Правительство РФ недавно утвердило план реструктуризации сети бывших академических, а ныне подведомственных ФАНО институтов. Документ, подписанный курирующим науку вице-премьером Аркадием Дворковичем, де-юре закрепил идущие де-факто процессы. В нем обозначены намеченные на 2015-2016 годы мероприятия по сопровождению интеграционных процессов, одно из которых — выбор институтов-лидеров — вызвало у ученых много вопросов. Кроме того, там перечислены центры, решения по которым должны быть приняты в текущем году.
О том, как участвует в реализации этого плана Российская академия наук, рассказал сопредседатель совместной рабочей группы по реструктуризации ФАНО и РАН вице-президент РАН Валерий Козлов.
— Валерий Васильевич, хотелось бы понять, как принимаются решения по созданию интегрированных структур, какова роль РАН. Некоторые ученые считают, что вы просто “штампуете” представляемые ФАНО проекты.
— На самом деле, это не так. Представители РАН, составляющие половину совместной с ФАНО рабочей группы, очень внимательно знакомятся с аргументацией руководства объединяемых институтов и мнением научных коллективов. Заседания проходят в острых дискуссиях. Наиболее сложные случаи мы разбираем в рамках Комиссии по совершенствованию структуры академии, в которую входят представители всех тематических и региональных отделений РАН.
— Случается ли, что вы отклоняете тот или иной проект?
— Да, такое бывает. Совсем недавно академическая комиссия пришла к выводу о нецелесообразности объединения двух организаций Черноголовского научного центра РАН — Института физики твердого тела (ИФТТ) с Институтом проблем технологии микроэлектроники и особочистых материалов (ИПТМ).
Этот вопрос имеет свою историю. В определенный момент ИПТМ отделился от ИФТТ, и их пути разошлись: один институт продолжил заниматься фундаментальными работами в области физики твердого тела, а другой начал активно развивать поисковые и прикладные исследования по микроэлектронике.
Тем не менее на первой волне реструктуризации родилась идея их объединить и создать Федеральный исследовательский центр (ФИЦ) “Физика конденсированного состояния, электроника и материаловедение”. Это было еще до того, как начала работу наша комиссия. ФАНО вынесло проект на рассмотрение Департамента науки, высоких технологий и образования Правительства РФ.
Это необходимый этап согласования: только после его прохождения агентство выпускает приказ о создании новой структуры. Надо сказать, что обсуждение в департаменте проходит открыто: кроме уполномоченных от РАН, ФАНО, Минобрнауки и руководителей участвующих в процессе организаций приглашаются представители заинтересованных министерств и ведомств. Всем дают слово. Инициаторов слияния просят объяснить смысл интеграции, обращая особое внимание на возможные риски.
— ФИЦ по физике конденсированного состояния преодолел этот барьер?
— Нет. При рассмотрении проекта присутствовал Геннадий Яковлевич Красников — руководитель компании, в состав которой входит НИИ молекулярной электроники и ведущий отечественный производитель интегральных схем завод “Микрон” (ОАО “НИИМЭ и Микрон”). Академик Красников выразил сомнение в необходимости объединения институтов. Он напомнил, что ИПТМ уже участвует на договорных началах в консорциуме, ведущем работы в интересах отечественной микроэлектронной промышленности. Реорганизация института может поставить под угрозу долговременные планы сотрудничества и отрицательно сказаться на развитии этого важного для страны направления.
В итоге вопрос был отложен, но не снят с повестки дня. Поэтому наша комиссия его рассмотрела. Выяснилось, что коллектив ИПТМ уже не поддерживает проект. Весомых аргументов в пользу его проведения не высказал и второй потенциальный участник ФИЦ. В общем, на наш взгляд, решение о создании центра выглядит несколько надуманным, и мы будем рекомендовать ФАНО от него отказаться.
— А как это выглядит с формальной точки зрения? Коллектив ИПТМ сначала проголосовал за объединение, а потом против. Какое решение считается действительным?
— Мы стараемся подходить к делу без формализма. И президент страны, и представители правительства не раз отмечали, что реструктуризация ведется не для галочки. Объединение институтов — непростой вопрос, он обсуждается в коллективах не один день. Многие, прояснив картину в процессе дискуссий, пересматривают свои позиции. Это вполне нормально, и мы должны адекватно оценивать каждую конкретную ситуацию.
— Идет ли речь о том, что в дальнейшем ИПТМ вольется в состав ОАО “НИИМЭ и Микрон”?
— Насколько я знаю, пока так вопрос не ставился.
— Все ли проекты, включенные в план реструктуризации на 2015 год, уже запущены?
— Из 23 числящихся в плане центров по 15 приняты окончательные решения о реорганизации, по двум — решения согласованы ФАНО и РАН, по шести — общее мнение вырабатывается. Из последней группы ни разу не рассматривался только вопрос об организации на Дальнем Востоке Федерального научного центра по морской биологии. ФАНО готовит по нему материалы, но уже ясно, что там все непросто. В этот ФНЦ хотят включить очень разные по характеру работы организации. Одна из них — Приморский океанариум, образовательный и туристический объект с большой внебюджетной составляющей. Вторая структура — Дальневосточный морской государственный биосферный заповедник — по идее должна находиться в ведении Минприроды: там очень остро стоят вопросы охраны от браконьеров, организации посещений. И эти учреждения хотят объединить с ведущим фундаментальные работы на мировом уровне Институтом биологии моря им. А.В.Жирмунского. Согласны ли организации интегрироваться, как они предполагают работать под одной крышей, мы пока не знаем.
Кроме того, был снят как неподготовленный вопрос о создании ФИЦ “Кольский научный центр”. Уже на заседании рабочей группы по реструктуризации выяснилось, что четыре из девяти вписанных в проект организаций не готовы объединяться. Их директора прямо в ходе обсуждения начали выяснять отношения с руководством центра, которое, как мы поняли, не вполне владеет ситуацией.
— Судя по плану текущего года, объединительные процессы в регионах идут активнее, чем в центре. Между тем в регионах, где сливают разнопрофильные институты, наверняка возникает много проблем. Расскажите о конкретных ситуациях. Где все происходило гладко, где возникли осложнения?
— Сначала приведу несколько примеров, когда интеграция проходила спокойно, без конфликтов, и, соответственно, есть надежда, что уровень и темпы развития исследований не снизятся. В Нижнем Новгороде ФИЦ создан на основе крупного и авторитетного Института прикладной физики (ИПФ). К нему присоединились Институт физики микроструктур (в свое время отделившийся от ИПФ), Институт проблем машиностроения и небольшая структурная надстройка в виде аппарата Нижегородского научного центра. С ними наверняка все будет хорошо, когда уляжется суета, связанная с переоформлением документов. Кстати, два нижегородских академических института химического профиля в этот ФИЦ не вошли.
В состав Владикавказского научного центра в Северной Осетии включены шесть институтов — гуманитарный, математический, геофизический, биологический, сельскохозяйственный, Центр скифо-аланских исследований. Руководство и коллективы этих организаций понимают, как будут работать вместе, у них есть доверие друг к другу. Их привлекает возможность сэкономить на управлении. Откроет ли такая кооперация новые перспективы, пока не ясно, но проблем у них быть не должно.
Этого не скажешь о соседнем Кабардино-Балкарском научном центре. Там напряженность возникла уже на уровне рассмотрения проекта. Не все организации поддерживают объединение. В Институте прикладной математики и автоматизации к вопросу вхождения в центр возвращались несколько раз. Вначале коллектив был категорически против, но после смены директора и обновления Ученого совета ситуация изменилась. А вот Институт экологии горных территорий им. А.К.Темботова объединяться с гуманитариями, аграриями, экономистами и математиками отказался наотрез. Так что проект решено продвигать без его участия.
— Как вы считаете, реализуется ли в ходе реструктуризации известное “правило двух ключей”?
— Думаю, да, во многом благодаря тому, что арбитром выступает правительство в лице своего Департамента науки, высоких технологий и образования. Руководитель департамента Алексей Львович Заклязьминский постоянно подчеркивает, что решения о создании укрупненных структур должны поддерживаться учеными, а позиция Академии наук, которая дает оценку целесообразности задуманных преобразований, должна учитываться в первую очередь. Это справедливые требования, и мы благодарны коллегам за последовательность.
— Вернемся к недавно принятому плану. На последнем заседании Научно-координационного совета ФАНО возникли бурные дискуссии по поводу первого пункта этого документа — о выборе на уровне агентства институтов-лидеров (“Поиск” писал об этом в №46). Многие ученые не понимают, зачем это делать, если в ближайшее время начнется межотраслевая оценка эффективности работы научных организаций. А вы можете ответить на этот вопрос?
— Нет, мне тоже не вполне ясен смысл этих действий.
— Но ведь ваша рабочая группа этот план одобрила?
— Мы рассматривали другое предложение. Прочитайте внимательно этот пункт — в нем нет ничего про лидеров. Там говорится об “определении критериев формирования научных центров, ведущих значительный объем фундаментальных и прикладных исследований и обеспечивающих реализацию проектов по актуальным направлениям научно-технологического развития страны”.
— А зачем ФАНО выбирать “научные центры, ведущие значительный объем исследований”?
— Предполагалось, что речь пойдет об определении принципов реструктуризации. До сих пор непонятно, каким требованиям должны удовлетворять претенденты на роль ФИЦ, РНЦ, Региональных научных центров (РНЦ), Национальных исследовательских институтов (НИИ), а также недавно предложенных ФАНО новых образований — Центров общественных (гуманитарных) наук, Центров сервисного (инфраструктурного, информационного) обеспечения исследований и разработок.
Уже после утверждения плана заговорили о выборе лидеров. При этом четких критериев для отнесения укрупненных структур к тому или иному типу так до сих пор и нет, сформулированы только ориентиры. Так как правила не прописаны, возникают проблемы. Когда мы рассматривали вопрос о создании в Новосибирском академгородке ФИЦ по информационно-вычислительным технологиям, Сибирское отделение РАН высказало мнение, что альянс, состоящий из Института вычислительных технологий и Конструкторско-технологического института вычислительной техники, по масштабам на ФИЦ “не тянет”. Действительно, два небольших института — это ФИЦ или нет? Каждый может трактовать ситуацию по-своему. Мы решили положиться на мнение руководства СО РАН.
— Кстати, проходила информация, что в системе ФАНО создается первый Национальный исследовательский институт — на базе Института мировой экономики и международных отношений РАН и Центра ситуационного анализа им. Е.М.Примакова РАН. Но в списке на этот год я его не нашла.
— Эти организации действительно выступили с инициативой объединения. Безусловно, их союз достоин статуса Национального исследовательского института. РАН такую идею поддержала. Вопрос, видимо, будет включен в дальнейшие планы реструктуризации.
— Какими они вам видятся?
— Понятно, что дело не ограничится проектами текущего года. Скоро мы приступим к обсуждению перспектив 2016 года. Надеюсь, что участникам процесса не будут изменять здравый смысл и чувство меры. Реструктуризация не должна превращаться в самоцель. Нужно не имитировать деятельность, а создавать условия для успешного развития науки.
Мы в академии постоянно занимались совершенствованием структуры. За последние восемь лет до старта реформы РАН в реорганизационные процессы были вовлечены около 20% институтов. Какие-то из них мы объединяли, но исключительно с целью сделать их более устойчивыми и эффективными. Одновременно создавались новые исследовательские организации. Все обсуждалось открыто и спокойно, без спешки. Конфликтов практически не возникало. У всех была уверенность, что преобразования полезны. Сейчас у многих ученых ее нет, и это печально.
Беседу вела Надежда Волчкова
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев