Голос в хоре. В чем сила ОНР?

— Идея организационно оформиться, чтобы эффективно защищать профессиональные интересы ученых, родилась в ходе дискуссий на интернет-форуме Scientific.ru. Главным инициатором создания общества был известный питерский физик-теоретик, член Европейской академии Дмитрий Дьяконов, который, к сожалению, очень рано от нас ушел. Дмитрий Игоревич составил текст декларации ОНР, который энтузиасты обсудили и одобрили. Еще одним мотором общества стал заведующий лабораторией Института проблем машиноведения РАН, профессор Александр Фрадков. Он вел организационное собрание ОНР, которое состоялось 24 февраля 2012 года в Институте общей физики РАН. На нем был избран Совет ОНР и принят устав, по которому общество работает до сих пор. Первыми сопредседателями совета стали Д.Дьяконов, А.Фрадков и главный редактор газеты “Троицкий вариант — Наука” астрофизик Борис Штерн.

— В декларации говорится, что ученые объединились, “чтобы сообща способствовать возрождению российской науки и дееспособности научного сообщества”. Упомянута там и причина, толкнувшая организаторов на активные действия: “К этой инициативе нас побуждает отчуждение власти от научных работников, невиданное ни в развитых, ни в догоняющих странах”. 

Ни одна из перечисленных проблем не потеряла актуальности. По ряду направлений нам удалось продвинуться, по некоторым вопросам мы не смогли найти понимание в тех государственных структурах, к которым обращались. В целом же курс остается прежним.

— Самый яркий момент — это, конечно, участие в протестном движении против фактической ликвидации Российской академии наук в 2013 году. Благодаря массовым выступлениям научной общественности власть отказалась от наиболее опасных идей, заложенных в первую версию закона о РАН, были найдены разумные компромиссы. И ОНР сыграло в этом не последнюю роль. Под нашим заявлением подписалось более 10 тысяч коллег, члены общества инициировали “гуляния ученых” у зданий Государственной Думы и Совета Федерации. 

Наше общество было одним из первых, кто обратил внимание на чудовищное количество фальшивых диссертаций. Масштаб бедствия в полной мере высветила деятельность сетевого сообщества “Диссернет”, в работе которого участвуют члены ОНР. Многие наши документы были написаны по материалам экспертиз, проведенных “Диссернетом”. Это касалось, в частности, диссертаций депутатов, состава экспертных советов ВАК. Некоторые советы в итоге освободились от наиболее одиозных личностей. Да и в целом эту деятельность можно признать результативной, хотя до полной победы еще далеко. Очень надеюсь, что нам удастся наладить взаимопонимание по данному вопросу с новым руководством Минобрнауки и действовать вместе.

ОНР и научное сообщество много лет борются также за корректировку перечня ВАК — списка журналов, публикации в которых учитываются при защите диссертаций. Даже сейчас, после нескольких пересмотров этого перечня по инициативе научной общественности, там осталось очень много изданий сомнительного качества, которые не обеспечивают объективную экспертизу. В народе их называют “мурзилками”. 

В итоге искажается картина не только в гуманитарных науках, где с дутыми диссертациями и публикациями просто беда. Как член экспертного совета ВАК по математике и механике могу сказать, что и в точных науках тоже возникает много проблем. Когда материалы диссертаций публикуются в журналах, которым нельзя доверять, экспертам ВАК приходится тратить дополнительное время на тщательный анализ не только диссертационной работы, но и статей. 

Сейчас научное сообщество обеспокоено качеством журналов, автоматически попадающих в перечень ВАК через международную агрономическую базу AGRIS. По существующим правилам журналы, в которых опубликована хотя бы одна статья, проиндексированная в AGRIS, становятся “ваковскими”. Между тем в некоторых из них печатаются совершенно не относящиеся к сельскому хозяйству анекдотические статьи, в которых, например, предлагается “исправленное” значение числа “пи”.

В общем, по этому направлению работы некоторые результаты есть, но нельзя сказать, что ситуация нормализовалась.

Еще одна проблема, на которой ОНР сосредоточило внимание с первых дней своей работы, — деятельность Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Нам кажется, что линейка грантов фонда выстроена не совсем правильно. Почему, например, гранты для молодых ученых должны быть больше, чем для их учителей? Странно и то, что в экспертный совет по молодежным грантам входит всего лишь по одному-два представителя от каждой области знания: это создает предпосылки для закулисного сговора. Много критики вызывают организация и проведение конкурсов ориентированных исследований, уровень поддержки которых в несколько раз превосходит размер “обычных” грантов.

Дмитрий Дьяконов и член-корреспондент РАН Олег Мельник, которые в ОНР занимались этими вопросами, входили в предыдущий состав Совета РФФИ. Кроме них в совете был академик Валерий Рубаков, известный своей активной гражданской позицией. К сожалению, в результате недавней ротации Мельник и Рубаков в совет не попали. Но мы продолжаем работу по этому направлению. Недавно ОНР направило в Минобрнауки письмо в поддержку своих требований, под которым подписались 750 научных работников, аспирантов и студентов. Представители ОНР и Профсоюза РАН обсудили предложения научного сообщества с руководителем профильного департамента министерства. Члены Совета по науке при Минобрнауки, которым также близка позиция ОНР, встречались с руководством фонда. Надеюсь, что РФФИ все же пойдет навстречу ученым.

Еще одна беда фонда — его хроническое недофинансирование. Вместо обещанных 20,3 миллиарда рублей РФФИ получит в 2017 году всего 11,6. В ближайшее время мы узнаем результаты последних конкурсов инициативных проектов, и, боюсь, ученых они неприятно удивят. По некоторым сведениям, доля победивших проектов от числа поданных заявок может снизиться с привычных 30 до 16-18%. Это значит, что многие научные группы, работающие на мировом уровне, грантов не получат. И как они будут работать? В университетах и НИИ, как правило, денег ни на что, кроме зарплаты, нет. Гранты РФФИ, пусть и небольшие, позволяют покупать расходные материалы, комплектующие для приборов, оплачивать командировки. 

Будем стараться довести свою серьезную обеспокоенность сложившейся ситуацией до власти.

— Нам удалось наладить диалог со структурами, определяющими научную политику. Нельзя сказать, что стена непонимания разрушена, но бреши возникли, и через них можно договариваться, обмениваться документами, искать компромиссы. 

Еще один важный результат — началась самоорганизация научного сообщества. Были сформированы и активно работают Общественный совет и Совет по науке при Минобрнауки. Члены ОНР входят в их состав. Общество является одним из учредителей Комиссии общественного контроля в сфере науки. Мы были первыми, но, к счастью, не остались одни.

— Да, мы плотно взаимодействуем: коммуникации налажены и на уровне организаций, и между конкретными людьми. У каждой структуры свой голос в этом хоре. Что-то удобно делать одним, что-то под силу другим. Наше “общество вольных хлебопашцев”, например, может действовать, не оглядываясь на мнение начальства, что неизбежно присутствует в работе организаций с более “официальным” статусом.

— Членов ОНР чуть меньше трех сотен. Среди них немало молодежи. Специально за массовость мы никогда не боролись. У нас цензовый принцип формирования общества: чтобы в него вступить и в нем оставаться, ученый должен публиковать статьи в рецензируемых журналах. Мы регулярно проводим процедуру перерегистрации: члены ОНР должны подтвердить, что имеют, как минимум, две публикации за три года. Это не очень много, но и немало.

Сила общества, как мне кажется, не в количестве членов, а в числе коллег, готовых его поддерживать, участвовать в наших акциях. Таких союзников у нас много. На сайте ОНР более 1700 зарегистрированных пользователей. Наши обращения по проблемам, попавшим “в нерв” профильного сообщества, подписывали по нескольку тысяч человек. 

Мне кажется, что главная проблема не в массовости ОНР, а в недостаточной активности его членов. Люди заняты основной, научной, работой и на общественную не всегда находят время.

— Сегодня атмосфера, конечно, не та, что была в 2013 году, когда научная общественность сплотилась и выступила единым фронтом в защиту РАН. Но и особенной апатии в научных кругах я не наблюдаю. Что действительно произошло, так это пересмотр позиций в отношении РАН. Многократно звучавшие на собраниях ОНР, конференциях научных работников призывы к руководству академии — демократизировать РАН, подключить к принятию решений более широкие массы научных работников, к сожалению, не были услышаны. Когда в следующий раз на академию нападут, а это может случиться в любой момент, боюсь, многие ученые не захотят за нее заступаться. 

— Раз в год на общем собрании мы выбираем Совет ОНР. Только он может выступать от имени общества. Решение по тому или иному документу или мероприятию принимается по итогам интернет-голосования членов совета. Часть инициатив возникает в результате обсуждения на сайте ОНР.

Действует и расширенный совет, в который входят активные члены организации, представители ОНР в различных рабочих группах и комиссиях. 

— Я бы пожелал им успехов в главном нашем деле — научной работе и попросил всех и особенно молодых исследователей не жалеть тратить часть своего времени на решение общих проблем. Без коллективных усилий гражданского общества наша профессиональная сфера в нынешних условиях не может нормально развиваться.