Мониторинг вузов всколыхнул вузовскую общественность. Можно спорить о ценности и методах расчета показателей, но сам мониторинг как способ выявления сильных сторон высшего образования, бесспорно, полезен. Его показатели характеризуют разные стороны деятельности вузов (учебную, научную, экономическую) и в совокупности, по замыслу авторов, отражают их эффективность. Однако общее понятие эффективности авторы не сформулировали, в Законе об образовании его тоже нет. Поэтому критика каждого отдельного показателя мониторинга опирается на собственный жизненный опыт по принципу “как было бы выгоднее нашему вузу”.
В Оксфорде на базе университета преподаватель совместно со студентами создает фирму и доводит ее деятельность до получения прибыли на рынке — это показатель профессионализма и квалификации преподавателя и уровня подготовки студентов. Эффективность есть результат действия, результат созидания социального блага. Сами по себе ученые степени и звания преподавателей, как количество книг в библиотеках и квадратные метры учебных помещений, социальных благ не создают. Только живой труд педагогов, степень полезного взаимодействия со студентами могут дать положительный результат. Материальное обеспечение как одно из важных условий достижения результата должно учитываться при лицензировании вуза, но не при оценке его эффективности. Если вуз создается для подготовки профессионалов, то трудоустройство его выпускников по полученной профессии и есть основной показатель его деятельности.
Не могут безоговорочно считаться показателем эффективности вуза и баллы ЕГЭ абитуриентов. Во-первых, это результат работы педколлективов школ. Во-вторых, учить в вузе абитуриентов с низкими баллами ЕГЭ, как правило, трудно, и если из таких абитуриентов все же готовят хороших специалистов — значит, педколлектив вуза работал эффективно. Если в вуз идут абитуриенты с высокими баллами ЕГЭ — значит, высок имидж вуза. Почему? По разным причинам, в том числе и по бытовым (ближе к дому, например). Абитуриенты обычно не задумываются о том, где и кем будут работать после окончания университета. Высокий балл ЕГЭ “на входе” — не гарантия высокого профессионализма “на выходе”. В небольших вузах, как правило, интенсивность взаимодействия “студент — преподаватель” значительно выше, чем в крупных, обучение студентов более персонифицированно и более эффективно.
Экономическая эффективность определяется как минимум затрат при максимуме качественной продукции. Этого показателя в мониторинге нет. Более того, есть обратный показатель: чем больше затрат на одного студента и преподавателя, тем лучше вуз. Совершенно абсурдное поощрение затратной экономики высшей школы. В погоне за мировыми рейтингами мы увидели возросший объем финансовых вложений в отдельные вузы, но без учета затрат на единицу выпускаемой научной и учебной продукции. Вложения в образование и науку рассматриваются как первооснова всего, как гарантия профессионализма ППС. Отсутствие четких и всем понятных критериев и показателей эффективности вузов ведет к финансированию их деятельности “по понятиям” распорядителей-кредиторов и, в конечном счете, к затратной экономике в сфере образования. Отчетно-бумажная характеристика не всегда совпадает с реальностью, она не должна являться основой для оценки эффективности как результативности деятельности вуза, не должна быть измерителем живого труда педагогических и научных коллективов.
Измерители (критерии и показатели) эффективности не лежат на поверхности, они часто требуют анализа и расчетов, что намного сложнее, чем заполнение бумажных формуляров. Ничего кроме вреда бумажная волокита вузам не дает, а некоторые показатели мониторинга эффективности вместо снижения расходов на единицу продукции, наоборот, ориентируют на повышение затрат на выпускника и преподавателя. В погоне за показателями международных рейтингов мы опять скользим по поверхности, ориентируясь на очевидное — на сумму затрат, но не на их природу. “У них” затраты складываются из сумм оплаты услуг заказчиками, то есть из стоимости потребностей людей, ими и оцениваемых, а у нас — из нормативов, спущенных “сверху” чиновниками, не всегда адекватно отражающих в своих стандартах требования реальной жизни. Даже качество образования в новом Законе об образовании понимается как соответствие стандартам, установленным чиновниками.
Беда наша в том, что мы строили систему образования исходя не из многообразия потребностей жизни и потребителей, а на основании распоряжений “руководящих органов партии и правительства”. Вертикаль власти на корню губит творчество на местах, поэтому внедрять у нас передовые системы асинхронного индивидуализированного обучения студентов крайне сложно, вся система наших отношений “заточена” на потоки, на удобство управления сверху, а не на эффективность, то есть на полезный социальный результат труда с наименьшими издержками. Попытка “подтолкнуть” некоторые вузы в число лучших по мировым рейтингам путем вливания в них дополнительных финансовых средств выглядит весьма сомнительной и нарушающей принцип добросовестной конкуренции с учетом качества и себестоимости выпускаемых специалистов. Погоня за международными рейтингами путем искусственного выделения вузов и наделения их особыми привилегиями и дополнительным финансированием живо напоминает “маяки” производства при советской власти, которые не смогли поднять производительность труда в стране на высокий международный уровень.
В то же время есть вполне приемлемый путь достижения качества и доступности высшего профессионального образования без административного режима для избранных вузов, без дополнительных финансовых бюджетных вливаний. Путь этот, радикальный и принципиально новый для России, требует осмысления. Ясно, что не всем он понравится, хотя всеобщая польза его очевидна. Он пресечет многие политические спекуляции, основанные якобы на заботе о людях, снизит либо вообще ликвидирует коррупцию в сфере высшего образования, резко повысит мотивацию студентов к образованию. Я предлагаю изменить порядок господдержки высшего профессионального образования, включив студентов в число распорядителей бюджетного финансирования.
Сейчас студент является потребителем средств, выделяемых вузу из бюджета. Создается видимость, что он получает образование бесплатно. На самом деле его обучение за счет безымянных налогоплательщиков, как правило, намного дороже для общества, чем обучение студентов за их счет. Давно пора отказаться от мысли, что есть какое-то бесплатное образование. Напротив, надо внушать молодым людям, что, получая образование за счет налогоплательщиков, они пополняют свой личностный капитал и долг надо бы вернуть обществу. Таким образом, студенты будут приучаться нести ответственность за расходование бюджетных средств.
Юридически отношения между распорядителем бюджетных средств и студентом должны быть оформлены договором. Договаривающиеся стороны имеют права и обязанности: студент имеет право получить всю (подчеркиваю, всю!) полагающуюся на его годичное обучение бюджетную часть средств, обязан потратить ее строго по назначению в соответствии с договором (на получение указанной в договоре специальности). А распорядитель бюджетных средств обязан выделить студенту причитающуюся ему часть денег и контролировать их целевое расходование. При нарушении условий договора, в частности в случае академической неуспеваемости, студент обязан вернуть полученную сумму в указанный в договоре срок. Бюджетные средства будут выделяться студенту в качестве займа (образовательного кредита) на условиях возврата (либо без возврата) после окончания обучения. Распорядитель бюджетных средств будет кредитовать обучение тех студентов, которые получают необходимые государству специальности сейчас и в перспективе. Студент и кредитор будут выбирать тот вуз, где лучше учат и меньше надо платить, чтобы после окончания вуза легче было погасить кредит, если в договоре не указано другое, например работа в определенном месте в указанные в договоре сроки в качестве условия погашения кредита. Студент становится хозяином и распорядителем части бюджетных средств, а не иждивенцем-потребителем кем-то создаваемых социальных благ. Получая специальность, он одновременно учится ценить деньги налогоплательщиков и уважительно относиться к бюджету страны.
С другой стороны, вузы вынуждены будут хозяйствовать по-иному, формируя свои доходы “снизу” от заказчиков. Если сейчас абитуриенты и их кредиторы чаще ориентируются на внешние условия обучения (быт, спорт и др.), то при необходимости возврата кредитов после окончания вуза либо за академическую неуспеваемость в процессе обучения должно измениться отношение к содержательной стороне учебного процесса, составу преподавателей и стоимости обучения. Ведь “чужие” (бюджетные) деньги расходовать проще, можно просто “потусоваться”, не особенно напрягаясь в учебе.
Предлагаемый порядок финансирования касается только бюджетных средств. Все остальные договоры (с обучающимися, их родителями, с юридическими лицами), а также разные виды грантов, поощрений, именных стипендий, личных кредитов остаются. Их получение может облегчить материальное положение студента в процессе обучения либо уменьшить сумму погашения после окончания вуза. Вопрос о размерах стипендий отпадает, студент получает в распоряжение всю (еще раз подчеркиваю, всю) часть бюджета, приходящуюся на его обучение, куда включаются и стипендия, и доля на содержание инфраструктуры вуза, и оплата общежития, и прочие накладные расходы по обучению. Студент как хозяин части бюджета вуза получает возможность контролировать расходование средств администрации учебного заведения и участвовать в выработке наиболее рациональных направлений их расходования. Участие студентов в управлении вузом станет реальным.
Введение жесткого материального стимулирования студентов к обучению предполагает поиск вариантов оптимальной профессиональной ориентации при выборе направления или профиля обучения. Отсутствие интереса к избранной специальности нельзя компенсировать никакими деньгами и способами. Риск неправильного выбора молодым человеком образовательной траектории есть всегда, его необходимо минимизировать, дабы избежать последующих непредвиденных осложнений в договорных отношениях между студентом и его кредитором. Надо, чтобы сам студент (а не родители, учителя, знакомые) выбрал профессию по душе, чтобы не пришлось ему впоследствии рассчитываться рублем за неправильно сделанный для него и за него выбор дела жизни.
Предлагаемый порядок бюджетного финансирования вузов отличается от существующего тем, что сейчас деньги выделяются вузу и вуз их расходует в соответствии с нормативами. А в нашем варианте вуз сначала должен заработать деньги, получая их от поступающих на обучение. Уверен, что отношение к государственной “копеечке” резко изменится, добросовестная конкуренция вузов обострится, что и приведет к повышению качества образования. Если же студент не захочет заключать договор с кредитором (договор — дело добровольное), пусть обучается за свой счет или за счет других лиц без договора и каких-либо обязательств на период обучения в вузе либо в поствузовский период, кроме обязательств по договору с вузом.
Нелепо звучат запреты о взимании дополнительной платы со студентов, ликвидирующих академические задолженности. За чей счет оплачивается дополнительная работа вуза с лодырями и разгильдяями? За счет лучших студентов? Популистское выпячивание в Законе об образовании “бесплатности” образования не способствует повышению мотивации к обучению.
Ясно, что переход на предлагаемый вариант финансирования вузов потребует перестройки умов и социальной психологии, но выгоды для общества от его внедрения не вызывают у меня сомнения. Каждая инновация, в том числе и в образовании, должна оцениваться с позиции ее реальной социальной полезности.
Владимир ТИРСКИЙ, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права, процесса и криминалистики НОУ ВПО “Томский экономико-юридический институт”
Фото с сайта teui.ru
Нет комментариев