Удача, не иначе. Новосибирский институт обрел нобелевского лауреата.

Получение Нобелевской премии автоматически создает вокруг ученого магический ореол, ведь эту награду присуждают за революционные открытия. До работ американского профессора Сидни Олтмена биологи свято верили в то, что катализаторами являются только белки. В своих исследованиях, которые в 1989 году были увенчаны Нобелевской премией по химии, он пришел к выводу о каталитической способности нуклеиновых кислот, что позволило пересмотреть роль РНК в клетке. Сидни Олтмен продолжил изыскания в этой области — стал разрабатывать способы борьбы с инфекционными заболеваниями, используя каталитические способности конкретного РНК-фермента — рибонуклеазы P.
Профессор Йельского университета всегда был связан с Россией: его отец — Виктор Альтман — эмигрировал из СССР в 1934 году. Заняться молекулярной биологией начинающему ученому Олтмену посоветовал знаменитый русский физик Георгий Гамов, внесший большой вклад в решение проблемы генетического кода. Но вряд ли в те годы Сидни мог представить, что приедет работать в Сибирь! В 2013 году он вместе с учеными Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН получил мегагрант на исследования по теме “РНК-направленные противобактериальные и противовирусные препараты на основе олигонуклеотидов”, в том же году в институте заработала лаборатория биомедицинской химии. А в конце мая 2014 года Олтмен, до сих пор руководивший экспериментами по скайпу, прибыл в Новосибирский академгородок с рабочим визитом.
— Что побудило вас принять участие в конкурсе мегагрантов вместе с коллегами из ИХБФМ? Какими видите перспективы сотрудничества? — спрашиваю у профессора.
— Я знаю директора института академика Валентина Власова многие годы — он и его коллеги публикуются в престижных журналах. Сергей Казаков, один из бывших студентов Власова, несколько лет работал в моей лаборатории и отлично себя зарекомендовал. Поэтому, когда год назад Валентин меня спросил, готов ли я участвовать в конкурсе мегагрантов, я сказал, что соглашусь, если это позволит продвинуть вперед исследования в России и принесет больше денег российской науке. Так что меня было легко убедить.
Перспективы в большей степени зависят от людей, которые здесь работают, чем от моего с ними взаимодействия. Я не знаю всех сотрудников института, но те 25 человек, которые трудятся в моей лаборатории, очень высококвалифицированные ученые. Мы создали две группы для работы по мегагранту, регулярно обмениваемся идеями о будущих экспериментах — я этим очень доволен. Уверен, что получим интересные новые знания. А дальше уже встанет вопрос: сможем ли мы заинтересовать ими предприятия или фармацевтические компании?
— То есть дело не ограничивается фундаментальными исследованиями, и вы планируете выйти на создание препаратов?
— В основном мы сосредоточились на фундаментальных исследованиях. Но если они продуктивны — вы автоматически увидите практические приложения. Исследования, которыми я занимаюсь последние пять лет, могут быть использованы в антибактериальной и антималярийной терапии. Но нужно много средств, чтобы воплотить результаты лабораторных исследований в препараты, которые пригодятся врачам в больницах. Внедрение в медицину, клинические испытания — отдельная стадия, не думаю, что я могу достаточно компетентно об этом рассуждать.
— Конечная цель — создать препарат, который мог бы стать альтернативой в случае устойчивости инфекций к антибиотикам, — подключается к беседе заместитель руководителя лаборатории, заместитель директора ИХБФМ, доктор химических наук Дмитрий Пышный. — Мы на конкретных объектах исследований разрабатываем фундаментальные основы подходов, которые могли бы быть общими для лечения многих инфекционных заболеваний.
— Наша работа заключается в том, чтобы синтезировать определенные соединения, которые могут быть легко модифицированы для борьбы как с бактериями, так и с малярией, — продолжает профессор Олтмен.
— Ваши впечатления от Новосибирского академгородка? Есть ли разница в работе сибирской и американской лабораторий?
— Идея создать отдельный городок в лесу, где ученые разных специальностей работают бок о бок, — очень правильная. Было бы интересно пожить здесь подольше, чтобы понять, как все функционирует. У вас очень большая популяция ученых — думаю, есть и отличные, и те, кто ничего не стоит. Точно такая же ситуация и в США, и в Западной Европе. У сибирских ученых столько же пространства для работы, сколько у меня в моей йельской лаборатории, есть хорошее оборудование, если понадобится купить что-то еще, надеюсь, можно будет организовать: я знаю, что наши работы поддерживает руководство Сибирского отделения РАН.
Хорошие ученые не отличаются друг от друга ни в подходах, ни в мыслительном процессе. Разве что есть культурные различия. Вспомним великих русских физиков ХХ столетия — они решали такие задачи, которые не решал никто. И это признают в других странах.
А лучшая лаборатория, которую я видел в жизни, работала в Кембридже, мне посчастливилось провести там два года много лет назад. Более сотни человек во всем здании, 6 или 7 нобелевских лауреатов, много студентов. Все — и студенты, и профессора — работали день и ночь, но главное — регулярно собирались на научные дискуссии, где каждый высказывал свое мнение, и коллеги к нему прислушивались, не обращая внимания на возраст. Это была лучшая лаборатория в мире в моей области на тот момент.
— Насколько велика роль удачи в научных исследованиях?
— Определенная доля фарта в научной карьере должна быть. Но главное, чтобы повезло с людьми вокруг. Для меня такой удачей стала встреча с Георгием Гамовым — очень впечатляющая личность и очень русский человек. Кроме того, иногда должно везти в работе — например, оказаться в нужное время в нужном месте. Порой в эксперименте могут появиться неожиданные результаты. Если такая ситуация возникает тогда, когда ты к ней готов, ты сможешь распознать много разных вещей, понять, почему так произошло, не фокусируясь на мелочах. Удача непременно должна быть дополнена и уважительным отношением к делу, которым занимаешься.

Беседу вела Ольга КОЛЕСОВА
Фото Валентина ВЛАСОВА

Нет комментариев