Минувшая неделя в Санкт-Петербурге прошла под знаком Юрия Кнорозова (1922-1999) — советского и российского этнографа, историка, переводчика и лингвиста, дешифровавшего письменность древних индейцев майя. В честь столетнего юбилея ученого в Российском этнографическом музее, где он работал с 1948-го по 1953 годы (тогда это был Государственный музей этнографии народов СССР) и совершил свое главное открытие, стартовала посвященная ему выставка. В Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера) состоялась конференция по проблемам этнической семиотики — междисциплинарного научного направления, у истоков которого стоял Кнорозов. Вышло в свет второе, исправленное и дополненное, издание его избранных трудов (составитель — ученица Юрия Валентиновича, ныне — ведущий научный сотрудник отдела этнографии Южной и Юго-Западной Азии МАЭ РАН доктор исторических наук Маргарита Альбедиль); специальным штемпелем была погашена почтовая марка, выпущенная к 100-летию со дня рождения Юрия Кнорозова. Панельную пятиэтажку на Малой Охте, в которой он жил, украсил барельеф ученого, кроме того, был представлен проект мемориальной доски, которая появится на фасаде исторического здания Кунсткамеры весной следующего года. В другом знаковом месте, штаб-квартире Российского географического общества, состоялся торжественный вечер с участием коллег, учеников и родственников Юрия Кнорозова. О нем с восхищением вспоминали на пресс-конференции в ТАСС, журналисты побывали в его рабочем кабинете в Кунсткамере.
Редко в наших жестких реалиях уделяется столько внимания ученому, чьи изыскания, говоря современным языком, нельзя монетизировать. Объяснение простое: человек, воскресивший забытые древние письмена, — гений, что, наконец, в полной мере осознано не только достаточно узким кругом специалистов. А гениев надо чтить, желательно при жизни. В молодости Кнорозову было отказано в поступлении в аспирантуру (мотив — семья некоторое время находилась на оккупированной фашистами территории), и кандидатскую, за которую ему сразу присудили степень доктора исторических наук, он защищал как соискатель. Несмотря на несколько попыток, он так и не был избран в Академию наук и до наступления перестройки был невыездным. Первый свой вояж в Латинскую Америку Юрий Валентинович совершил в 1990 году — в Гватемалу, а в 1994-м удостоился ордена Ацтекского орла — высшей награды Мексики для иностранных граждан (на днях в Мехико был открыт очередной бюст русского ученого, ставшего для этой страны национальным героем).
Впрочем, и при жизни Кнорозова открытие, сделанное им в аскетичном послевоенном Ленинграде в докомпьютерную эпоху, сравнивали с прорывом в космос. Как полагает заместитель директора Кунсткамеры по научной работе Владимир Давыдов, достижение Кнорозова даже круче. Как-никак за первым спутником и полетом Юрия Гагарина стояли целые отрасли, коллективы инженеров, техников, ученых, а 30-летний дешифровщик письменности майя прорвался к тайнам затерянной во времени и пространстве цивилизации фактически в одиночку, демонстрируя в чистом виде мощь интеллекта и торжество духа над материей, исповедуя непреложный принцип: «Если один человеческий ум что-то придумал, то другой может это разгадать». Правда, чтобы прочесть иероглифы майя, нужны были особый, математический, склад ума, энциклопедическое образование, бесстрашие в выборе научных тем и глубокая интуиция. По мнению Маргариты Альбедиль, эти качества определяют облик ее наставника. При этом никакого менторства. Кнорозов учил личным примером скрупулезного отношения к работе, к текстам и другим объектам исследования. Овладев методом, он свободно перемещался из одной гуманитарной сферы в другую, раздвигая границы географии и узкой специализации.
Своим открытием основатель отечественной школы майянистики дал ключ к чтению письменного наследия других коренных народов. Без его руководства были бы невозможны успешные исследования протоиндийской письменности, письма кохау ронго-ронго (остров Пасхи) и айнской пиктографии. В 1979-1990 годах одержимый стремлением постигнуть тайны рисунков и знаков исчезнувшей культуры айнов этот не отличавшийся крепким здоровьем «кабинетный ученый» организовал 9 сверхсложных экспедиций к местам их древних стоянок на Курильские острова и Сахалин и в каждой принял личное участие! Изображения были найдены не только на валунах, но и на обломках керамики, орудиях труда, скелетах китов. В результате радиоуглеродного анализа находок выяснилось, что люди населяли острова уже в раннем неолите и могли перебраться на них не с Сахалина, а напрямую из Японии. Кнорозов также доказал, что оставленные айнами символы полноценной письменностью не являются. Как рассказала знаток этнической истории и культуры айнов старший научный сотрудник отдела этнографии Сибири МАЭ РАН Марина Осипова, он охотно публиковал полученные сведения не только в профильных журналах, но и в курильской городской газете «Красный маяк», чем оставил по себе добрую память на Итурупе.
Нахлынувшие юбилейные речи слегка утомительны, но у них, по словам внучки ученого Анны Александровны Масловой, есть и бесспорный плюс. Образ Юрия Кнорозова очищается от неадекватных штампов типа «затворник», «мистик», «шаман». Да нет же, человек с трудной судьбой, что наложило отпечаток на его характер (а разве бывают гении с легким характером?), но для нее главное — добропорядочный гражданин своей страны. В свободное от науки время, хотя его оставалось немного, не чуждый обычных житейских радостей, прекрасный, заботливый муж, отец, прививший дочери интерес к науке (Екатерина Юрьевна Кнорозова — известный востоковед-вьетнамист), и «лучший дед на свете». Любил классическую музыку — это с детских лет, когда занимался скрипкой. О его любви к кошкам написано, пожалуй, не меньше, чем о дешифровке древних письмен. Что еще характерно: увлекался чтением детективов, причем Шерлоку Холмсу предпочитал Эркюля Пуаро, отдавая должное его интуиции и умению увязывать даже незначительные факты в единую картину.
Для Кнорозова это была картина мира.
Аркадий Соснов
Нет комментариев