехническую перейти. У него два основоположника, как у Художественного театра, — Михаил Неменов и Абрам Иоффе, оба — профессора Политехнического института. По их инициативе решением Наркомпроса от 23 сентября 1918 года в Петрограде был создан Государственный рентгенологический и радиологический институт с физико-техническим отделом, располагавшимся до получения первого своего здания тоже в стенах Политехнического. В 1921 году на базе отдела сформировался самостоятельный научный институт, руководимый А.Ф.Иоффе. Но хронологию Физтеха, колыбели советской физики, из которой вышли десятки выдающихся ученых, в том числе пять нобелевских лауреатов — Николай Семенов, Игорь Тамм, Лев Ландау, Петр Капица, Жорес Алфёров, где рождались масштабные технические проекты, преображавшие страну, принято вести с 1918-го.

Юбилейная неделя Физтеха была расписана как по нотам со значком крещендо: трехдневная международная конференция “Передовые рубежи физики ХХI века и ФТИ им. А.Ф.Иоффе” (рабочий язык — английский), торжественное заседание Ученого совета с докладами почетных членов института, поздравлениями коллег и друзей, наконец, выездное заседание Президиума РАН и театрализованный вечер для сотрудников и гостей. Рабочая повестка праздника предполагала осмысление опыта с прицелом на перспективу, поэтому особо хотелось бы отметить доклады двух нобелевских лауреатов, охвативших дистанцию между прошлым и будущим. 

Академик Жорес Алфёров, отдавший Физтеху полвека творческой жизни, включая 16 лет директорства в трудную пору перестройки и рыночных реформ, назвал свое выступление “Детский сад папы Иоффе и его роль в развитии физики и технологии в нашей стране”. Как отметил докладчик, Абрам Федорович Иоффе не просто привлекал в институт молодые силы и делал на них ставку, но, что довольно редко бывает в наши дни, никогда не стремился удержать их в Физтехе. Напротив, посылал одаренных учеников в другие, им же создаваемые физические и научные центры: в Свердловск, Днепропетровск, Томск, Харьков, Самарканд… В разное время и разными способами от ФТИ отпочковались 20 научно-образовательных учреждений; последним уже в нынешнем тысячелетии стал Академический университет РАН, возглавляемый Алфёровым. 

Профессор Университета Нагоя (Япония) Хироши Амано, получивший нобелевскую премию за создание синего светодиода на основе нитрида галлия, рассказал, что для развития работ в этом направлении создан консорциум GaN Crystal Group, в составе которого — 47 частных компаний, 20 университетов, три национальных исследовательских института. Одна из целей консорциума — создание к Олимпийским играм 2020 года в Токио автомобиля, оснащенного светодиодами из нитрида галлия. Поучительный пример в стиле Физтеха, который всегда отличала нацеленность на внедрение научных разработок в самых разных сферах экономики — от энергетики до сельского хозяйства. 

Член Президиума РАН, председатель оргкомитета “ФТИ-100” академик Андрей Забродский (директор ФТИ с 2003 по 2018 год) объяснил эту вовлеченность института в развитие экономики и обороноспособности страны его “наркомтяжмашевским прошлым”. Действительно, с 1931 года Физтех подчинялся наркомату тяжелого машиностроения, которым руководил “железный нарком” Серго Орджоникидзе, и успешно решал поставленные им задачи по созданию систем радиолокации, размагничивания военных кораблей, упрочнению брони. Вместе с тем А.Ф.Иоффе прозорливо развивал казавшиеся непрактичными исследования в области ядерной физики (за что подвергался критике). В 1936 году называл ее “вторым главным направлением” деятельности института вслед за физикой твердого тела. О вкладе ученых Физтеха в создание ядерного и термоядерного оружия написано предостаточно, поэтому стоит назвать лишь имена пяти его разработчиков, трижды Героев Социалистического труда, прошедших школу Физтеха: Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Яков Зельдович, Кирилл Щелкин, Анатолий Александров. Характерно, что прикладная направленность в тематике института сохранялась и после 1939 года, когда ЛФТИ перешел в ведение Академии наук.

Почему именно Физтех был столь эффективен? По мнению Забродского, наиболее точный ответ на этот вопрос дал немецкий физик Манфред фон Арденне, поработавший и на германский, и на советский атомные проекты: “Я знаю только один способ программирования открытий — способ советского физика Иоффе: сформировать такую школу, создать такой климат, в котором вероятность открытий резко возрастает”. Что это был за климат? Анатолий Петрович Александров в беседе с автором этих строк так вспоминал один из своих первых дней в ФТИ: “Мне понадобилось натянуть нить диаметром около микрона в электрометре. И вот Шальников дал мне нить в серебряной оболочке, а Кобеко, с которым я еще не был знаком, научил ее протравливать и натягивать. Он возился со мной, пока я не закончил работу”.

Впоследствии Александр Шальников стал одним из столпов Института физических проблем, куда его пригласил Петр Капица, трижды лауреатом сталинской премии, академиком, а Павел Кобеко, “блокадный директор”, сумел организовать работу института в осажденном Ленинграде для победы над врагом, во спасение города и его защитников (создание “препарата П”, вдвое снизившего смертность от газовой гангрены, исследование свойств льда Ладожского озера для обеспечения безопасности “Дороги жизни”). 

Конечно, нынешнему Физтеху очень непросто соответствовать таким образцам. Но коллектив отнюдь не утратил мощь: более двух тысяч сотрудников, из них 18 — члены РАН, около 240 докторов и 560 кандидатов наук. Институт демонстрирует явное стремление, используя научные заделы, наладить и укрепить связи с крупной промышленностью и госкорпорациями (“Росатом”, “Роскосмос”, “Роснано”) в том числе в интересах ВПК. Наиболее явная материализация этих связей — открытие в одном из институтских корпусов Научно-технического центра тонкопленочных технологий. Это подразделение компании “Хевел”, крупнейшего в России производителя кремниевых солнечных модулей, для которого в НТЦ разрабатывают промышленные технологии. Когда мировые цены на кремний резко упали и тонкопленочная технология перестала быть конкурентоспособной, завод при технической поддержке НТЦ был модернизирован и ныне выпускает эффективные гетероструктурные солнечные элементы на кремнии, а Электротехнический университет “ЛЭТИ” внес коррективы в подготовку кадров. Вот она, польза консорциумов с участием бизнеса, науки и вузов, о которых говорил Хироши Амано!

Как не вспомнить, что еще в 1938 году в ЛФТИ впервые в мире были созданы солнечные элементы с КПД 1%, что позволило Иоффе выступить в газете с “Программой солнечных крыш”. Увы, подобная программа была реализована в Германии, а не у нас в стране. Тем не менее физтеховские специалисты, заведующие лабораториями фотоэлектрических преобразователей и физико-химических свойств полупроводников член-корреспондент РАН Вячеслав Андреев и Евгений Теруков абсолютно убеждены, что не за атомной, а за солнечной энергетикой будущее, а в космосе, где несут службу разработанные в ФТИ гетероструктурные солнечные батареи, альтернативы им и вовсе нет.

Судя по выступлению врио директора института Сергея Иванова, особые надежды физтеховцы возлагают на собственный НИОКР-Центр, который позволит кратно увеличить эффективность трансфера разработок в промышленность и обеспечить импортозамещение. В нем будут зоны для исследований и разработок в области оптоэлектроники, новых функциональных наноматериалов, энергоэффективности и энергосбережения. Предполагается оборудовать сто современных рабочих мест для молодых специалистов. Общий объем инвестиций составит 6 миллиардов рублей, с его вводом предполагается ежегодно выполнять НИОКР на 1 миллиард рублей, правда, пока это — виртуальные миллиарды. Строительство центра ведется с 2013 года, отнюдь не наркоматовскими темпами. Уже необходима корректировка графика финансирования, чтобы избежать срыва поставок высокотехнологичного оборудования. Несмотря на все сложности, в институте надеются запустить НИОКР-Центр не позднее 2021 года.

Физтех участвует в международном проекте ИТЭР по сооружению термоядерного реактора, отвечая за 4 из 25 российских технологий, параллельно развивая свою, институтскую термоядерную программу. В этом году в ней был сделан важный шаг — завершена модернизация сферического токамака. После ввода в эксплуатацию в апреле этого года на установке “Глобус”-М2 начались полномасштабные плазменные эксперименты. Следующий шаг — строительство сферического токамака “Глобус-3” как источника термоядерных нейтронов, о чем рассказал заместитель директора института Сергей Лебедев. Столь же амбициозный проект — создание гамма-обсерватории нового поколения, состоящей из наземного черенковского телескопа в сочетании с орбитальными гамма-детекторами. Но опять же амбиции придется соизмерять с финансовыми возможностями. 

Институт уже добился диверсификации бюджетных средств — они поступают не только по линии министерства, но и ФАИП (федеральной адресной инвестиционной программы): это и госфонды, и частные инвестиции. В своем приветственном слове министр науки и высшего образования РФ Михаил Котюков выразил уверенность в том, что следующее столетие для коллектива Физтеха будет не менее ярким, чем прошедшее, и нынешний общий бюджет института — 3 миллиарда рублей — далеко не предел. Очень хочется верить.

В последние годы наметилась еще одна инфраструктурная проблема. Физтех, который всегда щедро делился кадрами с профильными структурами в регионах и формировал образовательные ячейки в родственных университетах, начиная с физико-механического факультета в Политехническом в 1919 году (о том, как создавалась первая в стране базовая кафедра ФТИ в Электротехническом университете “ЛЭТИ”, а по ее образу и подобию еще 16, на заседании рассказал президент этого вуза Вла димир Кутузов), почувствовал необходимость в собственном научно-образовательном центре. 

В ближайшее время предстоит его оборудовать, благо подходящее здание имеется. 

Похоже, самым внимательным слушателем на этом заседании был его ведущий — президент РАН Александр Сергеев. Не только потому, что сам он знает Физтех не понаслышке: вскоре после начала работы в Институте прикладной физики в Нижнем Новгороде приехал сюда на конференцию по технологиям управляемого термоядерного синтеза, познакомился с экспериментами по нагреву плазмы в токамаке (тематика его собственной кандидатской диссертации) и с тех пор поддерживал связи с сотрудниками Физтеха, в частности с академиком Виктором Голантом, который эти работы возглавлял. Не случайно в разговоре с корреспондентом “Поиска” уже после заседания Александр Михайлович дал высокую оценку проекту “Глобус-3”, назвав его ведущим в нашей стране в области создания гибридных термоядерных систем.

Но главная причина, думается, все же не в этом. Торжества в Физтехе состоялись в канун Общего собрания РАН, и ситуацию в институте, “стволовом” для российской науки, президент РАН экстраполировал на состояние академических учреждений в целом. Именно в этом ключе он ответил на мой вопрос: от чего зависит, чтобы настоящее и будущее Физтеха были не менее славными, чем его великое прошлое?

— Есть несколько необходимых условий для того, чтобы это произошло. Во-первых, надо существенно увеличить поддержку нашей академической науки и главным образом не повышением зарплат. Это уже в значительной степени осуществлено, что видно по выступлениям руководителей Физико-технического института. Речь, идет, конечно, о материальной базе, вложениях и в новый инструментарий и в новые исследовательские инфраструктуры. А с этим ситуация не самая благоприятная. К примеру, строительство НИОКР-Центра, задуманного и начатого Физтехом, задерживается. Мы вместе просим Министерство науки и высшего образования и другие органы государственной власти максимально ускорить строительство этого центра, потому что он поможет Физтеху проявить свое фирменное умение быстро переводить научные достижения в технологии.

Второе условие связано с высшим образованием. Физтех с момента своего создания тесно сотрудничал с университетами. Нужно и впредь выстраивать правильную систему взаимодействия с ними. Мое глубокое убеждение, которое разделяют и руководители Физтеха, заключается в том, что каждый должен, прежде всего, заниматься своим делом. Ученые — делать хорошую науку, университеты — хорошо учить, готовить кадры. В ряде случаев, в том числе и в Питере, получается не совсем так. Университеты участвуют в гонках за публикациями, рейтингами и т.д., забывая о своем основном предназначении, которому должны следовать вместе c научными институтами, чтобы к нам пришли прекрасно подготовленные, ориентированные молодые специалисты. В своем выступлении руководитель “ЛЭТИ” как раз и показал, что можно организовать это сотрудничество с учетом взаимных интересов.

И наконец, существенное условие — взаимодействие РАН с Министерством науки и высшего образования. Пока академические институты работали в системе координат ФАНО и РАН, были выработаны регламенты этого взаимодействия. Не хочу сказать, что все было гладко, но, по крайней мере, в течение последних четырех лет нам удалось выстроить систему отношений. Как известно, в этом году произошла очередная трансформация. Теперь все начинается заново, нужно опять формулировать регламенты. Очень надеюсь, что к Общему собранию РАН мы с министерством окончательно согласуем соответствующий документ. 

Благодаря этому должна сложиться разумная практика взаимодействия по администрированию институтов и их научной деятельности. Прежде, в советское и раннероссийское время, директор института был одновременно и крупным ученым, и администратором. Сейчас в связи с омоложением директорского корпуса и с рядом других процессов мы вновь приходим к необходимости найти баланс отношений внутри институтов — директора, научного руководителя и Ученого совета. И здесь, в Физтехе, налицо некая неопределенность, баланс еще не сложился. Мы много обсуждаем с руководством нового министерства, как повысить роль научного руководителя института. Мне кажется, от этого тоже зависит будущее ФТИ. По моему мнению, в академическом институте научный руководитель должен играть в целом не меньшую роль, чем директор, а в плане науки — роль определяющую, иметь право согласования решений, которые принимает директор. Роль Ученого совета тоже велика, и, конечно, научный руководитель должен быть его главой. Применительно к Физтеху это очень важно, поскольку наша ведущая академическая организация должна показывать четкое взаимодействие руководящих органов для эффективной работы. 

При выполнении этих условий, связанных с финансированием науки, ее взаимодействием с образовательной системой и внутренним устройством академических институтов, их правильным администрированием, мы вместе — имею в виду РАН, Министерство науки и высшего образования и наши институты — сможем добиться многого.