В последнее время в печати довольно много дискутируется вопрос о качестве диссертационных работ, об их значимости для науки и практики, да и вообще о процедуре защиты диссертаций и присуждения ученых степеней. Свежие соображения на этот счет недавно были опубликованы и в “Поиске” — заметки члена-корреспондента РАО, доктора педагогических наук, профессора Г.Ибрагимова “Требуются неудобные” (№44 от 31 октября 2010 г.) и доктора технических наук, профессора В.Скворцова “Просто убавь воды” (№1-2 от 14 января 2011 г.). Первый из них — председатель диссертационного совета по педагогическим наукам в Татарском государственном гуманитарно-педагогическом университете (Казань), второй, похоже, не входит в состав какого-либо диссертационного совета, но внимательно следит за защитами диссертаций (и очень верно подмечает ряд специфических особенностей защит по педагогике). Будучи разными людьми и по положению, и по научным интересам, и по эмоциональному складу, оба серьезно озабочены не только тем, что происходит ныне на защитах педагогических диссертаций, но и тем, к чему это может привести уже в ближайшей перспективе. Автор этих строк занимает “промежуточное положение” между ними — он является рядовым членом диссовета по химическим наукам в Казанском национальном исследовательском технологическом университете. Так что, наверное, имеет смысл взглянуть на ситуацию и с его колокольни.
Из истории наград хорошо известно, что, как только их начинали раздавать сверх меры, даже самые высокие из них быстро теряли свою значимость. Соответственно, падал и престиж тех, кто ими был ранее награжден. Классический пример — история с орденом Красного Знамени: в Гражданскую войну его в подавляющем большинстве случаев давали героям из героев, а биографии тех, кто имел два таких ордена и более, даже вносили в школьные учебники новейшей истории. Так было до Великой Отечественной войны, в период которой этот орден раздавали едва ли не корзинами, вследствие чего он обесценился не только на генеральском, но и на офицерском уровне. Подобное происходит ныне и в нашей науке: значимость диплома доктора наук в постсоветский период непрерывно падает. И основную лепту в этот негативный процесс, нравится это кому-то или нет, вносят представители общественных наук, прежде всего педагогических, юридических и политических, которые, простите за резкость, ныне плодятся почти как кролики. Причем, по меткому замечанию В.Скворцова, “докторов (и кандидатов) педагогических наук стало непроходимо много, но почему-то… отличный наставник и дипломированный ВАКом педагог — понятия, существенно различающиеся”. Наверное, ситуация была бы несколько лучше, если бы за достижения на ниве педагогики, юриспруденции и политики присуждались степени доктора педагогики, юриспруденции и политики без слова “наук”. Осуществить это нетрудно — в ныне действующем классификаторе ВАК РФ есть три ученые степени кандидата и доктора, в словосочетании которых отсутствует слово “наук”, а именно кандидат (доктор) архитектуры, культурологии и искусствоведения. Но, увы, в ВАК СССР и в ВАК РФ считали и считают, что и поименованные выше три отрасли интеллектуальной деятельности — самая что ни на есть настоящая наука…
Как поется в известной песне, “я вам не скажу за всю Одессу” и тем более за всю Россию, но все же могу констатировать, что на защитах в среде химиков практически ни один из указанных В.Скворцовым 13 пунктов не наблюдается, за исключением разве что “обращение к услугам “услужливых” оппонентов”. Что же касается пункта “предвкушение непременного всеобщего банкета”, то он, честно говоря, вызывает у меня улыбку. Послезащитные “чаепития” в “химической” среде конечно же имеют место — химики в большинстве своем не схимники и не трезвенники. Но эти “чаепития” отнюдь не “всеобщие”, не для всего диссовета. Да и у “виновников торжеств” они, насколько я могу судить по общению с ними, особого восторга не вызывают. Имею все основания полагать, что на защитах по наукам, которые действительно заслуживают право называться таким высоким именем, а именно по физике, математике, биологии, даже сейчас, когда у нас напрочь девальвированы понятия о чести и достоинстве, ученые степени все же не продаются и не покупаются. “Купля-продажа” таковых идет как раз там, где настоящей науки в соответствии с ее определением в “Большой советской энциклопедии” нет, никогда не было и никогда не будет. Что, кстати, в статьях Г.Ибрагимова и В.Скворцова и отмечено.
Констатировав удручающее положение дел с защитами диссертаций по педнаукам, авторы обеих статей, понятно, задаются вопросом, совпадающим с названием незабвенного романа Н.Г.Чернышевского “Что делать?”. Г.Ибрагимов фактически ограничивается лишь предложением о финансировании должным образом на государственном уровне процесса экспертизы диссертаций. Похоже, он искренне верит, что тем самым рассматриваемую им проблему удастся если не решить полностью, то значительно снять ее остроту. Я же абсолютно убежден, что эта мера ничего не даст, ибо весь опыт исторического развития человечества со всей очевидностью свидетельствует: проблемы нравственные (а именно таковой является проблема с защитой диссертаций по педнаукам) не могут быть решены методами финансовыми. Насколько можно понять из статьи В.Скворцова, он также полагает, что подобные “финансовые” мероприятия — даже не полумера, ситуацию они никак не оздоровят. Предложения же, высказанные лично им, хотя в большинстве своем и явно неординарны, на мой взгляд, проблему тоже не решат. Более того, отдельные из них вызывают возражения, и весьма серьезные. Так, предложение “с 201* года все рефераты публиковать только на английском языке, а на русском давать лишь аннотацию” неприемлемо уже потому, что ущемляет права русского языка, который является государственным в нашей стране. Тем более не могу согласиться с его предложениями “С 202* года все защиты диссертаций проводить на английском языке” и “С 202* года все защиты диссертаций проводить в форме модерируемых ВАКом интернет-конференций”. Проблема перевода на английский материалов диссертации в принципе решаема технически — в конце концов, можно, даже не владея им в должной степени, сделать это с помощью переводчика (как живого, так и электронного). А вот вести дискуссию на английском языке — дело неизмеримо более сложное, оно требует по существу свободного владения им. Вправе ли мы требовать такое с соискателя хоть кандидатской, хоть докторской степени? Убежден, что нет. Это можно сделать лишь тогда, когда у нас с малолетства будет введено поголовное обучение английскому языку на равных правах с русским, но это дело отнюдь не ближайшего будущего и даже не следующего десятилетия. Но если и дойдет до того, что английский язык в нашей стране получит статус государственного, то диссертанту нужно предоставить право выбора, на каком языке — русском или же “международном” английском — вести защиту и публиковать диссертационные материалы. Неприемлемым представляется мне и защита “в форме модерируемых ВАКом интернет-конференций” — это важнейшее мероприятие должно вестись, так сказать, “живьем”, а не в виртуальном пространстве. Но можно согласиться с тем, что “начиная, скажем, с 2012 года во всех авторефератах печатать аннотацию на английском языке” и “с 201* года перевести все диссертации и рефераты только в электронную форму” — это вполне в духе времени.
Что же касается оппонентов, то, хотя требования к ним и должны быть повышены, я не спешил бы соглашаться с В.Скворцовым относительно того, что “один из приглашенных оппонентов (не обязательно приезжающий) должен входить в ежегодный топ-список, утверждаемый и публикуемый ВАКом”. Сама эта идея, безусловно, интересна и заслуживает воплощения в жизнь. Однако в условиях, когда мудрость и квалификация на чиновничьем уровне оцениваются не по уму и интеллекту, а исходя из занимаемой должности; когда в число главных мудрецов России попадают почему-то в основном губернаторы, главы правительств субъектов РФ, шоумены да разного рода бизнесмены, но не представители науки, “топ-оппонентами”, скорее всего, станут администраторы от науки, которым в силу специфики своей работы обычно некогда писать сколько-нибудь серьезные отзывы, рецензии и заключения по существу диссертационных работ. Либо приближенные к ним люди, которые не факт что умеют их писать вообще. По-настоящему принципиальных, но, выражаясь словами Г.Ибрагимова, “неудобных” ученых в этом списке наверняка не будет, а именно в них-то и есть там острейшая нужда. А поскольку руководители нашей страны всех уровней пока явно не видят иных путей решения любых стоящих перед ней проблем, кроме чисто административных или в лучшем случае административно-финансовых, реализовывать такую идею СЕЙЧАС не стоит, это лишь усугубит ситуацию. Не соглашусь и с предложением В.Скворцова о том, чтобы “с 201* года ввести ограничение: каждый доктор наук имеет право в течение года выступать официальным оппонентом не более двух раз”. Непонятно, зачем нужно именно такое ограничение и почему именно не более двух раз, а не, скажем, одного или трех? Вот ограничить число специальностей, а не диссертаций, по которым имеет право оппонировать работу тот или иной доктор наук, смысл есть: тогда не будет упомянутой Г.Ибрагимовым (да и В.Скворцовым) ситуации, когда один и тот же человек будет выступать как специалист “на все руки от скуки”. К примеру, лишь двумя. Если же принять предложение В.Скворцова, то вполне возможно, что доктор наук за год выступит официальным оппонентом по таким двум диссертациям, специальности которых ни малейшего отношения к профилю его собственной деятельности не имеют…
Любое сопоставление личностей, объектов или феноменов может претендовать на объективность лишь тогда, когда в основе его лежат какие-либо количественные параметры. Время от времени и ВАК РФ вводит те или иные параметры и в систему присуждения ученых степеней и званий. Так, в советскую эпоху было введено ученое звание профессора по специальности и установлены четкие количественные нормативы для его присвоения: ученая степень доктора наук и наличие как минимум пяти лиц, у которых соискатель данного ученого звания был бы либо научным руководителем, либо научным консультантом их диссертационных работ. Нет таковых — подожди, пока заведутся. Норматив куда более жесткий, чем для профессора по кафедре, а потому профессоров по специальности во все времена было, по некоторым оценкам, не более 15% от общей массы профессоров. В 2007 году был узаконен список так называемых “ВАКовских” журналов, где должны публиковаться материалы диссертаций, а также установлен норматив — минимум одна публикация для защиты кандидатской и семь — докторской диссертации. В “химической” среде это соблюдается практически неукоснительно, а в диссовете, куда входит автор данной статьи, минимальным числом статей для защиты докторской диссертации служит 15, причем лишь в журналах МАИК “Наука” или аналогичных им зарубежных научных журналах. Просматривая время от времени (хоть и не так часто, как Г.Ибрагимов и В.Скворцов) авторефераты диссертаций по педнаукам, заметил, что в них очень часто фигурируют публикации в весьма сомнительных изданиях типа записок васюкинского заборостроительного университета, которые с научно-этической точки зрения есть настоящая халтура или в лучшем случае хлам. Если бы диссертационные советы по педнаукам проявляли принципиальность хотя бы по такому показателю, то можно было бы с полным правом отсеять множество пустоцветных и пустопорожних работ. Однако об этом в статье Г.Ибрагимова даже не упоминается. Похоже, он считает: нет строгого соблюдения этого правила — и ничего, пусть так и будет далее. Результат налицо.
…Незадолго до войны Сталин провел весьма жесткую переаттестацию высшего командного состава со старой системы воинских званий (комбриг, комдив, комкор, командармы 2-го и 1-го рангов) на новую с генеральскими званиями. Каждому военачальнику было присвоено новое звание, со старым не связанное, и было немало случаев, когда, скажем, командарм 2-го ранга становился генерал-майором, а комдив — генерал-лейтенантом. А кое-кого из комбригов и комдивов вообще турнули из высшего в средний командный состав — в полковники и даже подполковники. Коль скоро даже Г.Ибрагимов (доктор, заметим, педагогических наук) жалуется, что “докторов в области педагогических наук уже так много, что не все из них попадают в состав совета”, то не взглянуть ли на этот феномен более пристальным взглядом? Не стоит ли воспользоваться указанным опытом и провести полную переаттестацию всего контингента этих самых докто-
ров педагогических (да и ряда других) наук по всей России? А заодно убрать из их титулов слово “наук”, которому они в любом случае не соответствуют. Меры драконовские, и, как говаривал П.А.Столыпин по поводу своей реформы, “будет больно, и захрустят кое-где косточки, и побегут недовольные и обиженные. Но так надо”: процесс загнивания в системе присуждения ученых степеней по педагогике, о чем с горечью пишет Г.Ибрагимов, зашел так далеко, что без хирургического вмешательства просто не обойтись.
Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (проект №10-06-00056).
Олег МИХАЙЛОВ,
доктор химических наук, профессор Казанского национального исследовательского технологического университета
Нет комментариев