Признаться, устала быть виноватой. Как ни откроешь Интернет, как ни включишь теледебаты — все Россия провинилась. Сегодня, вчера, полвека назад, век, три столетия… Договорились до того, что русских стали звать… недочеловеками, тупиковой ветвью развития. Мол, если вы 70 лет терпели коммунистический режим, прощения вам нет. И кто больше всех ярится? Те, кто был с нами в одном Союзе или Варшавском договоре. Переписали учебники истории; сняли фильмы, в которых советские люди на себя не похожи; сносят памятники солдатам, погибшим при освобождении их земли от фашистов.
И уж смешно становится, когда слышишь сетования, что жизнь не удалась из-за того, что прошла большей частью в СССР. Мол, если бы я был доктором не в Киеве, инженером не в Москве, а в той же Англии или ФРГ… И никто не задает себе вопрос: а стал бы он специалистом в той стране? Не вспоминает, что с его родителей денег за врачебную помощь и место в роддоме не требовали, в детсад он ходил тоже почти бесплатно, учился — вплоть до диплома о высшем образовании — не платя ни копейки, пользовался библиотеками без всяких ограничений. И что потом, когда в его доме дети появились? Круг расходов страны повторился… Мало дали? Жили хуже, чем население самых благополучных стран мира? В чем-то хуже, а в чем-то каждому из нас досталось куда больше возможностей, чем гарантировано нашим внукам сегодня. Так стоит ли представлять советских людей сплошь убогими или виноватыми? Это же просто нечестно. Доказательство иного — реальные судьбы.
Математик Мисир Марданов, член-корреспондент Национальной академии наук Азербайджана (НАНА), родился в селе Иджеванского района (ныне Армения) осенью 1946 года. Тогда мужчины, вернувшиеся с Отечественной войны, носили застиранные гимнастерки, но в институты с университетами их зачисляли охотно. И неважно было, из каких краев ты приехал, — сдал вступительные нормально, хочешь учиться — давай. Страна предоставляет возможность.
Помню родные, жившие в Средней Азии (выселили в начале войны), рассказывали, что в тех краях был поезд, поехать на котором мечтали чуть ли не все старшеклассники. Звали его “дорогой в будущее”: он шел из Андижана в Томск пару суток, тормозя едва ли не на каждом полустанке. Летом его плацкартные вагоны гудели голосами молодых, спешивших либо в Томск поступать в вузы, либо на каникулы домой. Получали профессии бесплатно, да и в общаге жили бесплатно. Плохо жили, тесно, голодно? А бывает бесплатно сытно и просторно для всех, да через несколько лет после войны, за победу в которой заплатили всем, что имели?
Когда Мисиру было лет семь, с высокогорья село спустилось ниже, ближе к другим поселкам и транспортным артериям. На этом в учебе был потерян год. Однажды, когда он был младшим школьником, в гости приехал родственник — аспирант Ленинградского госуниверситета, а с ним биофизик, будущий член-корреспондент АН СССР Михаил Волькенштейн с семьей. Места красивые, отдых, но дети в то время не гаджетами мерились, а умениями. Как-то дали им задачки математические решать. Мисир справился быстрее всех, и, поговорив с ним, ученый посоветовал “держать под контролем образование этого ребенка”. Ближе к окончанию десятилетки родственник, который стал к тому времени профессором Бакинского госуниверситета, предложил парню переехать к нему в Баку: мол, здесь экстерном можно сдать экзамены за среднюю школу и попробовать с ровесниками вместе поступить в университет…
— В Баку лучше учили?
— Нет, у нас в селе был такой сильный учитель математики Нурсал Бударов, что чуть ли не все его ученики пошли в университеты на факультеты математики и были по уровню подготовки на несколько голов выше остальных, — говорит Мисир Марданов. — Отец мечтал, чтобы я медиком стал. Это модно было. А я, молча, отправился в Бакинский госуниверситет. Легко поступил. Сдавали 8 экзаменов, только сочинение — в тетради, а остальное — мелом на доске. Всё и всем видно, что ты знаешь. Через пять лет окончил университет с отличием, и меня оставили в аспирантуре. В 1973-м
защитил кандидатскую. Моим первым оппонентом была Фаина Михайловна Кириллова из Минска. На нашей кафедре “Дифференциальные и интегральные уравнения” места не было, меня взяли ассистентом на кафедру геометрии, несмотря на то что кандидатскую я защитил по математическим теориям оптимального управления. Несколько лет я там работал, преподавал геометрию. В 1978 году меня назначили заместителем декана факультета, который я окончил, и там трудился 12 лет. Потом перешел на кафедру “Дифференциальные и интегральные уравнения”, стал доцентом. И несмотря на то, что заниматься наукой некогда было — у замдекана хлопот всегда полон рот, я в 1989 году в Киеве в Институте математики АН УССР защитил докторскую диссертацию. Оппонентом был известный профессор факультета ВМК МГУ Федор Павлович Васильев, вторым Александр Иванович Егоров из Днепропетровска, ему сейчас 90, живет в Москве.
— Накануне распада СССР успели?
— Да, и горжусь, что основной внешней организацией, рассматривавшей мою докторскую, был Институт математики им. В.А.Стеклова. Защитился, вернулся в Баку — и меня назначили завотделом Министерства народного образования Азербайджана. Дальше — начальник управления, замминистра. Потом в 1993 году перевели на должность проректора по учебной работе родного БГУ.
— Уже развал Союза, уже суверенитета “сколько унесете”…
— Три с половиной года я работал проректором, а когда ректора избрали председателем Мелли Меджлиса (Парламента) Азербайджана, меня назначили ректором БГУ. В марте 1998-го Гейдар Алиев издал указ о назначении меня министром образования Азербайджана. Пятнадцать лет им был.
— Не страшно было идти?
— Очень трудное было время, алфавит новый, книги нужны новые, ничего не было. Мы перевели на азербайджанский язык классические советские учебники, например по математике. В СССР были Министерство высшего и среднего профессионального образования, Министерство просвещения и Госкомитет по профтехобразованию. А у нас все слили — и я был министром всего образования.
— Математик, который становится управленцем, что он вносит в систему управления?
— Каждому человеку требуется навык математического мышления. Хотя бы минимально. Без него управлять трудно. Почти невозможно.
— В чем оно должно проявляться?
— В логике.
— А теперь вы четыре года директор Института математики и механики НАНА. Иной масштаб?
— Институт — 225 сотрудников, из них 40 докторов и 30 кандидатов наук.
— Про математику на административных должностях пришлось забыть?
— Да нет. Вот только что в журнале РАН “Вычислительная математика и математическая физика”, который выпускает Стекловка и где главный редактор Юрий Сергеевич Осипов, вышла моя статья “К теории особых оптимальных управлений в динамических системах с запаздыванием в управлении”. Готовил почти два года. Представил работу декан факультета ВМК МГУ академик РАН Евгений Иванович Моисеев. Чем горжусь. У меня ведь обе — кандидатская и докторская диссертации — по математическим теориям оптимального управления. В России был большой ученый, слепой с 13 лет, Лев Семенович Понтрягин. Он основал эти теории, в Азербайджане их начинали разрабатывать под руководством Оскара Ахмедова в 1965 году. Я тогда только учился, а всего у нас в этом направлении защитилось полтора десятка докторов наук. Они работают сейчас в России, на Украине, в Турции, Азербайджане… По всему миру. Сегодня мы занимаемся прикладными вопросами управления. С точки зрения государства, отдельных отраслей.
— У вас в названии института присутствует еще механика. Она требует прикладных работ.
— Ну, есть же понятие “теоретическая механика”. Но, откровенно говоря, прикладными задачами сейчас почти никто не занимается. Нет лабораторий, а без них нет и механики. В советское время было КБ, где решали все технические проблемы. После развала СССР КБ перестало существовать.
— Может, не страшно — ведь говорят, что математику кроме его идей, карандаша и листа бумаги ничего не нужно…
— Нет. Нужно. Сегодня без компьютерных технологий современной математики нет. У нас есть кое-что из вычислительной техники, но не самое мощное. Выручают ресурсы Института информационных технологий НАНА, расположенного в одном с нами здании. У них сильная база.
— К вам обращаются какие-то отрасли или вы для них — заоблачный уровень?
— Дело не в нашей заоблачности, а, наоборот, в приземленности задач. Раньше были обращения от отраслей, потом — меньше, теперь опять понемногу возвращаются прикладные задачи. Президент НАНА Акиф Ализаде поставил перед нами задачу заниматься проблемами промышленного развития, экономики республики. Математик нужен геологам при решении проблем прогноза добычи полезных ископаемых, ну и физикам, экологам, химикам, врачам для решения их задач. Совместными усилиями мы намерены выходить на междисциплинарную тематику. Есть конкретные задачи, но результатов пока нет, ждем. И они будут — в Азербайджане хорошая школа математиков. Ведь здесь работали признанные авторитеты науки СССР. Первый директор нашего института Захид Халилов вырос из грузинской школы — в 1946 году он стал первым доктором наук среди математиков Азербайджана, его перу принадлежит первая в СССР книга по функциональному анализу. Он был директором этого института и одновременно президентом АН Азербайджанской ССР. С ним считались такие люди, как Михаил Александрович Келдыш, Андрей Николаевич Тихонов. Вторым был доктор наук Ибрагим Ибиш оглы Ибрагимов. Окончил МГУ, с Александром Осиповичем Гельфондом работал, издавал совместные работы с Келдышем. Он первым из азербайджанцев защитил диссертацию в 1947 году в Стекловке. Потом был Ашраф Искендер оглы Гусейнов. Ученик Тихонова, друг Келдыша. Эти люди — основатели советской математической школы Азербайджана, современной азербайджанской математической школы без русской не было бы.
— А какова дальнейшая судьба статей, опубликованных в высокорейтинговых журналах?
— Пока этим работам нет применения, но у нас есть ученики — доктора, кандидаты, аспиранты, они берутся за то, что мы раньше не могли или только предполагали. Не зря у нас докторский совет по четырем специальностям. До десятка защит в год. Плохо только, что в математику в основном идут девушки.
— Почему плохо?
— Девушки выходят замуж, рожают детей и оставляют науку. Редко когда могут ею заниматься, отдавая себя целиком. А мальчики не идут в математики потому, что платят мало, содержать семью невозможно. И тем не менее я считаю, что привлекать таланты нужно. Это государственная задача. В России сейчас этим стали заниматься. У нас в институте мы организовали Школу юных математиков. Каждый четверг в 15.00 из всех бакинских школ приходят сюда, в институт сильные математики — человек 70… Первые два-три раза я, используя свои бывшие министерские связи, обращался через начальников отделов Управления образования Баку к учителям с просьбой прийти к нам с сильными учениками из 8-11 классов. Приходят! И знаете, у тех, кто раньше выживал за счет репетиторства, глаза загораются, они делятся друг с другом методиками, читают лекции на заранее объявленные темы. И учителя, и ученики вопросы задают. Очень интересные. А с сентября будут дети из районов. Мы хотим составить электронную базу данных о таких одаренных детях. Это — алмазный фонд страны, таких детей у каждого народа 3-5%. Надо их выделить и разобраться, в чем их талант. Моя цель — определить, сколько таких малолетних математических талантов в Азербайджане. Потом совместно с Минобразования составим специальную программу, чтобы с ними заниматься — и по Интернету, и очно. Это трудно, но надо…
В России очень много таких начинаний, мы надеемся организаторов пригласить к нам, воспользоваться их опытом. В ближайшем будущем планируем выпускать журнал типа вашего “Квант”… Понимаете, мы в институте выпускаем четыре журнала, один из них — “Математика” — два года назад попал в список Thomson Reuters, но пока импакт-фактора нет. Надо работать… И обязательно вместе с коллегами из соседних стран. Мы вот выпустили на русском языке книгу “Предшественники современной математики Азербайджана”. Там много имен из Советского Союза — Лаврентьев, Никольский, Григорьев… В Азербайджане мы ни язык русский не забываем, ни вклад русских, советских людей в культуру нашей страны. И, будь моя воля, я бы постарался организовать побольше академических обменов студентами, преподавателями, учеными. Связи пока есть по преподаванию русского языка, но этого мало. Нужно по разным наукам, чтобы ни у кого не возникло злое желание, переврав историю, рассорить нас. Был Союз, растил кадры, вот и сейчас есть смысл собирать таланты и вместе растить их на благо наших стран.
Елизавета ПОНАРИНА
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев