Форум Евронауки ESOF-2016 без преувеличения можно назвать “заточенным” под графен. На церемонии открытия среди кадров фотохроники, представляющих знаменательные вехи и крупнейших ученых в истории мировой и британской науки, в числе первых промелькнули портреты нобелевских лауреатов Андрея Гейма и Константина Новоселова. На закрытии — вновь слова о графеновой революции, которая изменила наш мир. Между этими двумя торжественными моментами — тщательно подготовленный трехдневный графеновый ликбез, интересный и не погруженным в тему участникам форума, и вполне осведомленным в ней специалистам. Были и экскурсии в недавно открытый при Манчестерском университете Институт графена, в специальный “графеновый зал” в манчестерском Музее науки и промышленности, но главное — удалось увидеть и услышать создателей уникального материала, легендарных ученых-соотечественников, активное участие которых в мероприятиях форума еще больше подогревало интерес к теме, заявленной на ESOF-2016 в качестве основной.
После лекции Константина Новоселова корреспондент “Поиска” побеседовала с нобелевским лауреатом.
— Константин, в течение двух дней главная тема на форуме — ваш графен. Ученые и представители компаний из разных стран рассказывают о его свойствах и многочисленных применениях. Это и сверхпрочные покрытия, и лампы накаливания, и аккумуляторы, и микроэлектроника, и устройства медицинского назначения. Вы как-то отслеживаете коммерческую судьбу вашего детища, контролируете процессы внедрения?
— Я стараюсь, чтобы от меня ничего не зависело. Я занимаюсь своими экспериментами, тем, что мне интересно, и не собираюсь быть адвокатом графена. Если получится выйти на следующий уровень его развития — замечательно. Я могу немного помочь советом, проконсультировать коллег, но было бы глупо стараться защищать и проталкивать его.
— А применения, о которых сегодня говорят, — это изначально ваши идеи? Или это развитие идет сегодня помимо вас?
— Какие-то идеи мои, Андрея Гейма, наших студентов. Принципиальные применения графена — это следствия его свойств, и их не так сложно придумать. Как все будет реализовано на практике — это другое дело, здесь нужна коллаборация с компаниями. В Институте графена есть специалисты, которые этим пытаются заниматься. А у меня своя работа — я занимаюсь физикой.
— Вы сами используете какие-либо изделия, изготовленные с применением графена?
— Был телефон с экраном из графена — подарил кому-то. Теннисную ракетку тоже кому-то отдал. На данном этапе графен просто замещает другие материалы, поэтому его применения не так заметны. Но уже сейчас появляются прототипы устройств, которые существенным образом опираются на графен, — и это становится более интересным.
— Какое из применений кажется вам наиболее перспективным? Станут ли графеновые изделия неотъемлемой частью нашей повседневной жизни лет через 10?
— Зависит от того, что понимать под словом “перспективный”. То, которое появится наиболее быстро, или то, которое принесет бόльшую выгоду, или то, которое наиболее интересно с научной точки зрения. В данный момент очень интенсивно развивается применение графена в печатной электронике и функциональных композитных материалах. Очень интересное направление — применение графена в биологии и медицине, но это более отдаленное будущее.
— На форуме говорилось об успешном применении графена в Европе, Китае. В России кто-то подхватил эту технологию? Например, недавно сообщалось, что МФТИ подал заявку на патентование в США биосенсорных чипов на основе графена, оксида графена и углеродных нанотрубок, которые позволят увеличить точность анализа биохимических реакций и ускорят поиск новых жизненно важных лекарственных средств.
— Честно говоря, мне об этом не известно.
— В Манчестере вы — чрезвычайно популярная фигура, несмотря на то, что это город 25 нобелевских лауреатов. Вы себя ощущаете особо почетным горожанином?
— Нам с Андреем дали звания почетных горожан. Но это номинальное звание. Более важно, что мы ощущаем хорошую конструктивную поддержку со стороны города, власти очень помогли нам и в строительстве Института графена, и в решении других вопросов (связь с бизнесом, с европейским сообществом). Это же относится к взаимодействию с Манчестерским университетом, который нас очень сильно поддерживает.
— В Великобритании вы являетесь академиком (член Королевского общества). Что означает это звание?
— Оно в корне отличается от звания в России, британский академик — это не почетная должность, а сплошные обязанности. Например, экспертные обязанности, опять же мы не получаем зарплату, наоборот, как только становишься академиком, начинаешь платить взносы.
— На что они идут?
— Как правило, на материальную помощь молодым исследователям. Например, когда я был постдоком, у меня была стипендия от Королевского общества. Теперь нынешние постдоки получают стипендию, в которой есть и мой вклад. То есть это достаточно прагматический подход, который работает.
— В чем состоит сегодняшняя ваша научная деятельность?
— Я изучаю другие двумерные материалы. Их достаточно много, и их свойства, как правило, сильно отличаются как от свойств графена, так и от свойств их трехмерных собратьев. Двумерная физика может быть очень интересной, тем более когда мы начинаем говорить о металлах, полуметаллах, сверхпроводниках, полупроводниках. Также мы научились собирать несколько таких материалов вместе и образовывать гетероструктуры очень высокого качества. Тут уж физика и ее применения ограничены только нашей фантазией.
— Какова главная цель создания Института графена? Какова ваша роль в его работе?
— У института три задачи. Первая — обеспечить существующие проекты нормальными лабораториями и чистыми зонами (число людей, занимающихся графеном и смежными областями, очень быстро росло в последние годы, и имеющиеся лаборатории нам стали малы). Вторая — дать развитие новым направлениям. Появились новое оборудование, новые лаборатории, которые значительно расширили диапазон наших возможностей, экспериментов и изучаемых материалов. И третья — появление новых прикладных и индустриальных проектов.
— От кого поступило предложение о помощи в создании института?
— Это совместная инициатива города и университета.
— Графеновые исследования довольно щедро финансируются. В одном из выступлений на ESOF звучала цифра — миллиард евро…
— Миллиард евро выделен в рамках проекта Евросоюза Graphene Flagship. Строительство института — это совершенно отдельная история, никоим образом с Graphene Flagship не связанная. Основная проблема в том, что после того, как строительство окончено, за развитие института отвечают университет и мы сами. Мы должны обеспечить себя грантами и на эти деньги жить.
— То есть средства, выделенные городом на Институт графена, пошли на его постройку, закупку оборудования, а дальше деньги на исследования, зарплату ученым нужно искать самим?
— Именно так. Нам построили и оснастили лаборатории, все остальное зависит от нас.
— Результаты референдума по выходу Великобритании из Евросоюза (Brexit) как-то вас затронули?
— К сожалению, по нам он может очень сильно ударить, поскольку основное финансирование наших проектов идет из Европы. Не только в рамках Graphene Flagship — это не главное. У нас есть и другие европейские проекты, которые нам очень помогают. Мы нашли источники финансирования в Европе, но если этот канал нам закроют, то придется искать другие — а это займет время, да и найти их еще надо…
— Взаимодействуете ли вы с коллегами из России? Не думали о том, чтобы организовать с ними какое-то постоянное сотрудничество?
— Мы сотрудничаем с учеными из Института проблем технологии микроэлектроники и особочистых материалов РАН в Черноголовке, где я когда-то работал. Сережа Морозов, Женя Вдовин, Юра Ханин — это люди, с которыми я постоянно общаюсь. Никакого официального проекта, правда, нет — мы сами себе платим зарплату и делаем то, что нам по силам. Темы — графен, другие двумерные материалы.
— Не пробовали подавать заявку на грант Российского научного фонда или получить какое-то иное государственное финансирование?
— Коллеги в Черноголовке работают самостоятельно и, насколько я знаю, подают на такие гранты. Эти гранты покрывают их часть работы, а наши — нашу часть.
— То, как устроено взаимодействие науки, властей, промышленности в Великобритании, вам кажется разумным?
— Наверное, нам хотелось бы, чтобы оно было еще разумнее, но не получается.
— Не думали ли вы о том, чтобы организовать институт или лабораторию где-то еще — в США, например, или Великобритания во всем устраивает?
— Человека всё никогда не устраивает, но в принципе сейчас мы смогли многое подстроить под себя, и получились очень комфортные условия, с приличным финансированием и хорошими лабораториями. То есть сегодня Манчестер — одно из лучших мест в мире, чтобы заниматься наукой.
— Приезжает ли к вам российская молодежь? Как вы оцениваете уровень подготовки наших студентов и аспирантов?
— Все ребята, которые с нами сейчас работают, очень хорошего уровня. У нас есть российские сотрудники — аспиранты и постдоки — разных поколений, нам удалось отобрать действительно хороших.
— Насколько я поняла, Институт графена и вообще отрасль, связанная с применением графена, создают множество рабочих мест, причем не только в Манчестере.
— Институт — это капля в море, у нас не так много сотрудников. Мы надеемся, что с появлением большего количества компаний, которые наши же студенты откроют, появится гораздо больше рабочих мест.
— Что для вас означает титул “сэр”, который вы получили вскоре после присуждения вам Нобелевской премии? Я слышала, что к вам теперь можно обращаться “сэр Костя”? Я в этом совершенно не разбираюсь, и первая ассоциация — с понятием “джентельмен”.
— “Джентельмен” или нет — это вам судить. Титулом “сэр”, если честно, никогда не пользовался и, скорее всего, не воспользуюсь.
— Находясь долгое время в Великобритании, сохранили ли вы российские привычки, интересуетесь ли новостями с Родины?
— За новостями я слежу понемногу, поскольку мои родители живут в России, но своим домом считаю Манчестер.
— А футбольный матч Англия — Россия на Евро-2016 смотрели? За кого болели?
— Я был на этом матче, мы приехали большой компанией, и я, единственный, болел за Россию.
Беседовала Светлана БЕЛЯЕВА
Фото с сайта esof.eu
Нет комментариев