06.03.2020
Коронавирус COVID-19 продолжает распространяться с пугающей быстротой, он перешагнул границы Китая и добрался до Европы. Во Франции, Германии и особенно в Италии зафиксированы новые очаги опасного заболевания. Чего ждать нам и как ситуацию оценивают ученые, «Поиску» рассказал доцент Сколтеха, заведующий лабораторией молекулярной эволюции Института проблем передачи информации им. А.А.Харкевича РАН Георгий БАЗЫКИН.
Георгий Александрович, как правильно называть ситуацию, в которой мы сейчас находимся? Это отдельные вспышки, эпидемия или уже пандемия?
Я думаю, можно говорить о пандемии в том смысле, что существуют явно неконтролируемые множественные вспышки по всему земному шару. Это еще не тот масштаб, который мы представляем, когда есть миллионы инфицированных, но, возможно, к тому дело и идет.
Мир уже имел дело с похожими ситуациями и миллионами инфицированных?
Конечно, человечество ежегодно встречается с пандемиями вируса гриппа. И мы к этому до какой-то степени привыкли, хотя каждый год они уносят сотни тысяч жизней. Например, свиной грипп, который в 2009 году всех сильно напугал, был пандемией (он так и назывался — пандемический штамм свиного гриппа), и он остался с нами с тех пор. То есть пандемии — это в какой-то степени регулярная история, если мы думаем про грипп. Но вопрос не в числе инфицированных, а в том, какая будет доля тяжелых и смертельных случаев. Это то, что сегодня заставляет очень насторожиться.
Что можно сказать о нынешнем коронавирусе? Каковы его сильные и слабые стороны, в чем его особенность?
Коронавирус COVID-19 относится к группе РНК-содержащих вирусов. Его генетический материал — это молекула РНК, а не ДНК. Похоже в этом смысле устроен вирус гриппа, и наряду с ним COVID-19 довольно быстро эволюционирует. Коронавирусы в целом нам неплохо знакомы: из них происходят вирусы, которые каждый год вызывают простудные заболевания без особенных осложнений. Из этой группы также происходят два тяжелых заболевания, с которыми мы сталкивались, — это ближневосточный респираторный синдром (МERS) и атипичная пневмония (SARS), вспышка которой была в 2002-2003 годах. Вирус, вызывающий COVID-19, с которым мы сейчас имеем дело, ближе всего к SARS. Формально он так и называется — SARS-2. Какие-то данные, которые мы получили про SARS в свое время, можно пытаться использовать для лучшего понимания нового вируса. Хотя сейчас это не очень помогает, потому что вакцина от SARS так и не была создана. Фармацевтическая промышленность потеряла к ней интерес, когда вспышка SARS сошла на нет и стало непонятно, кто за эту разработку заплатит.
Вакцина в данном случае нужна?
— Нужна, конечно. Проблема в том, что ее создание — дело затратное и плохо окупаемое. Сейчас, например, существует эффективная вакцина от Эболы, но компании, которые ее создавали, потеряли в деньгах. Было бы здорово, если бы разработка вакцин каким-то образом субсидировалась.
Вакцину от SARS можно было бы использовать сейчас?
— Нынешняя ситуация могла бы быть значительно лучше, будь у нас эта вакцина. Она, скорее всего, частично бы помогала, да и полученные тогда наработки могли бы способствовать созданию вакцины от нового коронавируса. Хорошо бы вообще придумать механизм, который позволит делать вакцину до того, как возникнет вспышка.
Сегодня вирус COVID-19 есть в распоряжении ученых в России?
— Точно есть его генетическая последовательность, поскольку она была выложена китайскими специалистами в открытый доступ практически сразу же после вспышки. И эта вспышка является, наверное, наиболее хорошо прослеживаемой от самого начала.
Что достоверно известно о вирусе? Насколько он живуч, может ли долгое время находиться на поверхностях предметов, как все-таки передается?
Известно, что этот вирус — частица достаточно крупная, поэтому вряд ли он эффективно распространяется посредством аэрозолей. На самом деле способы передачи COVID-19 мы до сих пор не очень понимаем. По-видимому, заражение происходит через поверхности, на которых он какое-то время живет. И рекомендации мыть руки в качестве основной меры борьбы с этим вирусом проистекают отсюда. По имеющимся данным, большинство случаев инфицирования происходит в семьях, то есть при близких контактах.
Когда смотришь хронику событий из Китая, на кадрах которой люди в костюмах химзащиты и с закрытыми пластиковыми экранами лицами ходят по пустым улицам и что-то распыляют, создается впечатление, что мы не знаем чего-то главного. Чего?
— Я не могу сказать точно, чем они опрыскивают улицы. Но в целом весь комплекс мер, который был принят в Китае, безусловно, помог. И сейчас, как мы знаем, новых случаев заражения, если говорить про Ухань и Хубэй, очень немного. То есть распространение очень сильно замедлилось, и это то, что нам нужно. Когда удастся его замедлить так, чтобы на каждого инфицированного человека приходилось меньше одного нового инфицированного, мы победим. Скафандры, защитное снаряжение — это хорошо, но еще важно иметь большое количество квалифицированного медперсонала, особенно если речь идет о такой масштабной вспышке. Если вспомнить атипичную пневмонию 2003 года, то много заражений медицинского персонала случалось в тот момент, когда медики снимали загрязненные индивидуальные средства защиты, потому что они не знали, как это делать правильно. В Ухань и Хубэй привезли сейчас врачей со всего Китая, и эти люди — безусловно — герои. Их работа — это героизм, и их надо беречь.
То есть вся эта пугающая экипировка людей, которые общаются с больными, очень оправдана и реально помогает?
Такая экипировка при правильном использовании практически гарантирует защиту от инфекции.
Вы работаете не только в Сколтехе, но и в ИППИ РАН. Этот институт ассоциируется с математикой, компьютерными науками. Как они помогают в изучении эпидемиологической обстановки?
Эволюционная биология, которой я занимаюсь, решает, в частности, прикладные задачи, связанные с изменением вируса. Например, строя модели, эволюционные деревья вирусов, можно определить, с какой скоростью они распространяются. Это источник информации, который никак не зависит от официальной статистики.
Но что-то же служит для вас источником данных?
Нам нужно знать генетические последовательности, которые сейчас поступают не только из Китая, но и из других мест земного шара, куда распространилась инфекция. И это помогает понять, откуда вирус привезен, как именно передавался.
Как соотносятся результаты, которые на основании расчетов получаете вы, с теми, что публикует, скажем, ВОЗ?
Они очень схожи. Например, в отношении скорости распространения вируса. Так, два-три новых случая заражения на один уже существующий, которые видны из обычных эпидемиологических данных, совпадают с тем, что мы наблюдаем по генетическим данным.
То есть один человек заражает двух-трех?
Да, это если ничего не делать: не принимать никаких мер, не устанавливать карантин в самом начале вспышки. В этом случае будет экспоненциальный рост, и через какое-то время окажется инфицированной бóльшая доля земного шара. Но все меры, которые принимаются, позволяют это число снизить. Вообще число заражений пропорционально числу контактов людей друг с другом. Поэтому чем их меньше, тем безопаснее. Сейчас, например, отменены многие регулярные научные конференции. Ученые стараются меньше ездить, тем более что сегодня есть разнообразные возможности удаленного общения.
Тем не менее авиаперевозки продолжаются. «Аэрофлот», например, по-прежнему летает в китайскую столицу. В условиях воздушного судна правило «два-три новых зараженных на одного носителя вируса» как-то видоизменяется?
Два-три — это средняя температура по больнице. На самом деле это число в основном описывает не перенос между странами, а то, что происходит внутри одного государства, одного города. События, когда кто-то привез инфекцию, перемещаясь на самолете, нужно моделировать отдельно, и это сложнее. Если есть пять незамеченных зараженных в одном городе, то вспышка начнется с 50-процентной вероятностью.
Можно доверять данным о том, что в России всего несколько случаев заболевания? Ведь существуют тесные торговые и иные связи между РФ и КНР, не говоря уже про активное посещение еще одного эпицентра распространения инфекции — Италии — туристами из России.
Новые случаи очень сложно выявлять. Мы знаем, что на границах проверяют людей тепловизорами, но проблема в том, что у болезни достаточно большой инкубационный период и тепловизоры не выявят тех, кто не демонстрируют никаких симптомов, но при этом могут быть инфицированы. Так что я не берусь сказать, есть ли большее число заболевших в России. Мне это представляется весьма вероятным.
А математическая модель это не показывает?
Модель плохо работает на границе. То есть она не может предсказать, когда инфекцию привезут в Россию. Это работает по-другому. Например, есть данные, сколько было рейсов из Уханя в разные города земного шара. И по этим данным видны страны, в которых случаев заражения нет, но рейсов было очень много, больше, чем в другие страны, в которые вирус уже проник. И на основании этого можно предположить, что, может быть, в этих странах есть недоучтенные случаи. Прямых рейсов из Уханя в РФ было не так уж много, так что Россия к числу этих стран не относится. Но на самом деле появление новых случаев заражения — это вопрос времени. То есть сейчас мне трудно себе представить, что возникновения вспышки где-нибудь в России можно будет полностью избежать. И к такому сценарию, конечно, надо быть готовым.
Как вы думаете, с чем связана вспышка в Иране? Почему он попал в число наиболее инфицированных стран? Туда тоже были рейсы?
Я не знаю, каким образом был завезен первый случай в Иран, но после того, как вирус завозится в страну, где нет надежной системы эпидемиологического контроля, вспышка может оставаться незамеченной в течение длительного времени. А когда ее заметят, уже будет много случаев заражения. Возможно, сегодняшняя ситуация в Иране означает, что первый случай был завезен туда достаточно давно.
Если говорить о попадании вируса в организм человека, уже установлено точно, как это произошло?
Можно сказать практически наверняка, что исходными хозяевами этого вируса были летучие мыши. Это роднит COVID-19 с возбудителем тяжелого острого респираторного синдрома ТОРС, но тогда установленным посредником была вивера — дикий зверек, который водится в Китае. Был ли промежуточный посредник в этот раз, пока неизвестно. Появлялась информация про панголинов как возможное «промежуточное звено», но это не подтверждено. То есть детали механизма переноса пока неясны. Скорее всего, он мог происходить воздушно-капельным путем на рынке, где торгуют разнообразной живностью.
Получается, что вирусы мутируют, видоизменяются, трансформируются в какие-то новые виды инфекций, которые культивируются в животных, а барьер между ними и человеком не является непроницаемыми?
Этот барьер существует, потому что иначе дело было бы совсем плохо, ведь у всех животных вместе гораздо больше патогенов помимо тех, которые проникают в людей. Но барьер действительно не является абсолютно надежным. Например, в случае с птичьим гриппом нужно примерно пять мутаций, чтобы вирус начал передаваться от человека к человеку. По-видимому, в ситуации с коронавирусом некоторые из мутаций, которые отличают вирус из летучих мышей от вируса из человека, помогают распространяться COVID-19 в человеке, и это то, из-за чего мы думаем о существовании промежуточного посредника. Перенос в людей, похоже, случился в конце ноября — начале декабря, а изменений, приспосабливающих этот вирус к человеку, было накоплено довольно много. За такой маленький период они бы не успели накопиться, то есть, скорее всего, существовал какой-то промежуточный хозяин, к которому вирус приспосабливался.
Некоторое время назад говорили, что пик заболеваемости придется на двадцатые числа февраля, но мы уже перешагнули этот порог, а спад не наблюдается. Когда, по-вашему, ситуация стабилизируется?
В каком-то смысле чем позже наступит пик, тем лучше. Это позволит «развести» его по времени с пиком сезонного гриппа.
То есть он еще даже не виден?
Я думаю, станет хуже, прежде чем будет лучше. Я очень надеюсь, что пик распространения COVID-19 пройден в Китае, об этом сегодня говорят данные о снижении числа новых случаев заражения. Но, к сожалению, никто не исключает вторую волну, как это было со многими другими пандемиями. Успокаивает, что КНР демонстрирует высокую готовность к такому развитию ситуации. Гораздо бóльшую обеспокоенность вызывает ситуация в странах с менее развитыми системами здравоохранения и меньшей готовностью противостоять инфекции. Это в первую очередь относится к государствам Центральной Африки, Южной Азии.
Доступность тест-систем, возможности быстро самостоятельно провериться на наличие вируса могут как-то помочь выявить новые случаи заражения?
Я не думаю, что тест-системы должны продаваться в аптеках, потому что непонятно, как себя поведет человек, который сам у себя обнаружил заболевание. Я бы предпочел, чтобы это делал врач. Но, конечно, абсолютно необходимо, чтобы эти тесты были доступными и быстрыми. Ситуация, когда приходится ждать результата неделю, здесь совершенно неприемлема.
Какой положительный урок можно вынести из всей этой истории? Как, в частности, должны реагировать организации, которые могут направлять усилия ученых, поддерживая те или иные исследования? И можно ли какими-то очень большими коллективными усилиями научного сообщества своевременно решить проблему очередной пандемии?
Мне кажется, программа по превентивному созданию вакцин была бы очень уместна. К сожалению, непонятно, за чей счет ее можно осуществить. Может быть, она должна финансироваться за счет госбюджетов. Возможно, если сейчас потери для мировой экономики будут достаточно существенными, это вдохновит на создание какого-то механизма, который позволит спонсировать такие исследования.
То есть предыдущий печальный опыт ничему не учит?
Опыт учит, но недостаточно быстро.
Беседовала Светлана БЕЛЯЕВА
Нет комментариев