От вертикалей к диагонали. Европа ищет свое место в полицентричном мире.

Докладчик пояснил, что под угрозами безопасности он в основном будет подразумевать традиционные угрозы военного, социально-экономического и политического характера, а также риски, связанные с неспособностью государств или их объединений ответить на ключевые вызовы современности и развития. Ну а говоря о Большой Европе, он имеет в виду “огромное цивилизационное пространство от Атлантики до Тихого океана”. Европа, по его словам, не сводится к географическому представлению о ней как о части Евразии от западных рубежей Португалии и Ирландии до Урала и тем более не ограничивается территорией Европейского союза.

Как отметил А.Громыко, Большая Европа — это пространство множества европейских идентичностей, то место, где большинство людей являются носителями многоликой европейской культуры, говорят на множестве европейских языков, сохраняют историческую память, которую во многом разделяют. История и судьбы России, в свою очередь, результат не только сплава различных европейских и евразийских ценностей, представлений и воззрений, но и взаимодействия разных цивилизаций. “На мой взгляд, — подчеркнул ученый, — на первом месте среди них стоит цивилизация европейская”.

Алексей Громыко рассказал о моделях международных отношений и о форматах обеспечения безопасности Европы во второй половине XX — XXI веке.

Первая модель — биполярная — основывалась на балансе силы и интересов двух сверхдержав: СССР и США. Глобальное управление и регулирование осуществлялось двумя противостоящими друг другу лидерами, окружившими себя союзниками, сателлитами и попутчиками. С точки зрения реализации власти это была модель с двумя вертикалями. Она пришла на смену европоцентризму международных отношений, доминировавшему до середины прошлого века несколько столетий.

Вторая модель — это однополярный мир 1990-х годов. США стремились к сохранению статуса сверхдержавы в условиях исчезновения своего противника — СССР. Как потом оказалось, это была переходная модель, которая не смогла закрепиться на практике. Предполагалась одна вертикаль власти в системе глобального управления — американская. Европейские центры силы занимали бы в ней еще более соподчиненное место, чем в эпоху биполярности.

В первое десятилетие нового тысячелетия была сделана попытка вернуть европоцентризм в центр глобального регулирования, и возникла третья модель — Евросфера. В международных отношениях европоцентризм предусматривал лидерские позиции ЕС. Такое лидерство должно было опираться на так называемую “мягкую” и нормативную силу Евросоюза. Но Евросфера, как и однополярность, также оказалась переходным этапом, а череда кризисов в ЕС с 2005 года, увенчанная Брекзитом, поставила на ней крест.

Полицентричный мир стал четвертой моделью, моделью горизонтали власти, или сетевого устройства. “На деле, — отметил Алексей Громыко, — речь здесь идет даже о диагонали власти, то есть о широком распределении властных полномочий в системе глобального регулирования, но с сохранением элементов иерархичности и соподчиненности. Другими словами, о компромиссе между вертикалью и горизонталью власти и влияния”. Такая модель отвечает национальным интересам наиболее влиятельных субъектов международных отношений за рамками коллективного Запада, например России, Китая и Индии.

По мнению докладчика, по духу такой полицентризм в чем-то напоминает модель “концерта держав”, которая в XIX веке определяла систему межимперских отношений в Старом Свете. Но полицентризм сегодня — это явление не региональное, а глобальное: современные ключевые игроки, расположенные в Большой Европе, могут быть только частью мирового “концерта”.

В отсутствие политической воли и иных обстоятельств, отметил А.Громыко, полицентризм может принять форму мира без правил или мира, где будут сосуществовать несколько конфликтующих порядков. В таком случае не исключен и сценарий деглобализации по аналогии с событиями начала ХХ века.

После 1945 года и до 1980-х безопасность Большой Европы зиждилась на международном праве, опиравшемся на Устав ООН, стратегическом паритете стран западного и восточного блока, Хельсинкских договоренностях 1975 года о послевоенных границах в Европе и т.п.

Со второй половины 1980-х годов возникла идея общеевропейского дома и системы безопасности от Ванкувера до Владивостока, а затем идея общеевропейской системы безопасности. Многие годы Евросоюз гордился своей концепцией “мягкой” силы как альтернативы жесткой. Политика разоружения также гасила очаги напряженности.

Однако в последние десятилетия было предпринято несколько различных шагов по размыванию и даже демонтажу форматов безопасности в Большой Европе и вокруг нее. Это, по мнению докладчика, и политика расширения НАТО к российским границам, и умножение числа государств, обладающих ядерным оружием, включая Индию, Пакистан, Северную Корею. Созданием в Европе системы противоракетной обороны как части глобальной системы ПРО США успешно расшатывает мировой стратегический паритет. Этому способствует и неоднократное применение рядом европейских стран и США военной силы в нарушение международного права в Югославии, Ираке, Ливии, Сирии… 

Все происходящее нанесло вред ООН, увеличило степень нигилизма в отношении соблюдения норм международного права, столкнуло принципы права наций на самоопределение и территориальной целостности государств. Одним из последствий этой ситуации стал антиконституционный переворот в Киеве в феврале 2014 года и последующие события. Если по этому трафарету продолжат развиваться события в Молдавии, то Приднестровье может вновь превратиться в горячий конфликт, считает А.Громыко. Все это — на фоне потенциальной неустойчивости политических режимов и партийно-политических систем в ряде стран в пограничных с Россией регионах или близких к ее рубежам, включая Закавказье, Центральную Азию, Ближний и Средний Восток. Масштабная практика санкций Запада, в том числе против России, увеличивает шансы на раскручивание процессов деглобализации.

Алексей Анатольевич выделил основные внутренние вызовы безопасности Большой Европы: депопуляция, усиление социально-экономических диспаритетов как между странами, так и внутри них, “новый популизм” (как последствие этих диспаритетов и обеднения широких слоев среднего класса — в результате растут радикальные настроения и политические движения, смыкающиеся с экстремизмом, ксенофобией, расизмом), идея “новой холодной войны”. 

Среди вызовов для Большой Европы “смешанной внутренней и внешней природы, между которыми трудно провести границу”, он назвал международный терроризм, продолжающееся относительное снижение конкурентоспособности Большой Европы по сравнению с быстрорастущими центрами силы, отсутствие полноценной политической субъектности Евросоюза и его неспособность проводить самостоятельную внешнюю политику. 

“Помимо массы традиционных и нетрадиционных внешних угроз, а также универсальных угроз, таких как климатические изменения, наркотрафик, оргпреступность, эпидемии, необходимо отметить неконтролируемую миграцию, которая захлестнула Евросоюз”, — сказал докладчик. 

Для России, которая и так уже много лет выступает одной из крупнейших стран-реципиентов, похожие проблемы могут усугубиться в случае всплесков насилия и дестабилизации в Центральной Азии, на Украине, в Северо-Восточной Азии, отметил А.Громыко и обрисовал последствия этой ситуации для нашей страны. Это — превращение части внешнего мира в более агрессивную по отношению к РФ среду, ухудшение внешнеэкономических условий с точки зрения модернизации экономики и социальной сферы России и необходимость значительного увеличения оборонных расходов.

С другой стороны, вынужденная политика импортозамещения в ряде отраслей дает свои плоды. А выработка новых геостратегических подходов, в первую очередь “разворот на Восток”, запуск экономических мегапроектов в неевропейской части России стимулируют переговорные процессы по давним проблемным вопросам, например, с Японией.

По мнению директора Института Европы РАН, для того чтобы Россия утвердила себя в XXI веке не только как европейская и даже евразийская держава, которой она и так является, но как держава атлантическая и тихоокеанская — ей нужно выстроить свои приоритеты. Если для России Большая Европа не будет надежным и устойчивым мегарегионом, то поворот на Восток в смысле переноса центра тяжести внешней политики страны, ее экономики будет сопровождаться высокими рисками.

“Нецелесообразно реализовывать стратегию развития в каком-либо направлении, если у тебя не обеспечены тылы в прямом и переносном смысле. Россию как мощного трансрегионального, а тем более глобального игрока на Юге и Востоке в полной мере воспринимать не будут, если она не обустроит свой “европейский тыл”. Россия как главный игрок в первую очередь в Большой Европе неизбежно заинтересована в решении проблем именно здесь”, — сказал в заключение А.Громыко и ответил на вопросы коллег.

Почетный директор Института Европы РАН академик Виталий Журкин, выступив в прениях по докладу, процитировал одно из западных исследований на тему европейской безопасности: “Прочная и реальная система безопасности в Европе может быть с большим трудом создана без Москвы, и совсем невозможно ее создать — против Москвы”. Эта европейская идея завоевывает все большее число сторонников, заметил он.

Выступление директора Института Африки РАН члена-корреспондента РАН Ирины Абрамовой было посвящено угрозе терроризма и распространению радикальных идей в Европе и в России. “Основная угроза связана с тем, — подчеркнула она, — что миграция приводит сегодня к усилению угрозы терроризма и радикализации целых слоев населения. Этому есть три причины”. 

Первая причина, по мнению И.Абрамовой, — это ухудшение экономического положения мусульманской диаспоры: “Мусульмане говорят об ответственности европейцев за события в их странах и едут в Европу не для того, чтобы работать, а за социальными благами”.

Вторая причина — настойчивое побуждение мусульманского населения в рамках “арабской весны” выступать с протестами против своего собственного государства и против лидеров этого государства. Это, в первую очередь, касается молодежи: молодые европейцы активно радикализируются не только в мусульманских, но и в христианских общинах.

Третья причина, названная И.Абрамовой, состоит “в отказе значительной части европейцев от национальной идентичности, от сильных лидеров, от разницы между полами, матерью и отцом”. “Всеобщая универсализация сталкивается с очень сильной идеей национальной идентичности, характерной для арабского и восточного общества”, — сказала она. Таким образом, в современной Европе формируется феномен параллельного восточного общества, который не интегрируется в европейские ценности. При этом современные ИT-технологии позволяют представителям восточного общества оставаться в своем культурно идентичном и языковом пространстве.

“Похожие процессы происходят и в России, — отметила Ирина Абрамова. — Это очень опасное явление”.

Член-корреспондент РАН Владимир Давыдов обратил внимание президиума, что, говоря о европейской цивилизации, нужно различать западно-христианскую и восточно-христианскую цивилизации. “Риски возникают на их разломе”, — сказал он.

Директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ академик Талия Хабриева подчеркнула тот факт, что “не только изменился характер угроз в Большой Европе, но еще и сохраняется высокая степень неопределенности этих угроз: не знаешь, что и откуда придет”.