В июле в Москве прошло очередное заседание Совместной российско-германской комиссии по изучению новейшей истории отношений двух стран. Обсуждалась, в частности, подготовка четырехтомника, посвященного советско-германским отношениям от прихода Гитлера к власти до нападения Германии на СССР. Об уникальном издании “Поиску” рассказал ответственный редактор и разработчик проекта “СССР и Германия 1933-1941: Документы из российских и немецких архивов” с российской стороны, член комиссии, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук Сергей Случ.
— Почему комиссия обратилась именно к этому периоду двусторонних отношений?
— Несмотря на значимость советско-германских отношений в 1933–1941 годах, они и сегодня остаются недостаточно изученными, — считает Сергей Зиновьевич. — Причина прежде всего в ограниченной документальной базе, особенно с российской стороны, находящейся в распоряжении историков, а также рассмотрение двусторонних отношений, как правило, через призму политико-дипломатических. Именно сочетание этих обстоятельств, а также степень разработанности истории советско-германских отношений в международной историографии, в решающей степени зависящей как от репрезентативности имеющихся публикаций документов, так и от степени доступности архивных документов обеих стран, стали отправным моментом при возникновении замысла создания широкомасштабного документального проекта. Он базируется на архивах России и Германии и не ограничивается каким-то одним спектром двусторонних отношений, а представляет их многообразие (политические, дипломатические, экономические, военные отношения, культурные и научные контакты).
Немецкое издание первого тома, охватывающего период с 30 января 1933 года по конец 1934 года, увидело свет в ноябре 2013-го. Оно содержит 565 документов из 5 российских и
4 немецких архивов, 75% которых публикуются впервые. Пропорция между помещенными в томе документами такова: 60% советских и 40% немецких.
— Изменились ли советско-германские отношения после прихода Гитлера к власти?
— Немецкие дипломаты сразу же получили указание заверить советское руководство, что отношения двух стран остаются неизменными. Но в реальной жизни все выглядело иначе: начались нападения на советские торговые организации, их представителей и отдельных советских граждан, находившихся в Германии. Фактически в отношении советских учреждений был развязан негласно санкционированный террор.
— Но ведь и немцы были заинтересованы в сотрудничестве?
— Да, правда, но немцы были разные. Были промышленные круги и Рейхсвер, извлекавшие непосредственную выгоду из германо-советского сотрудничества в годы Веймарской республики. Но были и сотни тысяч штурмовиков, которые восприняли приход Гитлера к власти как возможность неограниченно действовать в духе того, о чем на протяжении многих лет твердил их фюрер: главные враги Германии — коммунисты и евреи, а центр “всемирного еврейско-коммунистического заговора” — Москва.
— И как реагировал Кремль?
— Первое время советское руководство, по всей видимости, считало, что правительство Гитлера напрямую не связано с эксцессами в отношении советских учреждений и отдельных граждан, и наша печать очень аккуратно высказывалась по поводу происходившего в Германии. Однако эта сдержанность прессы длилась недолго и в основном закончилась, когда Гитлер на многотысячном предвыборном митинге резко высказался в адрес СССР. Его заявление если и не вызвало, то, несомненно, значительно усилило цепную реакцию выступлений в отношении советских граждан и учреждений в Германии, превратив их в неохотно контролируемые властями акции на протяжении многих месяцев 1933 года.
Ответными действиями советской стороны стали многочисленные протесты по дипломатической линии и массированная антигерманская кампания в печати, наложившая серьезный отпечаток на атмосферу двусторонних отношений, но почти никак не повлиявшая на то, что происходило в Германии.
— Как долго длилось противостояние?
— Антисоветская вакханалия в Германии продолжалась вплоть до середины осени 1933 года, переживая спады и подъемы. Переломным моментом стал журналистский конфликт, начало которому положило решение Гитлера о недопущении корреспондентов ТАСС и “Известий” на организованный нацистами Лейпцигский процесс против коммунистов (Георгия Димитрова и других), обвиненных в поджоге Рейхстага. В этой ситуации советское руководство по предложению наркома по иностранным делам М.Литвинова заняло жесткую позицию: было принято решение об отзыве из Германии всех советских корреспондентов и высылке немецких в трехдневный срок из СССР.
На Берлин это произвело сильное впечатление, что наряду с другими факторами положило начало урегулированию журналистского конфликта. В конечном итоге наши журналисты получили допуск на Лейпцигский процесс, а корреспонденты обеих стран возобновили свою обычную деятельность. “Полюбовное” завершение журналистского конфликта, несомненно, сказалось и на заметном сокращении числа противоправных действий в отношении советских учреждений и отдельных граждан в Германии, сойдя к концу 1933 года “почти на нет”. Таким образом, жесткая, хотя и явно запоздалая, реакция руководства СССР на дискриминационные действия германских властей принесла очевидные плоды. К сожалению, на протяжении 1933-1941 годов это был, по существу, единственный случай, когда имела место адекватная, предельно жесткая реакция Кремля на действия Гитлера, что было обусловлено, прежде всего, тем, что Сталин просто не понимал сущности Гитлера-политика, признававшего только один аргумент — силу.
— Почему большинство приведенных документов не было опубликовано раньше? Что нового вы из них почерпнули?
— Они оставались засекречены на протяжении многих десятилетий (вплоть до начала 1990-х годов), хотя никаких секретов в действительности не содержат. Они лишь свидетельствуют о необыкновенной сложности отношений двух стран, которые не совсем вписывались в советское время в официальную трактовку внешней политики СССР, направленной исключительно на борьбу за мир, коллективную безопасность в Европе и противодействие нацистской агрессии. Даже доступ к документам, свидетельствующим о не столь однозначных устремлениях сталинского руководства на международной арене, был предельно затруднен, не говоря уже об их публикации — она исключалась полностью. В результате научное изучение внешней политики Советского Союза в целом и советско-германских отношений в особенности было практически невозможно. Поэтому историков заинтересуют впервые публикуемые в этом томе документы, позволяющие расширить или даже откорректировать имеющиеся на сегодняшний день представления о развитии двусторонних отношений того времени в различных областях. Например, в сфере советско-германского военно-технического сотрудничества, в основном завершившегося в сентябре 1933 года. До последнего времени считалось, что инициатива разрыва этих отношений исходила от немцев. Публикуемые в первом томе документы, напротив, свидетельствуют: инициатором выступила советская сторона.
— Как дальше развивались отношения между двумя странами?
— Гитлер сменил посла в Москве: вместо Г. фон Дирксена приехал Р.Надольный. Из полученных им инструкций следует, что германское правительство стремится поддерживать нормальные отношения с Москвой. Но это был кратковременный обманный маневр. Гитлер, затеяв “игру” с Польшей, проявил хитрость, вынуждая ее пойти на соглашение с Германией и шантажируя в качестве альтернативы возможностью укрепления отношений с СССР. После подписания 26 января 1934 года польско-германской декларации необходимость в жупеле угрозы Советского Союза отпала — и германский посол получил новые инструкции: не предпринимать никаких попыток по активизации советско-германских отношений. Результатом стало постепенное свертывание обсуждения международных проблем, сокращались или вовсе прекращались культурные и научные связи. Наркоминдел все чаще предлагал ученым отказываться от участия в международных конференциях, проходивших в Германии.
Посол Надольный пытался убедить свое руководство, что недружественная политика к СССР непродуктивна. Однако его усилия натолкнулись на “стену” — позицию Гитлера, считавшего, что отношения с СССР достаточно поддерживать только на таком уровне, чтобы не “разрывать германо-русские отношения” и не “давать русским поводов для такого разрыва”.
— Почти два года, как первый том издан в Германии, а почему не в России?
— Основных причин две. Подготовка русского издания полностью легла на меня, в том числе сверка переведенных на русский язык немецких документов, что оказалось делом весьма трудоемким и затратным по времени. Издание документов предъявляет особые требования к точности публикуемых текстов, ибо цена каждой ошибки здесь неизмеримо выше по причине ее возможного неоднократного тиражирования в последующих трудах историков. Я надеюсь, что работа будет завершена в этом году. Вторая причина более чем тривиальная: нет средств на издание, а они нужны немалые, учитывая объем первого тома: примерно 110 печатных листов. Коллеги-историки часто спрашивают меня, когда же появится русское издание, предназначенное не только для специалистов, но и для студентов. Очень хотелось бы, чтобы это произошло уже в будущем году, но здесь я не столь оптимистичен, так как очевидная научная значимость и заинтересованность в том или ином издании далеко не всегда совпадают с наличием финансовых возможностей.
— Как немецкие коллеги оценили первый том?
— Насколько мне известно, появилось шесть рецензий, в которых отмечается уникальный характер документального проекта, и заканчиваются они на одинаковой ноте: “С нетерпением ждем последующих томов”. Сейчас вместе с немецкими коллегами идет работа над вторым томом, охватывающим период с начала 1935 по апрель 1937 года. Именно на это время приходится “особая миссия” советского торгпреда в Германии Давида Канделаки, наделенного полномочиями лично Сталиным. Его задача заключалась в том, чтобы от взаимовыгодных торговых отношений перейти к политическому сближению СССР и Германии. “Миссия Канделаки” была одним из малоизвестных эпизодов личной дипломатии Сталина, осуществлявшейся не через Наркоминдел, а через его доверенное лицо. Достаточно сказать, что за 27 месяцев пребывания на этом посту Канделаки 18 раз встречался с вождем.
— Чем завершилась “миссия Канделаки”? Какова была его дальнейшая судьба?
— “Миссия Канделаки” завершилась ничем, поскольку потерпела неудачу. В тот период Гитлер не нуждался в каком-либо урегулировании отношений с СССР и по мере осуществления “миссии” полностью переиграл своего кремлевского оппонента, продолжительное время создавая некую видимость контактов с немецкой стороны на различном уровне и тем самым в известной степени связывая Сталина и постоянно смягчая его реакцию в отношении политики Германии на международной арене. Что касается Канделаки, то в апреле 1937 года он был отозван из Берлина, награжден орденом Ленина и назначен заместителем наркома внешней торговли, а в июле 1938-го расстрелян.
— Когда вы надеетесь завершить проект?
— Вопрос непростой. Работе над первым томом я посвятил 10 лет жизни, за это время сложилось плодотворное сотрудничество, прежде всего, с д-ром Каролой Тишлер, другими немецкими коллегами. Надеюсь, что работа над последующими тремя томами пойдет значительно быстрее и займет приблизительно такое же время, а сопутствующие объективные и субъективные факторы будут благоприятствовать успешному завершению уникального документального проекта.
Подготовил Юрий Дризе
Фото предоставлено С.Случом
Нет комментариев