Себе в убыток. Ради чего советские вожди жертвовали экономикой.

В Институт всеобщей истории РАН Михаил Липкин пришел аспирантом менее 20 лет назад, со временем стал заместителем директора, а в 2016 году возглавил ИВИ. Недавно у профессора РАН, доктора исторических наук М.Липкина вышла в свет третья по счету солидная книга, и уже есть замысел следующей. “Это нормальная практика, — убежден директор. — Руководитель академического института должен не только быть администратором, но и иметь научный авторитет и разрабатывать собственное направление в науке — чтобы не отрываться от творческого коллектива, избравшего его на эту должность”. 
По просьбе “Поиска” Михаил Аркадьевич познакомил нас со своей только что изданной работой: “Советский Союз и интеграционные процессы в Европе: середина 1940-х — конец 1960-х годов”. 
— Эта тема привлекла меня сложностью и неизученностью, — говорит ученый. — Как в оте-чественной литературе, так и в зарубежной проработаны лишь отдельные периоды, но нет единой картины состояния глобальной экономики и интеграции на евразийском пространстве. Этот пробел я и постарался устранить, проанализировав узловые вопросы на протяжении почти 30 лет: с середины сороковых годов до начала семидесятых. Моих предшественников в основном интересовали взаимоотношения двух сверхдержав в условиях “холодной войны”, начавшейся, по мнению некоторых наших историков, чуть ли не со времен нашествия Наполеона. Я же решил разобраться в хитросплетениях экономической дипломатии, понять, что происходило в странах Европы в эти десятилетия, как они влияли друг на друга, стараясь найти союзников и нейтрализовать возможных противников. Книга основана на документах, собранных в 11 архивах: четырех зарубежных и семи отечественных. Многие материалы публикуются впервые. 
— Ваше исследование начинается с середины 1940-х годов, когда шла война, — до интеграции ли тогда было?
— Однако еще в декабре 1941 года Москва и Лондон обсуждали вопросы послевоенного мирового устройства: образование федераций или иных объединений стран Европы, обеспечение безопасности на континенте, создание Европейского совета — будущего Совета Европы. Но тяжелое положение на фронтах внесло свои коррективы, и рассмотрение заманчивых идей оставили до лучших времен. Переговоры с союзниками о послевоенном экономическом сотрудничестве активизировались в 1943 году. Они предусматривали участие СССР в глобальных экономических структурах, таких как Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Международная торговая организация — будущая ВТО. Настрой был оптимистический: предполагалось, что по окончании войны Москва станет третьей мировой финансовой столицей после Вашингтона и Лондона. Рузвельт верил, что создаваемые великими державами универсальные институты обеспечат безопасность и экономическое процветание на планете. Впервые в своей истории у СССР появилась возможность встать у руля глобальной экономики. Но пока американцы с англичанами искали идеальные средства мироустройства, СССР пытался решить чисто практические задачи восстановления народного хозяйства благодаря все тому же ленд-лизу. 
Смерть Рузвельта в апреле 1945 года перечеркнула надежды советских оптимистов: администрация Трумэна дала понять, что США вовсе не собираются идти навстречу Советскому Союзу. Как условие выделения помощи от него потребовали целый ряд уступок: предоставить, например, информацию о своем экономическом и военном потенциале, что, естественно, было неприемлемо. Летом 1947 года в Париже обсуждался План Маршалла — ставка делалась на возрождение самостоятельной Германии (будущей ФРГ), а не на помощь СССР, наиболее пострадавшему от войны с фашизмом и рассчитывавшему на максимальное возмещение гигантских потерь. Налицо были разные точки зрения — и Москва, сделав выводы, взяла курс на самостоятельное восстановление экономик Восточной Европы. А в конце 1940-х началась “холодная война”. Казалось бы, международному сотрудничеству пришел конец, если бы не неожиданное “потепление”. В апреле 1952 года СССР провел Московское международное экономическое совещание. Эпохальное событие для того времени. 
Проходило совещание при жесткой конфронтации в Кремле между “ястребами” (руководством МИД, не вошедшим в число организаторов небывалого форума, и представителями ВПК, ратовавшими за свертывание сотрудничества с капиталистическими странами) и “голубями” (Советом Министров во главе с В.Молотовым и Министерством внешней торговли, которым руководил А.Микоян). Молотов также негласно курировал Внешнеполитическую комиссию ЦК КПСС, которой было поручено подготовить и провести мероприятие. “Голуби”, по сути, выступали за разрядку во имя интересов населения СССР, поэтому основное внимание в повестке конференции уделялось легкой промышленности и товарам массового потребления. 
В Москву приехало 480 представителей деловых кругов со всего мира, несмотря на угрозы Госдепа США наложить санкции на бизнесменов, осмелившихся посетить столицу СССР. Добавим писателей, журналистов, сопровождающих лиц — так что общее число зарубежных гостей приближалось к шестистам. СССР впервые с 1945 года проводил столь масштабное мероприятие: участников надо было разместить, накормить, обеспечить переводчиками и транспортом. 
Москва предложила начать диалог “с чистого листа”: обсудить возможности международной торговли и улучшения мирового климата с помощью развития экономических связей. Причем напрямую, через головы своих правительств, не желавших сотрудничать и менять политическую обстановку в Европе. Это была едва ли не первая серьезная попытка приоткрыть “железный занавес”, показать, что СССР может быть вовсе не таким, каким его представляет Запад. Впервые в международной практике именно в Москве родилось выражение “мирное сосуществование” — для тех лет несомненный прорыв. Добавлю, что СССР привлек к переговорам коммунистический Китай, выступив в роли посредника (западные страны не имели в тот момент дипотношений с Поднебесной), а интерес к КНР был огромный.
— Но вы даже не упомянули “вождя всех народов”! Как Сталин отнесся к встрече? 
— Осенью 1951 года Сталин своей рукой перечеркнул большинство заключенных международных торговых соглашений. Торговля свелась к необходимому минимуму: мы им нефть, они нам машины. Официальный Запад налагал санкции на фирмы, осмеливавшиеся торговать с СССР. И в этих условиях в Москве проходит грандиозное международное совещание. Как это могло случиться? На этот счет есть разные точки зрения. Одна из них: бардак, простите, в стране, в отличие от расхожих представлений, был даже при Сталине. В обход вождя уже случались неожиданные действа. Скажем, в начале 1946 года Москва уведомила Вашингтон, на каких условиях готова принять американский кредит. Другое дело, что американцы его не дали, но факт обсуждения был! И когда Сталин узнал об этом, скандал был неслыханный. 
Есть и такое мнение: в 1952 году Сталин уже был тяжело болен. Он практически все время проводил на юге, и, как отмечали допущенные к нему соратники, взгляды его постоянно менялись. Возможно, он специально отдалился от организации совещания, чтобы дать свободу желающим “порулить” и посмотреть, как они себя поведут. А если что не так, то всех скопом и убрать. Но не исключен и вариант, что вождь по-настоящему решился на полную смену курса. Документов, относящихся к концу 1952 — началу 1953 года, почти нет. Есть записи, что Сталин давал поручения, но, похоже, делал это устно, поскольку никаких письменных свидетельств на этот счет не существует, как и отчетов об исполнении его распоряжений. К сожалению, заключительная часть Сталинского фонда находится в разных архивах, до сих пор закрыта, и ознакомиться с ней невозможно. А очень хотелось бы взглянуть на телеграммы, которые Сталин посылал с юга, и узнать, какие ответы он получал от соратников. Это помогло бы понять логику вождя, его отношение к вопросам экономики. 
— Чем закончилось Московское совещание? 
— Иностранные участники были буквально потрясены открывающимися перспективами мировой торговли. Англия и Китай на энтузиазме подписали контракты на миллионы фунтов стерлингов (правда, так и не выполненные). Была принята декларация, предлагавшая создать некую альтернативную международную экономическую организацию, подчиненную ООН, однако СССР не внес деньги на ее образование. А официальный Запад встречу заклеймил, назвав “политической шумихой”. И все же это был пролог к политике мирного сосуществования, реально осуществлявшейся после смерти Сталина. Попытки достичь разрядки были предприняты в 1954-1955 годах в Женеве, затем на саммите в Париже в 1960 году, но из-за американского самолета-шпиона У-2, сбитого над Уралом, договоренность так и не была достигнута. И только с третьего захода, уже при Брежневе, в первой половине 1970-х годов, разрядка наконец победила.
Мне удалось обнаружить материалы, которых нет ни в одном учебнике или книге, наглядно показывающие, как внимательно Москва отслеживала европейскую интеграцию. Это цветные схемы 1969 года, подчеркну, очень подробные и сложные, показывающие, как в представлении Москвы проходила интеграция в Западной Европе, в том числе в области науки и культуры. 
— Как с высоты сегодняшнего опыта вы оцениваете работу СЭВ? 
— Совет экономической взаимопомощи был создан в 1949 году. По сути это был ответ Москвы на образование НАТО, поэтому в программе СЭВ присутствовали мощная идеологическая и военная составляющие. Масштабы СЭВовских проектов впечатляют: скажем, разработка единой энергетической сети, появление мощных объединений, таких как “Интерметалл”, “Общий парк грузовых вагонов”, “Интеркосмос”… Шла работа по унификации стандартов — необходимое условие развития интеграции. Таковы убедительные примеры успешной работы СЭВ. Однако расширение банковской деятельности, введение единой валюты — переводного рубля, установление справедливых цен, развитие сферы услуг — здесь успехи если и были, то очень скромные. Страны-участницы подчас не понимали друг друга. СССР по традиции призывал сделать упор на подъем тяжелой промышленности, а партнеров больше интересовал финансовый и банковский сектор. Противоречия возникали и из-за разного уровня экономик: так, Болгария и Румыния чувствовали себя неуютно в компании промышленно развитых стран — СССР, Чехословакии, Польши. Москва предлагала участникам специализироваться в определенных областях, но партнеры, не желая оказаться ущемленными, хотели быть конкурентоспособными во всем. И тем самым тормозили интеграцию. Множество задумок осуществить не удалось, поскольку “хвост вилял собакой”. СССР не смог продавить свою линию: потеряв Югославию и Албанию, пережив Пражский кризис, он избегал острых разногласий в Восточной Европе. 
Советский Союз предлагал принять действительно важные меры: скажем, по перераспределению ресурсов и денежных потоков. Раздавал кредиты под проценты гораздо ниже, чем на Западе: под 2-3 вместо 5-6%. Но жесткого контроля за расходованием средств не вел — и отдачи не возникало. Упрочить, углубить интеграцию у Москвы не получилось — и вместо этого она принялась расширять СЭВ: в его состав вошли Монголия, Вьетнам, Куба. Но как интегрироваться со столь разными и удаленными странами? В книге я стараюсь найти ответ на вопрос, почему и как геополитика победила экономику. 
— О чем будет ваша следующая работа?
— Хочу копнуть вглубь и вширь: провести анализ мировой системы социализма. Когда в 1960-х — начале 1970-х годов Советский Союз был на взлете и стремился реализовать обширные планы, интересно выяснить, что ему удалось, а что нет. Сумел ли он выработать альтернативный путь некапиталистического развития для Европы и мира? 
Юрий Дризе
Фото предоставлено М.Липкиным

Нет комментариев