Почти два десятилетия Российский фонд фундаментальных исследований проводит конкурсы проектов на получение финансовой поддержки перспективных научных работ. По общему признанию, фонд выявляет и отмечает действительно значимые и интересные исследования. Главную роль здесь играет экспертная система, позволяющая точно оценить качество заявок. В предыдущих номерах “Поиска” мы уже рассказывали о том, как она работает. Сегодня серию публикаций на эту тему продолжает беседа с председателем Экспертного совета РФФИ по фундаментальным основам инженерных наук академиком Геннадием Филипповым.
— Геннадий Алексеевич, совет, который вы возглавляете, создан относительно недавно. Что принимали во внимание, учреждая его?
— Начну, пожалуй, вот с чего. Казалось бы, исследований в области математики, физики, химии, биологии достаточно для того, чтобы перейти к созданию новых технологий и оборудования для самых разнообразных областей человеческой деятельности. Однако это не совсем так. Комплексный характер работ при разработке современных технологий и образцов техники выдвигает на передний план необходимость решения целого ряда инженерных задач, опирающихся на знания фундаментальных проблем.
Именно поэтому в 2005 году Совет РФФИ учредил новое, восьмое, направление деятельности фонда — фундаментальные основы инженерных наук. Его задача — поддержка ученых, работающих по таким научным направлениям, как машиноведение и инженерная механика, процессы тепломассообмена, свойства веществ и материалов, электрофизика и электротехника, энергетика, в том числе атомная, технические системы и процессы управления, биотехнологии. (Кстати сказать, именно в рамках биотехнологий — этого нового бурно развивающегося “сплава” науки и производства — впервые в РФФИ, еще несколько лет назад, были особо выделены работы в области нанотехнологий). Легко заметить — большая часть из перечисленного входит в утвержденный руководством РФ перечень приоритетных направлений и критических технологий, эффективное развитие которых способно внести наибольший вклад в обеспечение безопасности страны, ускорить ее экономический рост. Это обстоятельство во многом определило популярность нового направления работы фонда, быстрый рост количества заявок, появление очень интересных и актуальных проектов.
Хотел бы отметить, что с самого начала процесса создания направления “Фундаментальные основы инженерных наук” был сформирован очень квалифицированный состав нового отдела в аппарате РФФИ. Этот небольшой (всего пять человек), но четко работающий коллектив подобрал и возглавлял до своей безвременной кончины в 2010 году профессор Дмитрий Сергеевич Михатулин.
— Геннадий Алексеевич, понятно, что возглавить экспертный совет РФФИ может не каждый ученый. Существуют какие-то критерии, по которым из энного числа кандидатов отбирают одного. В расчет, видимо, принимаются опыт, научный вес, репутация, организаторские способности. Как вам кажется, на что обращали внимание, останавливая выбор именно на вас?
— Мне самому, как вы понимаете, судить трудно. Наверное, все, что вы перечислили, учитывалось. Но, может быть, еще сыграло роль и то, что я состою в Отделении энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН. Ученые этого отделения, как я понимаю, больше всего подходят для работы в Экспертном совете РФФИ по фундаментальным основам инженерных наук. До меня совет возглавлял видный ученый Олег Николаевич Фаворский, он сейчас заместитель академика-секретаря этого отделения. Не исключено, что, когда истечет срок моего пребывания в должности председателя совета, новый его глава снова окажется нашим коллегой.
При всем при этом никакого особого предпочтения к работам академических институтов нет. Скажем, из 40 проектов, отмеченных грантами в 2011 году по направлению “Энергетика”, ученым РАН принадлежат только 15.
— Не менее важен для работы в совете, наверное, и ваш опыт ученого, исследователя. Как он накапливался?
— Я окончил Московский энергетический институт по специальности “инженер-механик”. Специализация — турбиностроение. Дипломный проект защищал по газотурбинной установке на гелии для атомной станции. После учебы мне предложили остаться на кафедре научным сотрудником. Защитил кандидатскую, потом докторскую диссертации, был доцентом, позже — профессором. Институтская жизнь закончилась неожиданно: в 1978 году меня вызвали в ЦК КПСС и после нескольких собеседований утвердили директором создаваемого ВНИИ атомного энергетического машиностроения.
— Почему именно вас?
— У меня были работы в этой области, связанные, в частности, с созданием турбин для атомных станций, и фундаментальные — по газодинамике двухфазных сред в самых разнообразных объектах, где эти среды применяются. Удалось получить важные и довольно интересные результаты. Вышло много публикаций и несколько книг на эту тему. Став директором ВНИИАМ, я, как ученый, продолжал заниматься в основном тем же, чем и в МЭИ: перспективными исследованиями в области энергетики. Но круг проблем, которые пришлось решать, в том числе и на фундаментальном уровне, существенно расширился: перед институтом стояли сложные задачи, связанные с совершенствованием энергетического оборудования и разработкой новых его видов. Именно в период работы во ВНИИАМ меня избрали вначале членом-корреспондентом, а затем и академиком РАН. В общем, все, что я накопил за годы своей работы в науке, позволяет мне сегодня достаточно уверенно чувствовать себя в роли председателя Экспертного совета РФФИ по фундаментальным основам инженерных наук.
— Расскажите немного о том, что он собой представляет.
— В совет входят шесть секций: механики, теплофизики, электрофизики, атомной энергетики, энергетики, систем управления. В каждой из них много направлений, существенно отличающихся друг от друга. Понятно, что хорошо разбираться во всех этих направлениях довольно сложно, поэтому стараемся сочетать возможности “узких” специалистов глубоко вникнуть в суть предлагаемого исследования с энциклопедическими знаниями ведущих специалистов отраслевых и академических организаций, способных в целом оценить перспективы предлагаемого исследования. Это относится как к составу членов экспертного совета, так и к корпусу экспертов. Кстати, привлекать ученых в качестве экспертов — очень непростая задача.
— И в чем сложность?
— Одну заявку, как известно, отдают сразу трем экспертам. Делается это, чтобы обеспечить объективность и независимость оценок. А таких заявок по нашей тематике приходит более тысячи в год. Вот и прикиньте, сколько требуется экспертов. Тщательно и добросовестно выполненная экспертиза — это трудоемкая, требующая времени работа, и далеко немногие, к сожалению, соглашаются этим заниматься.
Существует еще одна особенность в деятельности нашего совета и экспертов. Нередко они видят, что заявленная работа представляет собой часть более крупного, комплексного исследования или требует проведения достаточно сложных и дорогостоящих экспериментов, выполнить которые за более чем скромные средства, выделяемые по грантам РФФИ, не удастся. В этом случае эксперты и члены экспертного совета используют свое знание реальной ситуации. Ска-
жем, при оценке реализуемости
работы учитывают ее роль как “катализатора” более сложного проекта, осуществляемого тем или иным предприятием или институтом.
— А как решается вопрос, если оказывается, что одинаково высокие баллы набрали больше соискателей, чем выделено грантов?
— Подобные ситуации выносятся на обсуждение экспертного совета, где взвешивают все детали и коллегиально решается, какому из проектов отдать предпочтение.
— А какова судьба тех работ, которым не хватило до победы совсем чуть-чуть? Рассматриваете их на следующий год?
— Нет, авторы проектов должны подать новую заявку и вновь участвовать в конкурсе. Мы ведь заранее не знаем, каким будет уровень работ следующего года. Конечно, обидно, когда отсеиваются достойные претенденты. Поэтому я всегда выступаю за то, чтобы увеличить, или хотя бы не уменьшать долю “проходных” заявок. Сегодня мы можем отметить примерно 30% представленных на конкурс проектов.
— Но ведь объем средств, выделяемых государством на гранты РФФИ, как я понимаю, не увеличивается. И значит, чем больше процент отмеченных проектов, тем меньше получит каждый из победивших. Есть ли смысл бороться за увеличение числа грантов? И какова позиция по этому вопросу у председателей других экспертных советов?
— Этот вопрос обсуждался на одном из заседаний Совета РФФИ. Предлагалось ограничиться 25% от общего числа принятых заявок. Я выступил первым и привел аргументы в пользу того, что грантами следует отмечать как можно большее количество соискателей. Не понаслышке знаю, какое положение сегодня в вузах, академических институтах. Денег на перспективные исследования у них совсем немного. Получить дополнительные средства на поддержку фундаментальных работ чаще всего неоткуда. Предприятия, бизнесмены идут на это крайне неохотно. В такой ситуации выручают гранты РФФИ. В общем, меня поддержали, и в итоге сохранился прежний показатель — порядка 30%.
Напомню, что некоторое время назад, когда я начинал работать в фонде, цифра была побольше — до 33%. Конечно, есть резон в том, чтобы увеличить денежное наполнение гранта, но и предел сокращения числа ученых, охваченных поддержкой фонда, должен быть.
— Вам, руководителю экспертного совета, удается подробно знакомиться с проектами?
— В каких-то, скажем, спорных случаях мое участие в оценке проекта может потребоваться. А некоторые работы я изучаю и как эксперт. Прежде всего, по энергетике, в том числе атомной.
— Какой из проектов запомнился?
— Сейчас ведутся интересные работы по созданию довольно мощного космического энергоблока для длительных полетов, допустим, на Марс. Там много проблем, одна из них связана с теплообменом, охлаждением реактора, от чего в значительной мере зависит его КПД. В пространстве без атмосферы, в полном вакууме, отвод тепла осуществляется только с помощью излучателей. Те, что используются сейчас, занимают значительную часть космических энергоустановок, а с увеличением их мощности (необходимой для обеспечения длительных полетов) масса и габариты излучателей могут превзойти все разумные пределы. Ученые МАИ — авторы работы, получившей поддержку РФФИ, — предложили свой вариант решения проблемы. Основные части нового космического излучателя — генератор капель и гидросборник капельного потока. Генератор сформирует из горячего теплоносителя капельные струйки, которые в условиях космического вакуума быстро охладятся и попадут в гидросборник. Накопившееся в нем вещество вновь отправится в рабочий контур. Вес и габариты таких излучателей существенно меньше традиционных, и они не слишком увеличиваются при повышении мощности энергоустановки. Благодаря этому масса полезной нагрузки, а значит, и экономическая целесообразность эксплуатации космического аппарата могут вырасти в несколько раз.
— А вы сами получали гранты РФФИ?
— Да, дважды. Последний — на исследования, которые выполняю в МЭИ, где я профессор кафедры паровых и газовых турбин. К сожалению, сейчас там раз в десять меньше сотрудников, чем было в семидесятые годы.
— С чем связаны ваши исследования?
— Они касаются газодинамики двухфазных сред. Проблема здесь в сложности расчета движения таких сред, скажем, в турбинах атомных электростанций. Решить задачу могут новые методики расчета, над которыми работает, в частности, и наша исследовательская группа. В экспериментах используются специальные стенды, на которых изучаются, например, процессы спонтанного, скачкообразного возникновения влаги, резкого повышения давления, различные нестационарные явления, происходящие с участием двухфазных сред. Многое требует теоретического обоснования и экспериментальной проверки. В конечном итоге должны быть найдены способы повышения экономичности турбинных установок, их надежности и безопасности. Это особенно важно для атомных станций, потому что любая неисправность может отразиться на их работе и привести к весьма серьезным и неприятным последствиям.
ПОЛНОСТЬЮ МАТЕРИАЛ СПЕЦВЫПУСКА ДОСТУПЕН В ФОРМАТЕ PDF.
Беседу вел Александр ЧУБА
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев