Иосиф Гительзон, академик, советник РАН в Институте биофизики СО РАН, научный руководитель Института фундаментальной биологии и биотехнологии Сибирского федерального университета:
— В свое время создание региональных отделений РАН обеспечило новый импульс для интеллектуального развития востока и севера страны, открыло дорогу в науку многим молодым талантам, для которых была недоступна столица. Оно образовало питательную среду для прикладной науки, для инноваций, способных ускорить развитие производства. Сейчас же вся эта возведенная за полвека научная и образовательная структура под угрозой.
Пишу об этом, пожалуй, слишком эмоционально, выпадая из академического стиля, потому что по мере сил участвовал в формировании этого интеллектуального пространства для Сибири, а теперь вижу симптомы его распада вследствие “реформы” РАН — может быть, и благой по намерениям, но крайне неудачной по исполнению и результатам.
Столько ума и государственных средств было вложено в создание региональных очагов науки! Не буду перечислять мировые научные и практические результаты государственного масштаба работ институтов Сибирского отделения. Они общеизвестны. Но в результате реформы Сибирское и другие региональные отделения утратили свои институты, и их интегрирующая роль сохраняется пока лишь в силу инерции заложенных при их создании разумных традиций. Лишенные этих связей институты, разделенные еще и сибирскими расстояниями, обречены провинциализироваться.
Понимая это, научное сообщество ищет пути сохранения. Одни НИИ присоединяются к столичным институтам, но это обрекает их на вторичную, провинциальную роль и создает угрозу исчезновения при продолжающемся сокращении расходов на науку. Другие, наиболее крупные, пытаются выстоять в одиночку. Третьи объединяются в центры по географическому принципу — эту дорогу выбрали мы в Красноярске. Надеюсь, наш суммарный потенциал позволит сохранить академический уровень науки в нашем городе.
Но все три пути — лишь способы выживания в лихолетье. Радикальное решение — восстановление крупных региональных отделений путем возвращения институтов под их руководство. Не сомневаюсь, что логика общегосударственного интереса приведет к этому. Сейчас, пока связи не утрачены, это обойдется гораздо дешевле, чем через многие годы строить их заново, как это пришлось делать отечественной биологии, разрушенной лысенсковским вторжением.
Три года назад, накануне принятия закона о РАН, в “Поиске” была опубликована моя статья об ожидаемых последствиях реформы (“Ошиблись целью”, №36, 2013. — Прим. ред.) К сожалению, многое из сказанного тогда остается актуальным. Позволю себе кратко повторить изложенные в ней мысли в надежде, что они хоть каким-то образом могут оказаться полезными при подготовке нового закона о науке.
Главная проблема сегодня — в использовании научных результатов. Здесь главный провал. И он образовался вовсе не потому, что РАН выдает мало научных результатов — она дает гораздо больше, чем производство в состоянии воспринять, знаю это по работам нашего института. Мы сделали достаточно много вещей, которые, что называется, просятся в практику. Но они не используются, потому что нет воспринимающей системы: разрушены отраслевые институты. А экономика, сидящая на нефтяной игле, построена так, что эти результаты не востребует. Вот здесь беда. Вот где узел проблем.
Что может сделать государство? Прежде всего, восстановить воспринимающую систему и поддержать финансово фундаментальную науку. А если это пока невозможно, хотя бы не пытаться ею “рулить”. Фундаментальная наука в чем-то сродни искусству: руководить ею извне невозможно. Она развивается из внутренней логики прежде всего. Не за плату (хотя ученому надо на что-то жить и содержать семью), не из заданий, а из себя. Таково ее свойство.
Попытка управлять наукой с помощью бюрократических средств — убийственна. Поэтому она и встретила такое резкое сопротивление.
Совершенно иное дело — использование результатов фундаментальных исследований. Тут можно предвидеть и планировать, управлять и востребовать то, в чем заинтересовано производство.
Нужен единый закон — о науке, об использовании ее результатов и об университетском образовании. Эти три компонента нуждаются в радикальном улучшении, и для РАН как сосредоточения научного потенциала страны было бы естественно выступить инициатором соответствующего законопроекта.
Андрей Старинец, научный сотрудник физического факультета Оксфордского университета, Великобритания:
— Помнится, писатель Юрий Бондарев на XIX партконференции пророчески сравнил перестройку с самолетом, который взлетел, не имея ни малейшего представления о том, где будет садиться. Вот уже 30 лет Россия все напоминает мне этот самолет, а “реформа РАН” и прочие аналогичные начинания — просто микрокосм, отражение этой глобальной потери смыслов.
Трудно оценить меру успеха преобразований, затеянных неизвестными (публично) лицами с неизвестной (публично) истинной целью. Ведь никто так и не взял на себя ответственность за “реформу РАН”. Правда, “реформа” была частично блокирована, апокалиптические сценарии не реализовались, ученые работают, получают зарплату и гранты, массового исхода из науки не наблюдается. ФАНО, насколько нам известно, искренне пытается наладить диалог с научным сообществом. Но принесли ли пользу стране эти преобразования? Мы этого не видим. ФАНО как сугубо бюрократическая структура не может полноценно заменить РАН в руководстве научными институтами. Функционер слишком несвободен, чтобы управлять творческими процессами. Функционер будет алчно требовать наукометрию, бесконечные отчеты, справки о количестве аспирантов на душу населения: это естественный язык функционера, дерзость ему противопоказана. Но ведь наука существует совсем на другом уровне. Вот я прямо вижу, как, скажем, Мигдал или Померанчук подсчитывают свои индексы Хирша… Это же смешно! Разве можно затевать реформу, не продумав смысла, конкретных и достижимых целей, сроков, последствий, критериев успеха?
Мы можем только повторить то, что говорили и три года назад: в первую голову отреформировать надо не РАН, а самих реформаторов. Нужно создать наконец адекватный (прозрачный и полностью отвечающий за результат) субъект формирования научно-технической политики государства. Будет ли это воссозданный ГКНТ или иная структура, не так важно. Но нынешняя слабость высшего звена управления этими процессами в условиях тяжелейших для России вызовов современности служит источником серьезнейших опасений.
Михаил Эпов, академик, заместитель председателя Сибирского отделения РАН, директор Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН, изложил свое видение ситуации в виде письма президенту Владимиру Путину:
— Уважаемый Владимир Владимирович! Промежуточные итоги “революции сверху” вырисовались в полной мере. На смену старой великодушной маме, Российской академии, опекавшей всех: и исполнительных, и непослушных, и слегка ленящихся, и вообще самых разных, лишь бы множились научные результаты, пришла администрация детского дома. Она по-своему заботится об ученых, считая их недостаточно эффективно функционирующими единицами. Поэтому надо подтянуть исполнительную дисциплину, правильно организовать всестороннюю отчетность и запустить регулярные процедуры оценки результативности научных сотрудников. А после достижения достаточной однообразности приступить к неуклонной оптимизации финансовых расходов и тотальному избавлению от старого академического наследия. В 1920-х стремительному движению вперед мешали реликты императорской академии, в 2010-х — советской. Теперь поле зачищено и можно спокойно приступать к легальным процедурам приватизации непрофильных активов.
Владимир СОТЧЕНКО, академик, главный научный сотрудник Всероссийского НИИ кукурузы:
— В сельскохозяйственной науке эффективность работы научных учреждений определяется выполнением требований, которые предъявляют сельхозпроизводители. Сегодня они возросли в связи с общеполитической и экономической обстановкой, которая складывается вокруг России, задачей импортозамещения. Если рассматривать реформу научной сферы с этих позиций, то, на мой взгляд, она ведется не очень верно.
Возьму только одно ее направление — так называемую оптимизацию научных учреждений или попросту слияние. Нас, как и еще целый ряд организаций, в том числе ВНИИ овцеводства и козоводства, к примеру, планируют объединить со Ставропольским НИИ сельского хозяйства, который создавался для решения краевых задач. Но ведь наши два ВНИИ работают в масштабе всей страны!
Второе. Пытаются объединять совершенно разноплановые НИИ. Что мы сможем взять у коллег, чем обогатиться? Узнаем, как создавать новые породы овец или коз? А они — как выращивать гибриды кукурузы? Где логика? Мощной материально-технической базой Ставропольский НИИ сельского хозяйства не располагает. Перспектив роста федерального финансирования на эти цели тоже нет. После объединения мы потеряем статус юридического лица, все наши специфические вопросы должны будем решать через новое руководство. Между тем важнейшие составляющие сельскохозяйственной науки — стабильность и оперативность. Сохранятся ли они в условиях непонятно какого конгломерата научных организаций? Очень сомневаюсь.
Удивляет меня и непоследовательность ФАНО. На совещании в Министерстве по делам Северного Кавказа, одно из заседаний которого проходило в нашем институте, Михаил Михайлович Котюков меня заверял: институт трогать не будут. Прошло немного времени, вопрос объединения, присоединения вновь поднят. А ведь гораздо целесообразнее (и об этом также шла речь на совещании) создать при ВНИИ кукурузы мощный селекционный центр с заводом — мы его, кстати, сами начали строить. Своими силами. Да, ФАНО помогало найти инвестора. Нашли. Но когда дело дошло до подписания договора, выяснилось: потенциальный инвестор хотел бы получить от нас все наши патенты. Этот как? Это почему? Одним словом, договор подписан не был.
Если вы в одном не можете помочь, в другом — средств нет, тогда дайте работать, хотя бы не мешая. Мы самостоятельно развивались, развиваемся и будем это делать, принося реальную пользу стране.
И еще. Мне не очень понятна позиция руководства РАН. Если уж объединили три академии, давайте считать проблемы общими. Но пока РАН заняло по отношению к сельскохозяйственной науке позицию стороннего наблюдателя. Вы сами, мол, разбирайтесь со своими болячками. Это тоже, кстати, следствие проводимой реформы.
Материалы подготовили Светлана БЕЛЯЕВА,
Наталия БУЛГАКОВА, Ольга КОЛЕСОВА и Станислав ФИОЛЕТОВ
Нет комментариев