Цифры против мифов. Какой была Россия накануне революции.

Казалось бы, за 100 лет о Февральской и Октябрьской революциях мы узнали всё. Историки написали тысячи книг, разложили всё по “полочкам” — попробуй сказать что-то новое! Тем интереснее работы тех ученых, кто выбирается из наезженной колеи и переосмысливает привычные факты. Своим видением событий столетней давности с “Поиском” поделился профессор Московского педагогического государственного университета Сергей ЛЕОНОВ. 

— На мой взгляд, Великая революция, начавшаяся в феврале и вступившая в октябре 1917 года во вторую радикальную свою фазу, стала самым важным событием в истории России ХХ века, — говорит ученый. — Ее прямые и косвенные последствия определили своеобразие развития страны в последние 100 лет и до сих пор представляют огромный интерес для всего мира. В советскую эпоху предпосылки революции объяснялись, я бы сказал, примитивно. Загнивающий царский режим довел страну до разрухи, Временное правительство только ее усугубило, а прорыв к светлому будущему совершила Октябрьская революция. И лишь вскользь отмечалось некое промежуточное действо — свержение монархии. Позже многие историки признали, что именно февральские события открыли эпоху невиданных катаклизмов, выпавших на долю россиян. И весь этот бурный трагический период с 1917 по 1921 или 1922 год назвали Великой российской революцией.

В противоположность советской догме о разрухе как решающей причине Февральской революции некоторая часть исследователей уверяла, что в стране все шло хорошо, а переворот спровоцировали темные силы: жидомасоны, либералы, немцы и т.п. Подобная, конспирологическая точка зрения всегда была маргинальной для отечественной и зарубежной историографии, но в нашей стране в последнее время она вновь начала обретать популярность.

Чтобы поставить рассуждения о причинах революции на твердую, верифицируемую основу, я сравнил экономическое положение России с другими странами-участницами Первой мировой войны и выделил два блока проблем. Первый касается особенностей отечественной экономики к 1914 году. В советскую эпоху более полувека шли ожесточенные идеологизированные дискуссии об уровне зрелости капитализма в царской России. В 1920-1930-х годах преобладала точка зрения, что наш капитализм был слаборазвитым. Отсюда следовало, что социалистическая революция произошла не по Марксу (он рассчитывал на передовые страны) и что Октябрь обозначил не “столбовую дорогу человечества”, а специфический вариант развития слаборазвитых стран. Допустить этого было никак нельзя — и в 1950-х годах в советской историографии возобладала концепция среднеразвитого капитализма в России. Но не успела она утвердиться, как отдельные ученые попытались ее критически переосмыслить. Опираясь, как и их оппоненты, на те или иные высказывания Ленина, они выдвинули теорию многоукладности экономики царской России. В начале 1970-х годов административными средствами “новое направление” в советской исторической науке было разгромлено, и дискуссии остались незавершенными.

— По моему убеждению, в целом императорская Россия относилась к сравнительно слаборазвитым странам. Ее экономика имела лишь отдельные черты, присущие развитым державам. Благодаря огромному населению и относительно высоким темпам экономического развития, в 1913 году она имела третий ВВП в мире после США и Германии — 265 миллиардов долларов (в международных долларах 1990 года). Это превосходило даже ВВП Великобритании-метрополии. Промышленность давала свыше 5% мирового производства, рубль к началу Первой мировой войны стал одной из пяти самых устойчивых валют. Такие высокие абсолютные показатели России придавали некоторую двойственность ее экономике. Но какая может быть среднеразвитость, если к 1914 году в стране было всего 15% городского населения, доля грамотных — порядка 40%, а ВВП на душу населения составлял 1488 долларов — меньше, чем в отсталых балканских странах (Болгарии, Румынии, Греции), не говоря уже об Италии, Австро-Венгрии и других. Ключевые показатели экономического развития: ВВП и структура экономики (где доминировало сельское хозяйство, а в индустрии — легкая промышленность), уровни урбанизации и грамотности населения в императорской России были из ряда самых низких в Европе. По уровню экономического развития страна отставала от Германии, других передовых  государств не менее чем на 50-60 лет. 

Второй блок — влияние войны на экономику, поиски ответа на вопрос: почему именно в России, первой среди воюющих стран, уже через два с половиной года после начала войны произошла революция?

— Да, положение России накануне Февральской революции было далеко не худшим по сравнению с другими воюющими странами. До 1916 года включительно шел рост промышленного производства. Лишь тогда начался спад в сельском хозяйстве, а карточную систему стали вводить незадолго до Февральской революции. Голода в стране не было. В Германии же развал промышленности и сельского хозяйства произошел сразу после вступления в войну. По уточненным данным, к 1917 году спад ВВП превысил 24%, в то время как в России менее 10%. Уже в 1915-м немцы перешли на карточную систему, а на следующий год ввели тотальную мобилизацию для мужчин. В 1916-м недоедание в Германии переросло в откровенный голод. От голода и вызванных им болезней за войну умерло 760 000 человек. В императорской России, в отличие от СССР в годы Второй мировой войны, никто от голода не умер, положение населения было гораздо лучше, чем в Германии. И все же вой­на стала большим бедствием. С конца 1916 года началось падение валового внутреннего продукта. Нарастала инфляция, транспортные и топливные трудности. Хлеб в стране был, но в городах за ним выстраивались огромные очереди. Всего погибло 1,9 миллиона человек, 2,4 миллиона попали в плен. В абсолютных цифрах это очень много — соответственно второй и первый показатели среди всех воюющих стран. Однако в расчете на душу населения нагрузки на Россию были гораздо менее тяжкими, чем на большинство ведущих стран — участниц Первой мировой войны. 

— Доля мобилизованных в России составляла меньше 10% населения, а в Германии около 20%. Доля погибших в Германии (2 миллиона) равнялась примерно 3%, в России — 1,1%. Даже пленных в Германии (1 миллион) по отношению к численности населения было 1,5%, а в России 1,3-1,4%. Прямые материальные расходы на войну составляли в Германии 40,2 миллиарда, а в России — 22,6 миллиарда долларов, а расходы на душу населения соответственно 557 и 135 долларов. 

— Да, Россия надломилась первой, хотя и не испытывала таких тяжелых нагрузок, как Германия и большинство других ведущих держав. Почему? Дело не только и не столько в экономике. Османская империя была менее развитой, а нагрузки войны на нее оказались заметно большими, чем на Россию. Доля мобилизованных мужчин была в 1,4 раза, а доля погибших в 3,4 раза выше. Тем не менее Турция провоевала дольше — примерно четыре года. “Козни” темных сил в России также не подтверждаются источниками. На мой взгляд, один из важнейших факторов, приведших к революции 1917 года, — слабость и недееспособность верховной власти. Николай II был неважным государственным деятелем, нередко ставил интересы семьи выше интересов государства и допускал множество ошибок, в частности невнятность и колебания правительственного курса, что привело к невиданной дискредитации власти. 

— Пожалуйста. Россия оказалась не только не готовой к длительной “тотальной” войне, но и с рекордным опозданием взяла курс на массовую мобилизацию частной промышленности для производства вооружений и боеприпасов. Причем с осени 1915 года, когда острейший кризис боевого снабжения армии еще не был преодолен, царь повел борьбу против оппозиции и общественных организаций, игравших существенную роль в мобилизации экономики для нужд фронта. Так и не был создан единый орган, который руководил бы тылом и снабжением армии, хотя у Особого совещания по обороне полномочий не хватало и этот вопрос обсуждался многократно. Не был преодолен раскол властей на военные и гражданские. С 1915 года началась невиданная министерская и губернаторская чехарда, дестабилизировавшая власть. Не была проведена милитаризация труда рабочих. Зато без всяких расчетов введен сухой закон, нанесший тяжелейший удар финансовой системе. На доходы от продажи водки в 1914 году страна могла бы воевать два месяца.

Сам же Николай в августе 1915 года покинул столицу и уехал в Ставку, в Могилев. Но главнокомандующим стал лишь номинально, так мало этого — оказался в фактической изоляции. В значительной мере страной руководили непопулярная императрица — немка Александра Федоровна, Распутин и придворная камарилья. В результате власть не любили, не боялись и не уважали. Как писал князь В.Оболенский, “ощущение, что Россия управляется в лучшем случае сумасшедшими, а в худшем — предателями, было всеобщим”. Даже более развитые страны не вынесли бы такого руководства в годы войны. Монархия в России просуществовала свыше четырех столетий, а “слиняла за неделю”, и ее почти никто не хотел защищать.

— После Февраля 1917-го в стране стремительно развертывался масштабный экономический кризис. В сочетании с расколом, слабостью и доктринерством новой власти, а также завышенными ожиданиями населения, порожденными неожиданным падением монархии, это вызвало стремительную дискредитацию Временного правительства. В октябре 1917-го в Петрограде произошел переворот, но он подтолкнул, радикализировал революцию и в итоге перевернул всю страну. По максимальным оценкам, в февральских событиях в столице участвовало порядка 300 тысяч человек, в октябрьских — на стороне большевиков в более чем двухмиллионном городе, по признанию Троцкого, выступили до 25-30 тысяч, а против — в разы меньше. Воевать и умирать за Керенского, за Временное правительство тоже мало кто хотел. Даже из 250-тысячного офицерского корпуса против большевиков выступило поначалу не более 3%. Обе революции (если разделять их по-старому) произошли при пассивности подавляющей части населения страны. Правда, у них нашлось много сочувствовавших. Несмотря на малые силы большевиков и их осуждение почти всеми партиями, они смогли захватить страну. И все же, даже по минимальным данным, в Петрограде при перевороте (включая “мятеж юнкеров”) погибло не менее 200 человек, в Москве — не меньше 1000, так же и в Иркутске. В Киеве потери составили около 2500 человек. С весны 1918 года, когда население стало “пробуждаться” и выступать против новой власти, большевики перешли к целенаправленной политике массового террора.

Почему социалистическая революция, о которой мечтал Маркс, победила именно в России? Если говорить очень коротко, то потому, что российское общество не завершило индустриальной мобилизации, сохраняло множество пережитков традиционного общества и раздиралось острыми противоречиями. Революция 1905 года и незаконченные столыпинские реформы не разрешили их до конца. Первая мировая война обострила их в небывалой мере и дискредитировала власть. В этой обстановке идеи социализма, понимаемые лишь на уровне пропагандистских лозунгов, наложились на сохранявшиеся стереотипы традиционного общества: неприятие образованных и богатых людей, общинную уравниловку, а также стремление добиться всего и сразу. Всем этим сумели воспользоваться тактически гибкие, не боявшиеся демагогии и насилия большевики.